Вот уже двухмоторный биплан закружил над Облямбино.
— Ой, самолёт! Он сейчас прямо на воду сядет, я летала на таких! — радостно объявила на весь мир проснувшаяся Мэри.
— А ведь это по нашу душу, командир, — нахмурился Банкин. — Знакомая мне этажерка. При нас же его испытывали, там — на Селигере, ну, когда мы «дачу Бормана» взрывали. Помнишь?
Ник всё помнил, и тот факт, что самолёт, не предназначенный для дальних перелётов, перегнали с Валдайской возвышенности на Кольский полуостров, говорил о многом. Значит, что-то очень серьёзное случилось, не иначе.
Он достал из планшета ракетницу, вышел на берег озера и запустил вверх красную ракету. Через две минуты послал в небо вторую.
Самолёт плавно покачал крыльями, сигнализируя, что их заметили.
— Каким же маршрутом он добирался сюда? — начал размышлять как всегда не в меру любознательный Банкин. — Наверное, так: Селигер — Ладожское озеро — Онежское озеро — дальше не знаю. Может — Нотозеро, или сразу — Имандра? Как думаешь, командир?
Ник только досадливо отмахнулся, мол, отвяжись, не до ерунды…
Сделав два круга над озером, биплан резко пошёл на снижение и мягко приводнился (вернее, прикомарился), разметав в стороны буро-чёрный ковёр ни в чём неповинных насекомых.
Ещё две минуты после того, как замерли лопасти пропеллеров, самолёт по инерции скользил по комариному слою и остановился метрах в пятнадцати от берега, лихо повернувшись в последний момент боком.
На жирующую рыбу появление биплана, казалось, никакого впечатления не произвело: громкое чавканье не прекращалось ни на секунду.
Распахнулась оранжевая дверца с двумя горизонтальными синими линиями, в дверном проёме возник улыбающийся майор Музыка.
— Здравия желаю, товарищ капитан! Прибыл к вам по приказу полковника Бессонова! Должен передать вам лично в руки секретный пакет! — браво отрапортовал Музыка, не утерпел и всё же поинтересовался, глядя на живой мохнатый ковёр, окружающий самолёт со всех сторон. — А что это такое, Никита Андреевич? Никогда не сталкивался с такими катаклизмами…
— Ерунда, просто комарики, — благодушно ответил Ник и тут же резко сменил тон: — Не отвлекайтесь, майор, давайте сюда ваш пакет!
Выполнить этот приказ оказалось непросто: от самолёта до берега было достаточно далеко, а пакет (вернее — конверт), оказался очень лёгким. Пришлось майору одолжиться у лётчика увесистой гайкой и куском тонкой проволоки. Проколов концом проволоки конверт насквозь, Музыка прикрепил к нему гайку и ловко перебросил послание Бессонова на берег.
Ник подобрал конверт, выбросил уже ненужную гайку в сторону. Ознакомившись с содержимым письма, Ник скупым жестом подозвал к себе Банкина:
— Плохие новости, друг Гешка. Лёха Сизый, мать его, пропал! Посетил господина Аматова в городке Клагенфурте и — пропал. Нет, от Аматова он вышел живым и здоровым, поинтересовался пароходным расписанием пассажирских судов, выходящих из французских и испанских портов, заказал местное такси, съехал вместе с вещами из гостиницы. Последний раз наши люди видели его на железнодорожном вокзале. Дальше след теряется. В соответствии с приказом Бессонова, я прямо сейчас на этом биплане вылетаю на запад, на какой-то жутко засекреченный аэродром, километров девяносто в сторону от Кандалакши, а уже оттуда — в сторону Швеции. Подробностей не знаю, сообщат на аэродроме. Тебе приказано срочно возвращаться в Ленинград, там всё объяснят — касательно дальнейших шагов….
Прощание получилось скомканным и каким-то неуклюжим. Мэри неловко чмокнула Ника в небритую щёку, молча провела ладошкой по его волосам, Банкин ограничился крепким рукопожатием, а Вогул подарил свою трубку и смущённо попросил:
— Ты это, начальник-Никита, приезжай к нам ещё. На охоту сходим с тобой, на рыбалку…
На секретном военном аэродроме Ника встретили громоздкий АНТ-4 и злой до невозможности Маврикий Слепцов — собственной персоной.
Увидев Ника, который вылез из биплана на настил пирса, нависшего над водами местного озера, Слепцов тут же разразился потоком отборных ругательств:
— Так и растак всех на этом свете! Всех без исключения и по-разному! Раз по пятьсот с минимальными перерывами! За что мне всё это? Сижу себе в Сухуми, отдыхаю культурно, в море купаюсь, девчонок развлекаю, никого не трогаю, так нет, надо куда-то лететь срочно. Изволь всё бросить — и на крыло! Так его растак! Что такое? — скромно интересуюсь. Говорят, что надо одного очень важного и заслуженного человека над Финляндией протащить и рядом со шведской границей выбросить — на парашюте. Важного человека? Заслуженного? Да — без всяких проблем! Прилетаю, а здесь ты, Никитон! Так тебя растак! С каких пор это ты важным заделался? Почему это я должен море и девчонок бросать ради твоей мерзкой персоны? Нет, ты изволь объяснить, мать твою!
Минут через десять заслуженный полярный лётчик, забиравший в своё время с неверной льдины челюскинцев, наконец-то выдохся и замолчал.
— Ну, всё сказал, козлобобер недоделанный? — обратился к нему Ник. — Тогда, Мавр, старый ты перец, иди сюда — обнимемся, что ли.… Да, а выпить-то, друг мой, не найдётся ли случаем? Как сейчас помню, у тебя же коньяк всегда был припрятан — где-то там, в хвосте самолёта…
Обнялись, коньячку выпили, обменялись последними новостями и неприличными свежими анекдотами.
— Рад за Лёху Сизого и его симпатичную жёнушку! — сразу же заверил добрый Мавр. — Двойня — это просто отлично, мать его! Увидишь — приветы передавай от меня…
Не стал Ник ему говорить, что Лёха пропал без вести.
Во-первых, данный факт являлся служебной тайной.
А во-вторых, зачем понапрасну расстраивать хорошего человека? Ему же ещё самолёт вести по маршруту…
Вскрыл Ник светло-коричневый конверт, переданный ему Слепцовым, ознакомился с содержанием очередной инструкции. Предстояло спрыгнуть с парашютом над финским хутором Халкипудос, что находился в двадцати километрах южнее от городка Оулу.
Там должны были встретить, переправить через Ботнический залив в Швецию, помочь добраться до Стокгольма, где, ясен пень, будут даны следующие указания.
— Вот же служба наша, мать её, всё бы им играть в конспираторов! — пожаловался Ник. — Нет, чтобы сразу всё сказать: так мол и так, конечная точка маршрута — такая-то, маршрут — такой-то. Все нюансы можно было бы продумать заранее, всё спланировать тщательно. Так нет, выдают информацию по крохотным кусочкам, всё опасаются утечки. А какой в этом смысл? Всё равно где-то на самом верху сидит дятел и постукивает регулярно всем потенциальным противникам и врагам. В чём тут заключается глубинный смысл? Кто мне объяснит?
Мавр только плечами пожал, допивая из горлышка бутылки коньячные остатки.
— Бесполезно, брат Никитон, задавать мне такие сложные вопросы. Это ты у нас — рыцарь плаща и кинжала, а я — простой извозчик, куда велят — туда и везу. Кстати, а чего это ты расселся? Иди вон в тот домик, подбери себе одежду потеплее, минут через сорок стемнеет, будем взлетать — согласно установленного графика.
Экипировался Ник знатно: короткий полушубок на оленьем меху, утеплённый лётный шлемофон, ватные штаны, собачьи унты, толстые, вязанные из мохнатой овечьей шерсти перчатки.
Несмотря на всё это и даже на регулярные коньячные добавки, Ник прилично закоченел: температура в салоне самолёта была на уровне минус двенадцать — минус пятнадцать градусов, а полёт продолжался уже почти три часа.
— Эй, Никитон, срочно греби сюда! — позвал из кабины Маврикий. — Вон, видишь внизу — горят два сигнальных костра? Тебе, дружище, прямо туда и надо. Погода на земле просто отличная, ветерок совсем слабый. Сейчас я кружок сделаю, а как на второй зайду, так и сигай смело вниз! Всё понял? Ну, тогда — покедова! Всех благ! Может, и увидимся ещё когда-нибудь!
Ник смотрел вниз из открытого самолётного люка, закрывая рукой лицо от холодного ветра. Вот они, два светлых пятна — прямо под самолётом. Пора!
