Я стремился достичь границы страны. И вот теперь, достигнув ее, я был перепуган до смерти и загнан в гостиницу вместе с маленькой группой приехавших во Владивосток иностранцев, где все мы проживали под защитой частокола охранников.
Подобно гостинице «Санта» на Сахалине, канадский охотничий домик «Лосиная голова» и гостиница при нем были оазисом цивилизации. Гостиница располагалась за пределами города в безопасном, окруженном лиственным лесом загородном поместье на берегу океана, где в 1971 году Никсон и Брежнев вели переговоры по ослаблению напряженности в мире. Этой гостиницей владела крепкая семейная пара из Канады, организовавшая доставку пароходом изготовленных на заводе модулей и сборку из них нескольких домов и вспомогательных строений непосредственно на месте, как и в случае с гостиницей «Санта». В отличие от нее, охотничий домик и гостиница были выдержаны строго в североамериканском стиле. Телевизор принимал сигналы филиала «Эн-Би-Си» в Анкоридже и программы «Си-Би-Си» из Ванкувера. В баре были разливное пиво «Молсон», хоккей на экранах спутникового телевидения и бизонья вырезка по два доллара за порцию.
Как и «Санта», охотничий домик и гостиница были оборудованы собственными источниками энергии и воды. Остальной Владивосток часто оставался целыми днями без электричества из-за коррупции и плохого управления находящимися в руках государства электростанциями. Как и СМНГ, руководство электростанций продавало электроэнергию частным компаниям-посредникам по ценам ниже себестоимости. Владельцами таких компаний-посредников были племянники или жены директоров электростанций. Подобная разрушительная практика оставляла электростанции без денег на закупку угля для своих генераторов. Борис, муж Гретхен, занимая должность «царя электричества», решил покончить с этим и уволил наиболее проворовавшихся менеджеров городских электростанций, но это мало что изменило – воровство продолжалось.
В дополнение к частому отключению уличного освещения, Владивосток нередко оставался и без воды. Городские водопроводные трубы настолько проржавели, что почти вся вода просачивалась в землю и уходила в океан. Давление в трубах падало, и вода не поднималась до верхних этажей жилых домов. По утрам мы видели сотни людей – и пенсионеров, и молодых, терпеливо стоящих в очередях с ведрами и бидонами около автоцистерн с привозной водой. Как нам сказали, мафия контролировала распределение воды и брала с бедных пенсионеров примерно по двадцать пять центов за галлон.
В «Лосиной голове» все эти беды Владивостока казались удаленными на миллион миль. Поскольку это была наша последняя ночь в городе, хозяева из «Шелл» и «Марафона» устроили нам прощальный банкет. Пиво «Молсен» лилось рекой, в результате чего некоторые из наших отважных репортеров набрались храбрости выбраться в город без сопровождающих.
По рекомендации бармена охотничьего домика, у нас возникла идея проверить комплекс «Казино/диско», поскольку он сказал, что там «классно». Изолированные от общества вертолетами нефтяных компаний и роскошными номерами в гостиницах, мы вряд ли могли встретить «настоящих людей» на Дальнем Востоке России, нам удавалось лишь немного поболтать о пустяках с местными жителями.
Заведение располагалось на втором этаже бетонного здания, которое раньше занимал торговый центр, эквивалент западного супермаркета. На ступеньках лестницы плакала помятая молодая женщина, вытирая нос платком с пятнами то ли крови, то ли губной помады. Рядом стоял и кричал на нее звероподобный мужчина. Мы обошли эту пару, полагая, что он, вероятно, бандит, и сочли, что наше невмешательство в данном случае будет лучшей формой рыцарства.
На площадке второго этажа прямо за стальной дверью с глазком из толстого стекла, какие я видел только на дверях бронированных машин ООН на границе между Сербией и Македонией, вращалось подсвеченное неоновыми огнями колесо рулетки. На двери был звонок. Джерри, репортер компании «Шелл», смело нажал на кнопку. Дверь, похожая на дверцу сейфа, со скрипом открылась, и вырвавшийся из-за нее шум и грохот ритмичной танцевальной музыки оглушил нас. Четверо очень крупных мужчин – человеческий эквивалент ротвейлеров – нарисовались в полумраке. У двоих через плечо были переброшены автоматы АК-47, у других в кобурах были пистолеты.
– Что надо? – пролаяли они.
– Только выпить, – ответил Робин, хладнокровный репортер лондонской газеты «Таймс».
«Ротвейлеры» окинули нас оценивающим взглядом и кивком пригласили войти. Они проверили металлодетекторами каждого из нас, заставив поднять руки вверх и повернуться кругом, и, убедившись, что у нас нет спрятанного оружия, направили к хозяйке заведения, даме на высоких каблуках. Она справилась о нашем здоровье, пожелала приятно провести вечер и получила с каждого входную плату в двадцать долларов.
Предосторожности службы безопасности неприятно настораживали, но, очевидно, были необходимыми. Два дня тому назад в новой гостинице «Хюндаи», единственной во Владивостоке гостинице, где останавливались приезжающие в Россию западные бизнесмены, возникла большая перестрелка. Глава одной из многочисленных мафиозных групп был расстрелян, его мозг забрызгал весь холл гостиницы, а на стенах все еще оставались следы от пуль. Началось все с того, что в гостиничный офис корейского совместного предприятия ворвались два автоматчика и разрядили магазины своих автоматов, искромсав всю мебель, разбив вдребезги зеркала и разогнав постояльцев гостиницы. Телохранители убитого криминального главаря открыли ответный огонь и ушли, выбив стеклянную дверь. Этот шумный скандал даже не нашел отражения на первых страницах местных газет, так часты были подобные стычки между соперничающими криминальными бандами.
Мы осторожно вошли, стараясь не выглядеть напуганными. В переполненном людьми игровом зале было накурено и шумно. Группа пьяных китайских торговцев наслаждалась пылкой игрой в кости. Игроки громко вопили и буквально ревели при каждом броске костей, «ротвейлеры» на них смотрели неодобрительно. Остальными игроками были русские, все до одного похожие на мелких бандитов. Они были одеты, как молодые московские «крутые ребята» начала девяностых годов: в теплых тренировочных костюмах фирмы «Пума» и кожаных куртках, с массивными золотыми браслетами на руках и с татуировками. В отличие от китайцев они угрюмо курили, на лицах была написана или предельная сосредоточенность, или с трудом сдерживаемая ярость. Я заметил у одного из них за поясом пистолет, что могло означать лишь одно – он сотрудничал с бандой, которая контролировала это казино.
Вездесущие любовницы бандитов склонились за стойкой бара, стряхивая пепел с сигарет своими длинными, окрашенными в черный цвет ногтями. Очевидно, мы привлекли их внимание как богатые потенциальные клиенты, и они разглядывали нас с нескрываемым коммерческим интересом, примерно так, как обычно смотрят на новых игроков одетые в красные жилеты крупье. Некоторые из играющих тоже окинули нас не совсем доброжелательными взглядами. Все это невольно напомнило мне тревожную обстановку в баре со столовой в одной из сцен фильма «Звездные войны».
– Мне не нравится, как выглядит вся эта публика, – прошептал Робин. – Пошли-ка лучше выпьем по кружке пива в пабе.
Комплекс казино был разделен на три отдельных центра развлечений, как это было принято в прежнем Советском Союзе, где было много посетителей с различным достатком. «Английский» паб был доставлен сюда уже заранее укомплектованным, как кабинеты Потанина и Тимошенко, по тому же каталогу заказов по почте. В этом пабе были кабинки и столы из дуба, лампы, похожие на морские фонари, и изящные морские безделушки, на стенах развешаны фотографии и копии картин.
В пабе подавали японское пиво, и мы заказали «Саппоро». Усевшись в угловой кабине, мы надеялись, что не будем привлекать внимание мужчин крепкого телосложения за столом в центре зала. Они не производили впечатления людей, которые пришли сюда с удовольствием провести время. Уперев локти в стол, они о чем-то тихо, как заговорщики, переговаривались. Вереницы прекрасных женщин входили и выходили из паба и каждый раз, проходя мимо нашей кабины, как бы приглашали своими чарующими улыбками. Робин не обращал на них внимания. Он достаточно долго находился в России и знал, что их обольстительные улыбки никак не связаны с нашим мужским обаянием. Я постепенно привыкал к присутствию проституток, которые, как телохранители, всюду сопровождают тебя в новой России. В таком месте, как Владивосток, где никто не получал зарплату, где не было даже электричества и водопроводной воды, да и самой возможности получить хорошо оплачиваемую работу, проституция возникла в силу экономической необходимости.
