– Вообще-то для копа и доктора наткнуться на мертвое тело не так уж страшно.

– Пока это лишь рука. Мы не знаем, присоединена она к телу или нет.

– Обычно бывает именно так.

Наконец обнажилось тело, и в Лейни снова пробудились навыки и натура полицейского. Она наклонилась поближе, разглядывая покойника и не обращая внимания на запах.

– От тридцати пяти до сорока. Белый мужчина, без очевидных следов насилия.

Джейни присела на корточки рядом с раздутым телом.

– Интересно, как долго он пролежал здесь.

– Трудно сказать, с учетом зимы. – Лейни отбросила в сторону кусочек льда, застрявший между листьями. – Может, он умер три-четыре месяца назад, а тело только сейчас оттаяло.

– Ну, не знаю. Одежда не выглядит так, словно пролежала тут всю зиму, и на нем нет куртки. – Концом палки Джейни оттянула воротник рубашки покойника. – О господи…

– Что?

– Посмотри на шею.

Лейни наклонилась еще ближе.

– В пятнах и вздутая. Нормально для процесса разложения.

– Но настоящее разложение еще не произошло.

Лейни удивленно взглянула на Джейни и сама оттянула концом палки воротник.

– Не понимаю, что ты имеешь в виду.

– Я имею в виду, что шея темнее и более раздутая, чем другие части тела.

– Но ведь пока не видно практически ничего, кроме рук.

– Значит, нужно его раздеть.

– Шутишь? Мы и так слишком близко.

– Пожалуйста, – просительно сказала Джейни. – Это важно.

Пригодных для такого дела перчаток у них не было. Лейни встала, оглянулась по сторонам и нашла большой потемневший лист, все еще практически целый. Пользуясь им как прихваткой, она расстегнула пуговицы на рубашке покойника и молнию на его штанах. Откинула в стороны полы рубашки и потом, с помощью Джейни, стянула штаны и нижнее белье.

Перед ними лежал обнаженный труп, во всем своем ужасающем великолепии.

– Господи… – пробормотала Джейни. – Глазам своим не верю.

– Не веришь во что? Что тут такого особенного, кроме кучи праха, ставшего жертвой Доктора Сэма?

– Это не Доктор Сэм. Пятна на шее и в паху не являются результатом разложения, а иначе они проявились бы и на других участках тела. – Джейни с трудом сглотнула. – Это очень похоже на чуму или что-то вроде нее.

Чем дальше на север, тем лучше становилась дорога. В конце концов она расширилась настолько, что по ней беспрепятственно могла проехать карета. Очевидно, Алехандро и Кэт приближались к какому-то поселению. Деревья стали реже, а потом сменились насыпью по обеим сторонам дороги. Солнце уже висело низко, отбрасывая на землю длинные косые лучи.

– В Испании тени казались короче, – заметил Алехандро.

– Хотелось бы и мне когда-нибудь побывать в Испании, père, – откликнулась Кэт.

Он не сразу нашелся что ответить; прошло столько лет с тех пор, как он покинул страну, где родился, и воспоминания о ней отчасти стали расплывчатыми. К тому же они не всегда были радостными. И все же родина есть родина.

– Там всегда тепло, – задумчиво заговорил он. – Не то что в Англии, где треть года приходится дрожать от холода. Временами в течение той зимы, которую я провел здесь, мне казалось, что я никогда больше не согреюсь, так глубоко холод проникал в кости.

– Если бы ты пожил здесь подольше, то, наверно, привык бы.

– Вряд ли.

Однако будь Адель жива, он, возможно, действительно все еще жил бы в Англии. Стал бы ее мужем и гордым владельцем собственного поместья. И жили бы они безбедно, учитывая, что она тоже унаследовала немалое имение.

Дорога продолжала расширяться; они увидели свежие колеи там, где недавно проехала телега.

– Всякий раз при виде таких следов на дороге я вспоминаю о смертных повозках, на которых вывозили тела умерших от чумы, – сказал Алехандро.

Кэт перекрестилась.

– Да упокоит Господь их души.

– Аминь.

Они продолжили путь. Впереди к стволу дерева было привязано что-то, показавшееся Алехандро похожим на флаг.

– Посмотри-ка, – сказал он. Кэт выглянула из-за его плеча.

– Опять черный…

Вскоре они поравнялись с потрепанным непогодой флагом, свисающим с умирающего дерева. Вся его кора была ободрана, наверно, какими-нибудь грызунами. На бедном дереве уцелело всего несколько листьев; подходящая опора для символа чумы.

Кэт сильнее вцепилась в спину Алехандро.

– Что будем делать?

Алехандро задумался, замерев рядом с покачивающимся на ветру флагом.

– Думаю, нужно ехать дальше.

– Но…

– Где можно спрятаться лучше, чем там, куда не сунется даже самый отважный воин?

Они поскакали вперед, миновали несколько небольших домов и оказались на площади в центре деревни. Держась на ее краю, в тени деревьев, они некоторое время наблюдали за обычной дневной суетой.

– Не вижу ни плакальщиков, ни смертных повозок, ни черных драпировок на окнах.

– Ага, – согласилась Кэт. – И для места, где царит чума, тут слишком оживленно.

Вскоре люди начали поглядывать в их направлении, но никто не приближался, хотя все провожали их взглядами, когда они проезжали мимо.

– Женщины всегда собираются около колодца, – негромко заметил Алехандро.

– Где еще они должны собираться? Им нужна вода – чтобы готовить еду, красить ткани, стирать, мыть полы. Без этого не обойтись.

– Да уж.

Алехандро спешился и предложил руку Кэт.

– Нужно остановиться здесь и хорошенько перекусить. – Он кивнул в сторону таверны на краю площади. – Может, стоит даже задержаться на день-другой, чтобы восстановить силы.

Кэт спустилась на землю. Алехандро привязал коня к столбу. Они стояли и смотрели на людей, занимающихся повседневными делами.

– Давно я не видел такой оживленной деревни.

– И я тоже, – сказала Кэт. – Она напоминает преуспевающий островок в океане горестей и печалей.

Вскоре к ним подошел совсем юный паренек и неуклюже поклонился, с характерной для мальчиков смущенной улыбкой.

– Добро пожаловать, путешественники. Вижу, вас не остановил наш флаг.

«Двенадцать», – решил Алехандро по виду и писклявому голосу мальчика. В этом возрасте Кэт была просто чудо – исполненная жизни и любопытства, несмотря на все невзгоды.

– Да, юноша, это так. И спасибо за добрые слова, – сказал Алехандро. – Как называется ваша деревня?

– Эйам.

– Эйам, – повторил Алехандро, оглядываясь. – Прекрасное местечко, по-моему. А тебя как зовут?

– Томас Блэкуэлл. – Он поклонился с удивительной для его возраста грацией. – Младший.

Какое-то время Алехандро не говорил ни слова. Имя Томас Блэкуэлл плясало в его сознании, и в конце концов далекое воспоминание ожило.

Он видел это имя на могильной плите, когда вместе с Кэт бежал из Кентербери. Нет, немыслимо, чтобы это был тот же самый человек. Алехандро отогнал мрачный образ и улыбнулся мальчику.

– И сколько же тебе лет, господин Блэкуэлл?

– Двенадцать. – Мальчик горделиво выпятил грудь. – И моего отца тоже зовут Томас, только добавляют «старший».

– Ничего удивительного. Предполагается, что отец всегда старше сына.

Мальчик захихикал.

– Ах, добрый сэр, вы правы. Отец гораздо старше меня.

– А мать?

Мальчик рассмеялся.

– Тоже старше меня, хотя намного моложе отца.

– А-а…

Алехандро окинул мальчика оценивающим взглядом. Кэт стояла рядом, не говоря ни слова.

– Нам нужно где-нибудь остановиться ненадолго. Не подскажешь, можно найти что-нибудь поблизости?

– Есть таверна, но сейчас они не сдают комнат, – ответил Томас. – Миссис Тэнобл снова выгнала своего мужа, и он поселился там. Миссис говорит, что это для него самое подходящее место, потому что он все равно все время торчит в таверне. Так что тут вам не повезло. – Улыбка мальчика стала шире. – Однако мне кажется, отец будет рад постояльцу.