– На том склоне горы, – ответил он в конце концов.

Обитатели Оринджа обменялись взглядами, в которых читалось подтверждение этого заявления.

Последовали новые вопросы. Майкл отвечал, но с осторожностью, стараясь не сболтнуть лишнего.

«Да, у нас есть генератор, но в основном мы используем энергию ветра, поскольку он там дует часто… У нас две коровы, но быка нет. У вас есть бык? Фантастика! Нет, мы не выращиваем пшеницу, для этого мы живем слишком высоко, но у нас растет дикий рис, ячмень, овес и много черники. Моя жена делает из нее джем. У вас есть земляника? Вот дети обрадуются, услышав это…

…Двое, мальчик и девочка, семи и восьми лет. И молодая женщина примерно тех же лет, что этот парень, а остальные взрослые сильно отличаются годами, но в основном среднего возраста…

И лаборатория с очень сложным оборудованием…

И компьютер, который все еще работает…

И школьные учебники…»

– А как насчет оружия?

Майкл даже не заметил, что в процессе разговора возбужденно наклонился вперед. При упоминании об оружии он снова откинулся в кресле, положив руки на колени.

– В основном стрелы. У всех есть приличные ножи, даже у детей, хотя мы позволяем им брать их с собой, только когда они выходят за пределы лагеря, чего уже давно не было.

– У вас есть пистолет, – сказал Стив.

– Был. – Майкл бросил взгляд на Лейни. – Эта леди избавила меня от него, когда мы встретились.

Он рассчитывал, что кто-нибудь скажет: «Не беспокойтесь, вам его вернут», но этого не произошло.

– И еще этот ваш костюм, – добавила Лейни. – Интересно было бы узнать, где вы раздобыли его.

– Я не раздобыл его, если быть точным.

– Украли?

– Нет. Он полагался мне по должности.

– Вы были биокопом?

– Здесь и на той стороне океана. – Майкл посмотрел Лейни в глаза. – Мне почему-то кажется, что кто-то из вас тоже был биокопом.

Воцарилось молчание. Потом Стив снова начал задавать вопросы.

– А кто про профессии остальные взрослые?

– Бухгалтер, библиотекарь и еще кое-какие бесполезные занятия. Однако моя жена биолог-исследователь. И еще у нас есть химик, а наша молодая леди ас во всем, что касается лаборатории. И конечно, у нас есть адвокат. – Майкл помолчал и добавил, почти против воли: – И доктор.

Все напряженно выпрямились.

– У вас есть доктор? Живой?

Майкл мысленно обругал себя – слишком разоткровенничался и слишком быстро.

«Мог бы и сообразить».

– Когда я уходил, она была жива.

Лейни встала, за ней Эван и Стив.

– Мы сейчас вернемся, – сказал Стив и добавил, обращаясь к Джорджу: – Ты знаешь, что делать.

Как только они вышли, Джордж занял позицию перед дверью, слегка улыбнувшись Майклу; тот в ответ кивнул. Некоторое время они пристально разглядывали друг друга, после чего Майкл снова вернулся к своей «сырной» книге.

Как и было обещано, остальные пришли обратно быстро, но без Эвана.

– Можете отвести нас к себе?

Вопрос показался Майклу глупым.

– Ну конечно. – Он помолчал. – Но… зачем?

Не отвечая, Стив спросил:

– Насколько далеко это от того места, где Лейни нашла вас?

Майкл молча переводил взгляд с одного на другую.

– Вы что, в самом деле ожидаете…

– Пожалуйста, – прервала его Лейни. – Это важно. Мы не причиним вреда ни вам, ни вашей группе.

Он решил поверить ей, надеясь, что это не обернется плохо для него или для тех, кого он любил.

– Около часа верхом, вниз по склону.

Стив и Лейни обменялись взглядами.

– Одна из наших маленьких девочек тяжело больна, – сказала Лейни.

Майкл окаменел.

– Это не стафилококк. Что-то хроническое. Мы думаем, может, у нее диабет. Утром мы отвезем вас домой, если ваш доктор согласится помочь ей.

– Я не знаю, сможет ли она помочь.

– Если она хотя бы попытается…

– А как насчет костюма и пистолета?

Последовала пауза. Потом Стив сказал:

– Мы вернем их, но только после того, как доберемся до вашего лагеря.

– Согласен.

Майкл встал, протянул руку, и Стив пожал ее.

Они ушли, а он, оставшись один, попытался оценить последствия своей первой попытки установления дипломатических отношений между общинами.

– Для вас я не монстр, правда?

Брюс открыл птичью клетку. Его пальцы – покрытые рубцами, как и лицо, – действовали хуже, чем когда-то. Он бросил кусок сырого мяса стайке ненасытных птенцов, энергично двигавших головами вверх и вниз в неистовом голодном танце. Сейчас они выглядели еще более гротескно, с высунутыми языками и возбужденно раскрытыми клювами.

– Нет, вы так не думаете, – продолжал ворковать он. – Вы и сами безобразнейшие создания на свете. Не то что ваши приятели в соседней клетке. Они такие хорошенькие, что мы надеваем им на лапки маленькие браслеты и выпускаем на свободу. Да, вы будете настоящими уродами, когда вырастете.

Визжа во всю мощь своих крошечных легких, птенцы превращали еду в разлохмаченную беловатую массу.

– Если вырастете.

Некоторые из этих грифов достигнут зрелого возраста и в принципе смогут дать потомство. Их будут кормить до определенного уровня зрелости, а потом станут брать на анализ экскременты.

Большая разница с тем, чем он занимался в Лондоне, в престижном научно-исследовательском институте; там он изучал людей – их тела, а не экскременты. Неизвестно, существуют ли сейчас такого рода заведения. Здесь, в покинутом кампусе Вустерского технологического института, их группа имела все, чтобы плодотворно работать и неуклонно наращивать число своих членов. Фредо постоянно совершал вылазки за пределы стен кампуса, находя все новых людей, в основном настроенных дружелюбно; тех, кто не отвечал этому требованию, быстро изгоняли, без возможности реабилитации – в их новом мире не существовало права апелляции и оправдания. Как-то раз один из этих недружелюбно настроенных товарищей вернулся с шайкой того же типа и попытался захватить их маленькое королевство; все тела нападавших были захоронены на спортивном поле сразу за стеной кампуса.

«Я не воин», – говорил он себе.

И все же он успешно боролся с судьбой и как-то незаметно стал лидером Вустерской группы, хотел он того или нет.

Он внушал им мысль, пришедшую к нему на протяжении года исцеления, когда ничего не оставалось, кроме как думать, что мир или, по крайней мере, маленькая его часть, в которой они находятся, еще может быть возрождена.

Но вначале ее нужно было сделать пригодной для человеческого обитания, а это означало найти способ держать на расстоянии ужасных бактериальных монстров. Птенцы, сейчас жадно рвущие пищу, должны были стать – как он надеялся – существенной частью этого процесса. Когда они вырастут, их желудки будут набиты энзимами, способными переваривать и одновременно уничтожать бактерии и вирусы; грифы поедают трупы – превосходный естественный источник пищи для созданий такого рода. Природа в своей мудрости обеспечила их средствами выживания, какой бы смертоносной ни была еда.

Брюс бросил взгляд на крапчатые яйца в соседнем инкубаторе – потомство, полученное от двух птиц с необычайно высоким уровнем этих самых энзимов. Он был близок к цели создания суперрасы антибактериальных, антимикробных птиц. Пройдет совсем немного времени, и выяснится, станет ли жидкое золото, которым нафаршированы желудки этих птиц, решающим оружием в войне против болезни, в сражении против остатков «Коалиции», где бы и когда бы они снова ни дали о себе знать, что, по убеждению Брюса, должно было непременно произойти.

А тем временем приятно было осознавать, что на свете существуют создания, на вид еще более безобразные, чем он.

Нож, лук, стрелы, маска, лучшая пара оставшихся у нее туристских ботинок – все было сложено в углу кухни.

«Это безумие», – твердила она себе, собирая вещи, в надежде, что их зрелище выбьет из нее всю эту дурь.

«Нет, все правильно», – решала она спустя несколько мгновений.