— Помогите…

Услышали ли они ее сдавленный хрип?

Внезапно перед ней возникло лицо Кимона. Он схватил ее руки. И кинулся на лезвие.

— Нет! — закричала она, хотя ее губы не издали ни звука.

В отчаянии она рванула кинжал в сторону. Острие прошло мимо сердца, и клинок вонзился по рукоять в грудные мышцы юноши. Рот Кимона искривился в беззвучном крике, глаза расширились от ужаса, и он упал.

Кровь залила его тунику. Лицо Кимона исказилось от боли, но глазами он искал Стужу. Девушка опустилась на колени рядом с ним и выдернула кинжал. Он схватил ее за рукав. Его взгляд остановился, голова упала набок, и веки сомкнулись.

Он любил тебя больше жизни, дочь моя…

Стужа в ужасе поднесла ко рту юноши руку и отшатнулась. Губы Кимона двигались, однако голос принадлежал вовсе не ему, а властителю ада.

Его грехи черны, но он пошел на смерть ради тебя. Поминай его в своих песнях. Спой о том, как отец ненавидел приблудного щенка, а мать умерла от стыда после его рождения. Из ребенка воспитали убийцу, наемника, который шел по рекам крови. — Голос Орхоса смолк, и на губах Кимона выступила алая пена. Повелитель мертвых продолжил мгновение спустя: — Только ты, дочь моя, единственная из всех, кого он знал, выказала ему доверие и подарила любовь. Он видел твою преданность товарищам и хотел разделить ее. Однажды он пытался убить тебя за звонкие монеты. Но вместо этого отрекся от своего прошлого, получив гораздо более ценное сокровище.

Вновь наступила тишина. Стужа дрожала, охваченная отчаянием, она была не в силах пошевелиться. Губы Кимона раскрылись.

Я могу забрать его прямо сейчас, — произнес бог. — Как и ты, он хорошо послужил мне, и я горжусь им.

Голос смолк. Стужа медленно поднялась с колен. Напившийся крови кинжал упал на пол. Рука девушки, залитая кровью Кимона, дрожала. Стужа смотрела на нее с глубоким ужасом: разве это ее пальцы?

Она услышала грохот. Гел в изнеможении рухнул на пол. Онократос вошел в треугольник и поднял кинжал.

— Нет! — закричала она, выбивая оружие из рук колдуна.

Кто-то нежно, но крепко обнял ее за плечи. Она почувствовала на своей шее частое теплое дыхание, услышала тихие слова утешения.

— Трас! — воскликнула Стужа. В ее голове хаотично проносились обрывки мыслей. — Помоги мне! — молила она. Но затем резко оттолкнула его. — Не прикасайся ко мне! — Она вновь уставилась на свою окровавленную руку, затем перевела взгляд на валявшийся на полу кинжал и тело Кимона. Горящие жаровни напомнили ей адское пламя. — Трас… — Гел у ног Стужи слабо пошевелился и поднял на нее глаза. — Трас!

Коркирец подошел к ней, чтобы поддержать, но она рванулась от всех прочь. Стужа пятилась, пока не уперлась спиной в стену. Плечом она задела ставень западного окна. Она повернулась и распахнула его. Солнце багровым шаром опускалось за горизонт. Наступала ночь.

Стужа кричала без остановки, пока чернота не поглотила все вокруг.

Демоны атаковали со всех сторон. Она выхватила свой меч, но слишком поздно. Он растаял как по волшебству, жидкий метал потек по ее рукам. Когти рвали ее плоть. Ядовитые клыки вонзались в горло. Обитатели ада тащили беспомощную жертву за собой вниз. Оборванный конец ее жизненной нити хлестал обжигающий воздух. Крики превратились в жуткое бульканье, когда они окунули ее голову в кипящее пламя озера. Кожа слезла с черепа.

Внезапно они отпустили ее. Стужа подняла голову, чтобы сделать вдох: демоны исчезли, она издала радостный крик. Орхос заполнял небо своим присутствием, его смех звучал у нее в ушах. Она воздела к нему руки, решив, что спасена. Но смех стих; улыбка превратилась в оскал. Он занес над ней свою огромную ступню. Стужа закричала. Когда она стала опускаться все ниже и ниже…

Стужа резко села, обливаясь холодным потом и дрожа. Ее волосы прилипли к лицу. Одеяло было липким и влажным. Ночные кошмары все еще горели у нее в мозгу.

Чья-то тень зашевелилась в тени у изножья кровати. Девушка подняла руки, словно для защиты, в горле застрял крик. Но тут свет единственной горевшей в комнате свечи упал на седую бороду коркирца.

Трас Суртиан склонился над Стужей. Она обвила руками его шею, притянула к себе, уткнулась в широкую грудь, пряча заплаканное лицо.

— Трас! — воскликнула девушка. — Я заключила такую страшную, безумную сделку! Мне хотелось быть храброй! — Слова хлынули бурным потоком. — Но когда я почувствовала, что нить, связывавшая меня с жизнью, натянулась, то запаниковала. Я уже ничего не соображала! — Она резко оттолкнула его — Трас, мы должны были подготовиться, составить план заранее! Тебе даже не вообразить, каково там! — Она прижала кулаки к глазам. — Я не могу отделаться от этого воспоминания, Трас! Видения преследуют меня повсюду!

Старик взял ее за руки, снова притянул к себе и ласково погладил по волосам.

— Все закончилось, — сказал он. — Ты справилась.

Тени плясали на стенах и потолке. Девушка смотрела на их танец, прикусив губу.

— Нет, не закончилось, — тревожно прошептала Стужа. — Все только начинается.

Слезы текли по ее щекам. Когда глаза высохли, она отстранилась от старого друга.

— Мне нужен свет, — сказала она решительно. — Как можно больше света. Я не могу сейчас выносить темноты.

Трас распахнул ставни единственного окна. Небо было темно-синим. Лишь на западе алела узкая полоска. Бледный лунный серп поднялся над горизонтом. Старый солдат зажег две свечи.

— На той полке есть еще, — сказала Стужа, вспомнив, где Онократос хранит запас свечей.

Стужа натянула одеяло на плечи, Трас Суртиан зажег три новые свечи. Но их свет не ободрил девушку. Ей было стыдно. Она считала, что закалила себя, справилась со всеми женскими страхами, стала солдатом, наемником, привычным к сражениям и борьбе, готовым к смерти.

Однако сейчас она боялась и не отрицала этого. Холод поднимался по спине, Стужа не могла подавить дрожь.

— Еще свечей, — попросила она, ненавидя жалобные нотки, звучавшие в собственном голосе. — Лампы, что угодно. Больше света! — Но в комнате не осталось свечей, и когда Трас поспешил к двери, ужас охватил ее с новой силой. — Нет! — закричала она. — Света хватает, Трас. Просто останься со мной, пожалуйста.

Глубокие морщины прорезали лоб Траса. С отеческой заботой старый капитан откинул со лба девушки длинные волосы. Но он избегал встречаться с ней глазами.

— Пожалуйста, — попросила Стужа. — Я просто не хочу сейчас оставаться одна. — Она положила голову ему на плечо, но его руки были прижаты к бокам. Стужа не могла этого не заметить.

Чувствуя неловкость, она резко сменила тему:

— Как Кимон?

Трас Суртиан покачал головой:

— Он потерял много крови. Вероятно, должен был умереть, но этот адский питомец Онократоса сумел каким-то образом сделать так, чтобы рана зажила.

Стужа попыталась заглянуть Трасу в глаза, но ей это не удалось.

— Значит, все хорошо?

Старик долго ничего не отвечал, воздух со свистом вырывался из его легких.

— Твой друг без сознания, — тихо ответил коркирец. — Не шевелится. — Трас поднялся и шагнул в дальний угол комнаты, скрестив руки на груди и опустив голову. — Я ненавидел его, — признался он через некоторое время. — Я и сейчас должен ненавидеть его за ту роль, которую он сыграл в похищении Аки.

— Но ведь ты больше не испытываешь к нему ненависти? — спросила она, почувствовав его колебание.

— Как я могу после той жертвы, которую он принес, вонзив себе в грудь этот твой ужасный кинжал? — Он резко повернулся к ней, его лицо пылало от гнева. — И чем ты отплатила за его жертву?! Сидишь и скулишь здесь!

Его обвинения были для нее словно пощечина.

— Любой другой мужчина извинил бы твою слабость, понимая, что ты женщина, — продолжал он, потрясая кулаком. — Но я-то отлично тебя знаю!