— Трас! — Девушка искала глазами своего старого друга, пробираясь через тела убитых и раненых солдат к единорогу. Стужа схватила Ашура за узду, но убирать меч в ножны не торопилась.

Трас Суртиан нагнулся над телом жертвы единорога. Лицо Траса нахмурилось, когда он осмотрел зияющую дыру в груди мертвого солдата.

— Как? — Он поднял на Стужу полные неподдельного ужаса глаза. — Это не лошадь…

Она вздохнула. Иллюзия не рассеялась, а значит, Трасу Суртиану не грозит смерть. Но она не знала, как объяснить ему, да и времени на это не осталось.

Начала собираться толпа, ей надо было спасаться. Трас все еще стоял на коленях над убитым стражником. Он тоже должен был бежать — он был слишком известным человеком в Марашаи. Кто-то мог узнать его несмотря на лохмотья.

— Беги, попрошайка! Или я прикончу и тебя тоже! — Она занесла меч прямо над его головой.

Страх и гнев сверкнули в его глазах. Он переводил взгляд со Стужи на ее меч. На секунду она даже испугалась, что в замешательстве он решит броситься на нее. Но тут Трас Суртиан тоже заметил собравшихся людей и понял намерение Стужи. Он согнулся, поднял руки, словно защищаясь от удара, побежал и скрылся в толпе, рассыпав увесистую горсть звонких монет.

Стужа печально усмехнулась, когда мужчины и женщины стали ползать в пыли в поисках золота и серебра. Хороший ход, который дал им обоим время скрыться. Девушка вскочила в седло и пришпорила Ашура.

Марашаи остался позади вместе с его алчными жителями, продолжавшими ползать в пыли.

Стужа потянулась в седле. Приближался полдень. Урчание в животе напоминало, что сегодня ей еще не удалось поесть. Скверно, что сумка с провизией осталась у восточных ворот. К тому же Стужу начинала мучить жажда, а флягу с собой она не захватила.

Что ж, ехать было недалеко.

Ашур неторопливо бежал вперед. Она устала ежесекундно оглядываться, опасаясь преследования. Но за ней никто не гнался. После битвы у ворот девушка поскакала на восток к скалистым горам Китри, а затем, сделав петлю, повернула обратно на запад. Преследователи в любом случае потеряли бы время, распутывая следы.

Она проехала мимо фермы. Люди, работавшие на полях, оторвались от своих мотыг, чтобы проводить ее взглядом. Они не приветствовали Стужу. Без доспехов и щита, свидетельствующих, что перед ними телохранитель Аки, она была для них обычным странником. А в этих краях, впрочем, как и везде в сельской местности, чужакам не очень-то доверяли.

Через некоторое время Стужа добралась до Шадамы, небольшого селения, в котором было лишь несколько старых лавок, кузница да гостиница, впрочем, едва ли заслуживавшая этого названия. Чумазый мальчуган гонялся по единственной улице за такой же чумазой маленькой девчушкой. Из кузницы доносились удары молота.

Но когда Стужа проезжала мимо, кузнец прекратил свою работу, а дети встали как вкопанные. Девушка заметила, как из окон и дверей за ней наблюдают десятки глаз. Люди выходили из домов, чтобы посмотреть на нее.

Только выехав из деревни, Стужа смогла наконец выдохнуть. А ведь она даже не сознавала, что задержала дыхание. Сказывалось напряжение. Однако весть, что ее разыскивают, вряд ли распространилась так далеко. Причина подозрительности жителей была явно в чем-то другом. Шадама была слишком маленькой деревушкой, чтобы содержать свою стражу. Если что-то случалось, ее жители посылали гонцов за помощью в Кардалу, где был расквартирован гарнизон.

Оставив Шадаму позади, Стужа вскоре добралась до ветхой лачуги, одиноко стоявшей между пологих холмов. У одной стены хижины был разбит небольшой садик. Старушка, согнувшись над ухоженными грядками, аккуратно пропалывала нежные ростки.

— Уна! — окликнула ее Стужа и спешилась.

Старушка подняла голову и сощурилась на ярком солнце. Ее лицо было темным от загара, волосы и кустистые брови — седыми, словно зимнее утро. Маленькие голубые глаза искали, кто же ее позвал. И тут морщинистое лицо расплылось в приветливой улыбке.

— О, детка! — крикнула она, поднимаясь так быстро, как только позволяли старые кости. — Самидар, моя девочка! — Она распростерла руки, поспешив навстречу Стуже. — Ты приехала!

Стужа легонько обняла старушку:

— Пожалуйста, я же просила не называть меня так.

Уна оттолкнула ее и махнула рукой.

— Ох, ерунда! Это же твое имя, и не морочь мне голову всякими глупостями! — Она вытянула загорелую руку и почесала Ашуру нос. Он с явным удовольствием нагнул голову пониже. — Ты привела своего чудного единорога! Какой сегодня замечательный день!

— Совсем гордости нет! — пожурила Стужа своего зверя. — И за шардаханцем пойдешь куда угодно, лишь бы нос чесали! — Она потрепала его за шею.

— На самом-то деле шардаханцы не такие уж плохие, если узнать их получше, — серьезно сказала Уна. — Такие же люди, как и мы, только с некоторыми странностями. — Она взяла Стужу за руку и повела ее к дому. — Ты, должно быть, проголодалась. До Марашаи путь неблизкий. Небось, выехала ни свет ни заря?

Стужа кивнула и вошла вслед за хозяйкой в лачугу. Она, разумеется, была голодна, к тому же устала и натерла седлом ноги. Стужа довольно давно не ездила верхом, и старые мозоли сошли. Но вскоре они появятся снова.

Крыша в лачуге напоминала решето. Солнечный свет проникал сквозь дыры, и все внутреннее пространство было пронизано лучами, в которых плясали пылинки. Стужа огляделась. Ничего не изменилось. Полки по стенам уставлены запыленными склянками и завалены пучками растений, которые Уна выращивала в своем саду. В углу набитый травой матрас да одеяла, служившие ей постелью. Шаткий, видавший виды стол и стул у окна. Пара табуреток, на одной сложена одежда, на другой составлены склянки. Пол покрыт толстым слоем пыли.

Уна поковыляла к очагу. Над холодными углями висел железный котел. Она сняла его обеими руками, согнувшись пополам от усилия. — Садись на стул и подожди, я сейчас. — Она вышла с котлом через дверь, ведущую во двор. Уна вернулась через несколько минут, вытерла руки подолом юбки, сбросила с одного из табуретов одежду и поставила его к столу. — Садись, говорят тебе. Сейчас жаркое подогреется. В такую погоду я развожу огонь на улице, чтобы в доме не было слишком жарко. Хочешь воды? Ни вина, ни молока у меня, к сожалению, нет.

Стужа сёла за стол и кивнула. Старушка потянулась к полке и достала оттуда две глиняные кружки, которые наполнила из стоявшей на полу бочки. Одну она поставила перед гостьей, из другой отпила сама маленькими острожными глотками.

Стужа наблюдала за ней, мысленно улыбаясь. Уна была настоящим сокровищем, одной из тех немногих, кого Стужа могла назвать настоящим другом. Они виделись чрезвычайно редко, но очень ценили эти встречи. Девушка сделала глоток. Вода была прохладной и сладковатой.

— Ты что-то добавляешь в нее? — спросила девушка.

— Отвар из кореньев, которые растут здесь неподалеку, — ответила Уна, улыбнувшись. — Это дольше сохраняет воду свежей, так что мне не приходится слишком часто ходить к ручью.

— Отлично. — Стужа осушила кружку. — Лучше любого вина и молока.

Лицо Уны снова расплылось в улыбке.

— Ох, жаркое!

Она вскочила, достала с другой полки две глиняные миски и снова вышла через заднюю дверь. Через минуту она вернулась с дымящимся кушаньем. Стужа помешала содержимое своей миски деревянной ложкой и подула. Куски мяса в густом соусе. Она вдохнула аромат пряностей.

— Вчера нашла кролика в своих силках, — похвасталась Уна. Она положила в рот кусок мяса и стала шумно жевать. До сих пор у нее были отличные зубы, чем Уна очень гордилась. — А теперь расскажи-ка, что привело тебя в нашу глушь? Что-то стряслось в Шадаме?

Стужа проглотила свой кусок.

— Тебе же наверняка уже все известно о том, что происходит в Шадаме. — Стужа облизала ложку. Жаркое было восхитительным, она уже не помнила, когда в последний раз ела с таким аппетитом. Чванливые дворцовые повара в Марашаи Уне и в подметки не годились.