За то немногое время, что они отсутствовали, в тоннеле мало что изменилось. Тот же полумрак, едва различимые унылые стены, суглинок под ногами, те же спутники рядом. Потому и брели молча, потому что все уже было сказано, а ничего нового никто из партнеров добавить не мог.

Людмила бесконечно перебирала свои сны-видения:

— Мне кажется, я поняла… Кащей не знал о дочери Триглавы, иначе бы он уничтожил всех троих.

— Откуда ты знаешь, что Велес мертв? — вяло отозвался Баюн.

— Знаю, уж это я знаю точно.

— И что, эта твоя догадка поможет нам найти твоего брата? — Чародейка растерянно пожала плечами. — То-то же, — назидательно мяукнул кот, — а мы ведь за ним пришли сюда, а тайны веков пусть останутся в прошлом. А это что такое?

Тоннель круто завернул. Взгляду открылся небольшой полукруглый грот — несколько метров в поперечнике. Около входа, преграждая дорогу, недвижными стражами встали сталагмиты. Верхушки их слабо мерцали, отбрасывая замысловатые блики. С заиндевевшего свода тянулись вниз причудливые наплывы сталактитов.

Ведьма задрала голову. Затаив дыхание, она наблюдала, как с острого конца одной такой сосульки сорвалась капля, медленно, невесомо полетела вниз, неожиданным звонким шлепком закончив свой земной путь. Людмила вздрогнула, как от удара кнутом:

— Черт… Баюн?..

Котофей подался вперед, полуприсев на задние лапы. Круглые монеты глаз отливали опаловым блеском. Низкое рычание, клокотавшее в горле кота, набирало мощь. У ведьмы от этого утробного звучания непроизвольно напряглись мышцы живота.

Птах напряженно застыл рядом, всем телом вслушиваясь в малейшее изменение среды. "Да на нем лица нет", — встревожилась чародейка. Сама она не чувствовала ничего опасного, но на своих спутников могла положиться.

Размеренный звук падающей капели звучал, как метроном, отсчитывающий последние мгновения жизни.

Смазанная тень чуть светлее белесых от инея стен скользнула мимо них в глубину грота и скрылась из глаз.

Внезапно Баюн словно подавился своим урчанием. Прочихавшись, он виновато глянул на ведьму, буркнул:

— Показалось, — и принялся тщательно вылизывать вставшую дыбом шерсть, как ни в чем не бывало.

— Что именно? Уточни…

— Эманация сторонней Силы… Мы не одни здесь. Разве ты не ощутила?

— Нет… — Людмила вообще ничего не чувствовала, а ведь с тех самых пор, как она получила Ильгин подарок, в ней постоянно пульсировала незримая Сила. Она иногда затихала, иногда выплескивалась в полную мощь, но не покидала чародейку ни на миг, а сейчас… Будто пустой кувшин, из которого выпили всю влагу, который ждет, когда его наполнят вновь. Неужели она с этим жила раньше? Ведьма щелкнула пальцами, а толку? Даже для крошечного «светлячка» одного желания мало, а сила ушла. Но ведь этого не может быть… Не может!

Не поворачиваясь спиной к кружевам ледовых наплывов, Людмила попятилась, аккуратно ступая, чтоб ненароком не споткнуться.

— Куда? — Птах кинулся за ней.

— Жди… — ведьма свернула в тесноту тоннеля.

Тьма навалилась на плечи тяжким грузом.

— Ишь ты, а когда шли, почти светло было… — чародейка прошептала заклинание и облегченно выдохнула, когда перед ней заискрился переливающийся огонек, а внутри солнечного сплетения забился привычный ритм. — Совсем другое дело…

Воющий мохнатый снаряд едва не сбил её с ног.

— Очумели оба, — только и сказала Людмила, когда стихли вопли котофея и бесенка, напуганных внезапным её исчезновением, — тут я, тут, куда я от вас денусь. Проверяла одну догадку. Баюн, а ведь в той пещерке и впрямь что-то неладно.

— Ты уверена? — кот, не перебивая, выслушал чародейку. — Так… смотри что получается: здесь глина кругом, и все нормально с твоим чародейством, а там камень напрочь блокирует все твои способности.

— Ну, положим, не все, — улыбнулась Людмила, — шить и вязать я там смогу.

— Не до шуток, — отмахнулся Баюн. — одно из двух: либо мы возвращаемся…

— А смысл? Мы там уже были, — ведьма передернулась, вспомнив нажравшегося ендаря.

— … либо идем дальше, но без твоей поддержки.

— Можно подумать, моя сила нам здесь помощник.

Огонек мигнул и погас, едва только свернули к гроту.

— Нуууу? — котофей вопросительно уставился на ведьму.

— Иди, — подтолкнула его вперед чародейка, — что смотришь на меня, как на чудо, рога не выросли, не надейся. И без твоих «нууу» несладко… — она скрипнула зубами от злости. Не думалось, что так тяжко быть обычной женщиной. Единственное утешение, что ненадолго. А вдруг?.. Навсегда? Тогда как жить?

— Скорей сюда, — крикнул ушедший вперед Птах, — здесь не один ход.

Баюн, не дожидаясь замешкавшуюся у входа Людмилу (она пробиралась через загородку сталагмитов), унесся к бесенку.

Ведьма подоспела в самый разгар дебатов — страсти накалились до предела. "И когда только успели сцепиться? — удивилась чародейка, слушая, как обычно молчаливый Птах надрывается "левый, сначала левый…", а кот бархатным тенором убеждает его "чего ноги зря бить, лучше направо пойдем…"

— А что ж вы середку игнорируете? Хода-то три…

На нее накинулись вдвоем — каждый отрывался по-своему, описывая, как она не права. Ведьма махнула на них рукой — смолкли оба враз.

— Разделяться ни в коем случае не будем, — сурово глянула на вольнодумца кота. — Никаких "тогда я сам пойду", понял? Только вместе. Жребий бросим.

— Из чего жребий? — ехидно спросил кот, прекрасно зная, что ничего подходящего у них нет.

— Вот… — Людмила развязала заветный узелок на поясе, — куда кольцо мое упадет, туда и идем.

— Не жалко?

— Нет, — отрубила ведьма.

— А как же память?

— У меня пока хорошая…

— Только, чур, не подглядывать, — забеспокоился Птах.

— Вот ты и бросишь. Все по-честному будет, — Людмила опустила в коричневую лапку бесенка заветное колечко.

— А я?

— А ты, Баюн, отойди в сторону, оттуда посмотришь. Мою силу заперли, а твою, может, отворили. Ты же у нас феномен.

— ДОжили, — обиделся кот, отходя в сторону входа, — друг другу не верим.

— Птах, давай!

Бесенок зажмурился, высоко подбросил кольцо.

Почерневшая безделушка взлетела, ударилась о камень свода, полыхнула серией нестерпимо ярких сиреневых вспышек и падающей звездой опустилась на подставленную ладонь Людмилы.

— Больно… — Людмила отдернула руку, стараясь сбросить жгущееся кольцо, но оно накрепко прилипло к ладони.

— Хорош ловчить, фокусница, — кот был явно разочарован таким исходом, — лишь бы все по-своему сделать.

— Да я тут ни при чем, оно само, — отмахнулась от Баюна чародейка.

Она смотрела и не верила своим глазам: расколотый камень, обрамленный в серебро, сверкающее, словно его только что отполировали, был цел. Никакой трещины и в помине не было, а в глубине бледно-сиреневого аметиста дрожала и переливалась крошечная лиловая искорка. Людмила осторожно коснулась кольца. Оно легко подвинулось.

— Опа, и усилий никаких не понадобилось, — полюбовалась обновленной красой и, недолго думая, надела перстень на палец. — Надо же, как не снимала… Куда? — Ведьма оттолкнула котофея, который подлез под руку, стараясь получше рассмотреть подновленное "бабушкино наследство". — Думай головой, оно зевак не любит, да и вообще…

Что «вообще» договорить она не успела — под ногами зарокотало, непонятная вибрация волной мелкой дрожи прошла по телу вверх, в глазах полыхнуло знакомой фиолетовой вспышкой. Только и успела заметить, как заверещал и кинулся в сторону бесенок, и все вокруг стало негативом. Ослепительно белый кот ускользал от нацеленных в него черных игл-сталактитов, юркой молнией проносясь мимо застывшей Людмилы, угольным камнепадом осыпались на пол плотные наплывы изморози, обнажая мраморный рисунок стен, клубы сизых зловонных испарений затягивали небольшую пещерку, в которой становилось слишком жарко. На мгновение верх и низ поменялись местами, а потом заплясали в неистовом танце, убыстряя темп с каждой минутой.