— Да, это и, правда, чудо — страшный и непобедимый оборотень-блоха, гроза окрестных собак, — уже во весь голос хохотал парень. Наконец, вдоволь насмеявшись, он спросил у Тимофея, когда появятся его родственники.

— Не знаю, — пожал плечами тот, — уже должны быть. Мы, если надо, быстро перемещаемся, наведенным телепортом.

— Мы тоже в таком были, да? А как это выглядит со стороны?

— Смерч. Маленький симпатичный смерчик, никому не причиняющий вреда.

— Значит, что-то случилось, — сделал вывод Антон, внимательно оглядев горизонт и ничего, даже отдаленно похожее на смерч, не обнаружив. — Будем сами выбираться, да и Птаха надо найти. Он ведь легче нас, могло в сторону отнести. Ветром…

Антон задумчиво осмотрелся вокруг: выбросило их посреди зеленого луга, размером с футбольное поле. Обрамлял этот огромный газон неизменный лес, а примерно посередине торчал внушительный обломок камня, формой напоминающий пирамиду.

— АЛАТЫРЬ-БЕЛ-КАМЕНЬ! — медленно произнес Тимофей, не отрывая восторженного взгляд от сероватого булыжника.

Антон, не слушая его, встал, побрел к камню, попутно ища взглядом Птаха, не заметить которого на практически голом лугу было невозможно. Тимофей поторопился за ним. Подойдя к камню, Антон обошел несколько раз вокруг и, напряженно думая о своем, произнес:

— И где ж нам теперь бесенка искать? Людмила голову оторвет, он ей вместо сына… — и замер, потому что Тимофей вдруг завопил:

— Что ты сделал? Это же Алатырь, мощнейший проводник магической энергии, незакрытый пуп Земли. Найти его мечтают все в этом мире, — совсем грустно закончил он свою гневную тираду, — да только не всем он открывается. Нам с тобой повезло, — на паренька было невозможно смотреть, такое горе плескалось в его глазах, грозя хлынуть водопадом слез.

— Зачем? — не понял Антон.

— Да затем, что этот камень выполняет самое заветное желание или отвечает на самый сокровенный вопрос, но только одно желание или только один вопрос. А ты что спросил?

— Что? — тупо переспросил Антон.

— ГДЕ ИСКАТЬ БЕСЕНКА? — опять закричал Тимофей.

— А если для меня в тот момент это был самый главный вопрос? — принялся оправдываться Антон.

— СМОТРИ!!!

Камень разгорался изнутри неярким белым светом, который сменился красным, оранжевым, желтым, зеленым, голубым, синим и, наконец, эта радуга закончилась ослепительной фиолетовой вспышкой. В воздухе запахло озоном. А на камне стали проявляться слова, написанные славянской вязью:

ПРЯМО ПОЙДЕШЬ — УБИТ БУДЕШЬ,

НАПРАВО ПОЙДЕШЬ — ОБМАНУТ БУДЕШЬ,

НАЛЕВО ПОЙДЕШЬ — СЕБЯ ЗАБУДЕШЬ.

И стрелки, указывающие путь, чтоб, не дай бог, не перепутали случайно.

Друзья посмотрели вперед: там, на пределе взгляда, над чем-то темным кружила стая воронья, и они, переглянувшись, единодушно решили, что им туда не надо.

Не зная, что лучше — быть обманутым или забыть себя, Антон наклонился, подобрал плоский камешек, чиркнул острием меча по одной стороне. Загадал «орел» или «решка», подбросил в воздух. Выпало идти налево. Что ж, судьба…

Из-под Алатырь-бел-камня наружу пробивался ручеек и, весело журча, бежал в ту же сторону, куда направились Тимофей и Антон. Был этот ручеек, надо полагать, непростой, потому что идти было легко и приятно — редколесье давало тень, опавшая листва мягко пружинила под ногами, потихоньку журчала вода, радовала слух и дарила прохладу, а все в целом напоминало легкую увеселительную прогулку. И даже меч, который не слишком удобно висел в ножнах у Антона за спиной (все время, зараза, норовил сползти вниз), не портил настроения, хотя тащить его было тяжеловато. Облегчить-то его Людмила облегчила, а длину, метр с лишним, куда девать, а? А им ещё сражаться придется… Но об это Антон предпочитал не думать.

Друзья несколько расслабились и решили, что поиски Птаха — это только вопрос времени, которого у них было видимо — невидимо.

На привале Антон, наконец, спросил Тимофея о том, что давно крутилось на языке:

— Слушай, а ты отчего так расстроился, когда та штука сработала? Или у тебя тоже был вопрос?

— Не вопрос, желание, — грустно сказал Тимофей. Он все никак не мог смириться с несправедливостью того, что Алатырь-камень нашел именно Антон и слегка дулся на него за это.

— А что, у вас там, в будущем, разве не все проблемы решены? — продолжал пытать Антон. — И что же ты хотел такого несбыточного?

— Счастья! Всем! Поровну! И чтоб никто не ушел обиженным! — неожиданно фанатично крикнул бывший оборотень.

— О, — протянул Антон, — да ты, брат, я смотрю, Стругацких обчитался. А что, они и у вас известны?

— Да не очень, но у меня дед тоже историк, специализируется на двадцатом веке. И мне кое-что дает почитать и объясняет непонятное.

— Видно, счастье недостижимо при любом уровне развития цивилизации, — сделал философский вывод Антон, порадовался, какой он умный и поднялся с травяной подстилки. — Ладно, пошли дальше. Хотя нет. Есть хочешь?

Тимофей сглотнул наполнившую рот слюну и кивнул, а потом как бы промежду прочим поинтересовался:

— А что? Баба-Яга в дорогу что-то дала или самим добывать придется?

Антон жестом ловкого фокусника достал из заплечной сумы кусок ткани, легким взмахом расстелил прямо на траве и пригласил:

— Прошу к столу! — Он по сказкам знал, что скатерть-самобранка чрезвычайно проста в эксплуатации.

Тимофей посмотрел на него, как на идиота, а затем оба они уставились на пустой «стол». Накрыть поляну красиво не получилось — застиранный кусок полотна был девственно пуст. Обескураженный Антон пожал плечами. Сломалась, что ли? Так ведь волшебные вещи вроде вечные. Может, сказать что-то надо?

Оказалось, не надо, потому что скатерть сама подала голос, да еще такой недовольный:

— Что, зараза, самой лень готовить? Так сиди голодная! Ишь, моду взяла, как что, так меня сразу дергать, не ресторан, чай!

Тимофей захохотал так, что с ближайшего дерева взлетели перепуганные птахи. А Антон продолжал тупо смотреть на скатерть, которая вещала с прежним темпераментом:

— Еще и мужика в гости притащила, еды не настачишься! Не буду гостя твоего кормить, и не уговаривай!

— Скатерть-самобранка! Ой, не могу! — никак не мог успокоиться оборотень. — А инструкцию тебе Баба-Яга положить не догадалась, как с такой сварливой кухаркой управиться? Под такой аккомпанемент кусок в горло не полезет, точно! Ой-ей-ей!

Антон побагровел, его мужская гордость оказалась сильно уязвлена. Понятно, кто ж голодного мужика дразнить станет, только глупая скатерть, которой все равно на кого орать. Парень изо всех сил хлопнул по импровизированному столу ладонью, чуть руку не отбил и зло сказал, угрожающе растягивая слова:

— Таааак, не понял! Ну, ты, чудо заморское, быстро дай пожрать двум мужикам, и не скупись, пока я тебя на ленточки не распустил и по деревьям бантиками не позавязывал!

Скатерть замолкла, переваривая услышанное. Что уж там она себе надумала, только стол стал быстро заполняться посудой с различными яствами, а скатерть залебезила:

— Извините, извините, как же сразу-то хозяина не признала, сейчас все в лучшем виде будет сделано! Кушайте, мои дорогие, кушайте на здоровье! Как приятно, когда у мужчин хороший аппетит!

— То-то же! — расслабился Антон. — Давай, Тим, чем бог послал! И отдыхать, а потом дальше пойдем.

Бесцельное блуждание по лесу, пусть даже такому уютному, надоело. Спасательная экспедиция зашла в тупик, а день клонился к вечеру, и пора подумывать о ночлеге.

Внезапно лес расступился, в просвете блеснула лазурная гладь воды, и Антон с Тимофеем вышли на берег лесного озера, в которое впадал их ручеек, ставший к тому времени гораздо шире, чем в начале.

— А теперь куда? Птаха здесь явно нет, — произнес Антон, поворачиваясь к слегка отставшему Тимофею. Тот неотрывно смотрел на большую живописную птицу с человеческим лицом, которая, нахохлившись, меланхолично покачивалась на ветке ракиты, склонившей ветви к воде.