Легко себе представить, с какой внутренней горечью и разочарованием встретил Ду Фу известие об исходе декабрьских сражений. Его главного совета - не затягивать наступления - никто не послушался, и вот результат! Ду Фу понимал, что мятежники Ань Цинсюя принесут еще немало бед и несчастий, а кроме того, неизвестно, как поведет себя в дальнейшем генерал Ши Сымин, назначенный военным губернатором севера. Сохранит ли он преданность императору или, воспользовавшись случаем, снова переметнется к мятежникам? Одним словом, обстановка оставалась неясной и неопределенной, и Ду Фу решил отправиться в Лоян, чтобы все разузнать на месте. Главное, ему хотелось встретиться с влиятельными военными - может быть, с самим военачальником Го Цзыи, который приходился родственником правителю области Хуачжоу (оба носили фамилию Го). Ду Фу надеялся через лоянских военных осуществить то, чего не удалось добиться, посылая доклад императору. Не прислушаются ли военачальники к его советам?..

Пронизывающий зимний ветер поднимал такие тучи пыли, что поэт подчас не видел собственных рук. Пыль мешала дышать, лезла в глаза, набивалась в складки одежды. Ду Фу совсем замерз, но, к счастью, повстречал по дороге Мои Юньцина, своего давнего друга, и они вместе завернули в знакомый дом. Хозяин дома - господин Лю Хао - встретил их радушно и участливо, велел зажечь лампы, накрыть на стол. «Будем всю ночь пировать и читать стихи, - сказал он. - Такие счастливые встречи случаются редко!» Ду Фу грел руки над жаровней и с наслаждением вдыхал запахи горячей пищи. В окна светила луна, и оконная бумага, пронизанная лунным светом, казалась похожей на шелк. «Да, да, - согласился Ду Фу, - будем всю ночь пировать». За столом они обещали друг другу не вспоминать о войне, о мятежниках, но веселье, словно костер в дождливую ночь, едва вспыхнув, сейчас же гасло. Несколько раз хозяин дома хотел взять в руки цитру, вынуть костяные застежки из футляров древних книг, принести расчерченную на клетки шашечную доску, но разговор невольно возвращался к запретной теме. Видно, нельзя не думать и не вспоминать о том, что стало горем для всей страны, и самое лучшее вино кажется горьким, когда люди вокруг мерзнут и голодают...

Через несколько дней поэт добрался до Лояна, города своего детства. Он, конечно, разыскал старый дом тетушки Пэй, где он учился писать большие иероглифы, а затем навестил родные места в Яныпи, где жили многие родственники. Радостное чувство охватило его при виде знакомых рощ и холмов, и сердце сильно забилось, когда колеса дорожной коляски так привычно загрохотали по бревенчатым настилам мостов. Мачеха давно умерла. Ду Фу надеялся встретить в Яныпи своих братьев, но никого из них не оказалось дома - всех разбросала война. В садах уже по-весеннему распускались цветы, птицы стаями носились в воздухе, но нигде над крышами не поднимался дымок - первый признак запустения и заброшенности. Обойдя несколько домов, Ду Фу постучался в ворота Ду Ина, своего любимого брата, о котором он особенно тосковал, и попросил слуг провести в его кабинет. Но и там ничего не напоминало о присутствии близкого человека - книги стояли убранные на полку, и в курильнице давно погасли угольки. По словам слуг, даже наложница Ду Ина, не выдержав одиночества, убежала отсюда, и только старая собака брата неотступно следовала за Ду Фу и, свесив голову, с печальным видом садилась у его ног...

Так и не повидав братьев, Ду Фу особенно обрадовался неожиданной встрече со своим добрым знакомым - господином Вэй Ба. Разыскивая по памяти его жилище, поэт не слишком надеялся застать хозяина, ведь со времени их разлуки миновало два десятка лет. Но, к счастью, оказалось, что господин Вэй Ба по-прежнему живет в Яньши - с женой и целым выводком ребятишек, с любопытством окруживших Ду Фу, едва он вошел в калитку.

На следующий день Ду Фу покинул Яньши и вернулся в Лоян, однако ему не суждено было остаться там надолго. Этому помешали политические события, развивавшиеся со стремительной быстротой. Когда правительственные войска окружили мятежников, укрывшихся за стенами Ецзюня, Ань Цинсюй обратился за помощью к своему бывшему союзнику генералу Ши Сымину. Взвесив все обстоятельства, Ши Сымин, стоявший во главе северных гарнизонов, решил снова предать императора и двинул войска на юг. К 1 февраля 759 года он отбил у императорских войск одну из занимаемых ими провинций. Военный губернатор Ли Гуанби предложил немедленно атаковать неприятеля, но этому воспротивился влиятельный евнух Юй Чаоэнь. Между тем 7 апреля Ши Сымин сам атаковал императорскую армию и нанес ей сокрушительное поражение. Военачальник Го Цзыи отвел остатки своих отрядов, чтобы защитить Лоян, но в Лояне уже началась паника. Люди спешно покидали город, опасаясь повторения кровавой резни и жестоких погромов, устроенных мятежниками около трех лет назад при взятии Лояна Ань Лушанем.

Конечно же, и Ду Фу пришлось покинуть многострадальную Восточную столицу, переходившую из рук в руки, словно клеточка шашечной доски. Ду Фу не выполнил целей своей поездки - ему не удалось встретиться с военными высоких чинов и повлиять на ход боевых действий. Но зато на обратной дороге из Лояна в Хуачжоу он сочинил замечательные стихи, прославившие его имя гораздо больше, чем планы военных кампаний. Вот слова старого крестьянина, отправляющегося на борьбу с врагом, из стихотворения «Прощание старика»:

Так же, как и в «Песне о боевых колесницах», авторский голос Ду Фу сливается с голосом простых людей, и мы прочитываем его стихи не только как «поэтическую историю», но и как исповедь самого поэта, испытывающего ту же «тоску и горе», что и персонажи его стихов.