В комнату ворвался Дзиро, ведя за собой монаха гигантского роста, нагруженного свертками. Лицо Кэнсё осунулось от волнения.

— Входите, обо-сан, добро пожаловать! — поклонился старик. При виде духовного лица он сразу подобрел. — Тут молодая госпожа рассказывает нам очень странную историю об одной потерянной родственнице.

Женщина торопливо оглядела комнату, одновременно поправляя волосы.

— Маа! Одзи-сан, подайте же святому отцу подушку! Дзиро, скорее накрывай на стол, чтобы гости могли поесть.

— Пожалуйста, не беспокойтесь… — начал Кэнсё, но подушки уже появились.

Усевшись, Мисако робко протянула хозяевам подарки.

— Маа, какая роскошь! — воскликнула женщина. — Аригатоо годзаимас! Наш скромный дом недостоин такой щедрости.

— Нам очень стыдно дарить такую малость, — опустила глаза Мисако, — и еще больше стыдно, что побеспокоили вас.

— Хорр! — вдруг снова воскликнул старик. — Сестра отца, надо же!

— Одзи-сан! — одернула его дочь. — Вы даже не поблагодарили гостей за чудесные подарки!

Хозяин смущенно почесал голову и отвесил неловкий поклон.

— Хай, спасибо! — После чего продолжал недоверчиво качать головой.

Женщина поставила банку с печеньем на полку, где хранились посмертные таблички, старые фотографии и прочие памятные вещи — полка заменяла в этом бедном доме семейный алтарь. Затем она зажгла курительную палочку, позвонила в крохотный колокольчик и, сжав вместе ладони, произнесла краткую молитву.

— Мой муж тоже утонул, шесть лет назад, — объяснила она, поворачиваясь к гостям. — Его тело так и не нашли. Такая, видно, карма у рыбаков.

Мисако и Кэнсё поклонились, выражая соболезнования.

— Спасибо, — поклонилась в ответ хозяйка.

В комнате наступила тишина, нарушаемая лишь грохотом прибоя, доносящимся снаружи. Погибшая девочка хорошо знала эти звуки, подумала Мисако.

— Хорр! Так просто не бывает! — Старик все никак не мог успокоиться.

Впрочем, наверное, глухой на одно ухо и шум прибоя слышит по-другому… Мисако потихоньку прикрыла правое ухо ладонью и прислушалась, тут же поймав взгляд монаха. Было ясно, что он думает о том же самом.

— Маа! — вдруг радостно воскликнула женщина. — Дух Папы будет счастлив, что у нас в доме есть такое замечательное сакэ!

— Хай! А дедушка будет счастлив его выпить, — расплылся в улыбке Дзиро.

Утром в День мальчиков Фумико преподнесла Хидео огромного карпа из яркого шелка. «Пусть развевается над нашим домом, когда родится сын!» — сказала она.

Хидео лишь улыбнулся и слегка шлепнул жену по круглому заду. По очень круглому — Фумико округлилась со всех сторон.

— Беременные женщины всегда так толстеют? — спросил он позже мать.

— Бывает по-разному, — ответила она. — Осталось шесть недель до срока… Наверное, мальчик будет крупный.

— Ну почему вы обе так уверены, что будет мальчик? — не выдержал сын. — Ты поосторожнее, а то родится девочка, и меня все знакомые засмеют!

— Да нет, мальчик, и не сомневайся! — уверенно улыбнулась она.

Хидео озадаченно пожал плечами и вышел прогуляться под весенним майским солнышком. Однако его слова гвоздем засели в материнском сердце. Матушка Имаи весь день ходила сама не своя. Мальчик, только мальчик! Как потом смотреть в глаза сестре, если родится девочка, да еще в год Огненной Лошади! Мало она натерпелась насмешек за то, что покорно уступила свою спальню и перебралась вниз. Сестра не хотела слушать никаких доводов, не желая понять, что спать внизу на самом деле удобнее.

Даже музыкантша на уроке пения осуждающе подняла нарисованные брови.

— Так мне не приходится спускаться по лестнице, когда ночью нужно выйти, — объясняла матушка Имаи. — Даже удивительно, как я за столько лет не додумалась перебраться вниз.

— А как у вас складываются отношения с новой невесткой? — с подозрением спросила учительница.

— Просто превосходно! — воскликнула госпожа Имаи. — Гораздо лучше, чем с Мисако. В доме теперь не так скучно. Маа! Фумико такая веселая, любит пошутить. И Хидео изменился к лучшему, уж это точно. Боюсь только, не запустил бы он свою работу. Раньше то и дело оставался допоздна, а то и на ночь, а теперь…

— Что ж, неплохо, — усмехнулась музыкантша, раздавив окурок в пепельнице. — Итак, начнем наш урок?

Женщины сели на колени и принялись обсуждать, чем займутся сегодня. Затем учительница начала наигрывать мелодию на сямисэне, в то время как госпожа Имаи устанавливала ноты на низком пюпитре.

— Начнем, пожалуй, вот с этого, — указала она на пассаж, который не получался у нее на прошлом уроке.

— Хай, — кивнула учительница и стала перебирать струны, напевая первый куплет.

Госпожа Имаи попыталась повторить, сбилась, снова начала и снова сбилась.

— Еще раз! — Музыкантша повторила введение. — Итак… Ити, ни, но!

Сидя на пятках и придерживая очки, сползавшие на кончик носа, бедная матушка Имаи пыталась повторить куплет раз за разом. Наконец на третьей строчке учительница присоединилась к ней, чтобы задать темп. Увлекшись пением, они не слышали, как Фумико спускалась по лестнице, и заметили ее лишь в дверях. В ночной рубашке и неряшливо наброшенном кимоно, кое-как подвязанном красным кушаком поверх выпирающего живота, невестка стояла, протирая сонные глаза, наполовину скрытые под водопадом распущенных черных волос.

— Доброе утро, — поклонилась учительница с улыбкой, думая про себя, какая дорогая куртизанка могла бы получиться из этой женщины.

— Доброе утро, — ответила Фумико. — Вы извините, что я стою, но в моем положении… — Она коснулась рукой своего огромного живота.

— Надеюсь, мы тебя не потревожили? — робко спросила матушка Имаи.

— Я вообще почти не спала, — пожаловалась невестка. — Этот мальчишка все время брыкается, не терпится ему наружу.

— Когда срок? — поинтересовалась музыкантша.

— В середине июня, — вздохнула Фумико.

— Маа! Еще так долго, а вы такая большая… Неужели близнецы?

— Близнецы? — переспросили хором свекровь с невесткой, в ужасе переглянувшись.

Старушка серьезно кивнула.

— В наше время такое случается все чаще, — уверенно сказала она. — Одна моя знакомая в прошлом году родила близнецов. Такая же была большая, и как раз за месяц до родов.

— Да нет, — отмахнулась матушка Имаи, — в нашей семье близнецов отродясь не бывало. Не может такого быть!

— Как знать… — пожала плечами музыкантша.

Фумико расхохоталась.

— А вдруг будут два мальчика? Вот это здорово! Или вообще три…

— Не говори глупости, Фумико, — одернула ее матушка Имаи и тут же покраснела.

Она где-то читала, что близнецы чаще родятся у темпераментных пар. Это уж точно относилось к ее сыну и новой невестке. Даже несмотря на поздний срок беременности, они чем-то таким по ночам занимались, причем, судя по доносящимся звукам…

Матушка Имаи взяла с пюпитра ноты и принялась ими обмахиваться. В комнате внезапно стало очень душно.

— Знаете, сэнсэй, — начала она, — может быть, мы отменим сегодня урок? Лучше пойдемте в столовую, и я подам свежий чай. Фумико плохо спала ночью, ей нужно отдыхать, и наша музыка…

— Хай, понимаю, — кивнула музыкантша и стала укладывать инструмент. — Можно перенести уроки на более поздние часы. По средам я свободна после обеда.

Фумико капризно надула губы.

— А потом, когда родится ребенок? — недовольно спросила она. — Ему нужно будет спать и днем. Так что, если вы не возражаете, уроки вообще лучше пока отменить. Мне очень неудобно, мама, но иначе и вправду не получится.

Учительница подняла руку в знак согласия.

— Понимаю, понимаю. Фумико-сан совершенно права. Уроки лучше временно отменить.

Бедная матушка Имаи нервно потирала руки.

— Да, наверное… Можно снова начать через несколько месяцев. Фуми-тян, ты ложись еще поспи, а мы больше не будем шуметь. Попьем тихонько чаю. Я тебе тоже принесу чашечку, хочешь? Или чего-нибудь еще?