Слово «дома» она произнесла с особенным выражением.

— А-а… — равнодушно кивнул он.

— Ты ведь не против, правда? — продолжала мать.

— Дозо,^[2] — произнес Хидео, не отводя глаз от газеты. — Пусть едет, пожалуйста.

— Я скоро вернусь, — пообещала Мисако.

— М-м… — снова кивнул он и громко отхлебнул чаю.

— Суп совсем остыл, — пожаловалась матушка Имаи. — Мисако, ты не могла бы подогреть?

— О, извините! Хидео, тебе тоже подогреть?

— Нет времени, — отмахнулся он, — я только чаю выпью.

— Это всего минута!

Мисако подхватила на поднос обе чашки и кинулась на кухню, краем уха слушая лекцию старухи о том, как вредно оставаться без завтрака. Не успел суп согреться, как из столовой донеслось «пока». Мужа Мисако застала уже в прихожей.

— Я думала, мы успеем поговорить… — начала она.

— Не сейчас, — раздраженно перебил Хидео, натягивая туфли, — мне пора в контору. Я, знаешь ли, иногда работаю.

Он схватил портфель и выскочил. Раздвижная дверь с силой захлопнулась, едва не оборвав колокольчик.

— Чтоб ты провалился! — в сердцах выпалила Мисако, слишком поздно сообразив, что свекровь могла ее слышать.

Вздохнув, она поплелась на кухню. Суп перекипел и заливал плиту.

Лишь наверху, укладывая вещи, Мисако удалось немного успокоиться. Она складывала свитера и юбки в чемодан с таким ощущением, будто уезжает на каникулы. Дома, с матерью и отчимом, дышать будет легче, а здесь свекровь пускай сама решает, что готовить Хидео на ужин, и ждет его хоть всю ночь напролет! Представив себе госпожу Имаи, сидящую до утра без сна в ночном кимоно, она весело расхохоталась.

Два часа спустя Мисако уже выходила из дома, чувствуя себя птичкой, выпорхнувшей из клетки. Госпожа Имаи проводила невестку до двери в хорошем настроении, передавая приветы и пожелания семейству в Ниигате и не забыв присовокупить к ним коробочку рисового печенья. Впрочем, затягивать прощание она не стала и, едва закрыв дверь, поспешила к телевизору, где уже пять минут как началась ее любимая телевикторина.

Причиной равнодушия Хидео к жене была двадцатичетырехлетняя Фумико Хара. Чувственная толстушка, она предпочитала считать себя скорее пышной и сексуальной, нежели полной. Слово «сексуальный» наряду с другими полезными американскими словами она узнала в токийском колледже, где проходила двухгодичный неполный курс английского языка. При росте около среднего по европейским меркам, Фумико тем не менее была выше всех подруг и обладала гораздо более женственными формами, однако, познав радости секса, совершенно перестала стесняться своей исключительности. Она гордилась тем, что покупала бюстгальтеры четвертого размера в специальном магазине, обслуживавшем в основном иностранцев. Подобно большинству молодежи, Фумико обожала все иностранное, особенно американское.

Когда мужчины говорили о ней, слово «сексуальная» звучало чаще всего. В целом она пользовалась большим успехом. Еще в детстве Фумико пришлось выслушать много дерзостей от мальчишек по поводу «больших сисек», а в метро нахальные подростки частенько норовили прижаться к ней и даже потрогать.

В те времена она старалась носить мешковатые блузки, усиленно зубрила английский и не пропускала ни одного американского фильма.

Едва закончив колледж, Фумико познакомилась с иностранным журналистом, американским евреем, и тут же закрутила с ним интрижку. Разумеется, от родителей связь следовало таить, и ей пришлось немало поупражняться в фантазии, изобретая поводы для поздних возвращений. Когда журналист через полтора года отбыл к себе домой, успехи Фумико как в английском языке, так и в технике интимных отношений достигли потрясающей высоты.

Роман с Хидео начался еще летом, в июне. Вопреки предположениям Мисако, любовница ее мужа работала не в баре, а в бюро путешествий, офис которого располагался неподалеку от конторы Хидео в районе Муромати. Они познакомились, когда Хидео пришел заказывать коллективную экскурсию для сотрудников своей компании. Молодых людей потянуло друг к другу как магнитом. Фумико всегда предпочитала иностранцев, однако этот красивый, высокий, с иголочки одетый японец покорил ее с первого взгляда. Его очаровательная улыбка, открывавшая ровные белоснежные зубы, сводила ее с ума.

Хидео, в свою очередь, не сводил глаз с яркого красного свитера, который так выгодно подчеркивал бюст девушки. Короче говоря, на следующий день в бюро путешествий пришлось наведаться еще раз — за дополнительной информацией. В тот день они впервые сходили вместе в кафе. Хидео открыто любовался новой знакомой. Полные красные губы, блестящие черные волосы, свободно ниспадающие на спину… Такая яркая — и так не похожая на его хрупкую, изящную жену. Веселая, жизнерадостная, сексуальная. С самой первой встречи его не оставляло желание залезть ей под свитер и взять в руки эти чудесные божественные чаши, убедиться, что они настоящие. Хидео ни разу не приходилось ухаживать за женщиной с бюстом голливудских стандартов. Груди Фумико не выходили из головы, преследовали, как наваждение. Поймав себя на том, что машинально рисует их на промокательной бумаге, он решился пригласить девушку поужинать.

Они встретились дождливым вечером после работы, и Хидео предложил сходить в свое любимое заведение в районе Акасака, где подавали суси. Садясь в такси, он случайно задел рукой ее грудь и вздрогнул. Сердце забилось. Хидео отнюдь не был новичком в любви, однако это ощущение оказалось для него совершенно новым.

За ужином Фумико не прихлебывала горячее сакэ по маленькому глоточку, как другие знакомые девушки, а опрокидывала чашечки одну за другой, почти не отставая от своего спутника. Ресторан молодые люди покидали в довольно разгоряченном состоянии. Пока Хидео расплачивался, Фумико накинула пальто и зашла на минутку в дамскую комнату. Дождь на улице уже кончился, они шли рука об руку по улице, обмениваясь шутками и хихикая. Внезапно девушка, радостно вскрикнув, как маленькая, потянула Хидео к витрине с игрушками, хотя, насколько он мог судить, ничего особенного там не было, да и магазин, по-видимому, был закрыт.

Они стояли, вглядываясь сквозь толстое стекло, когда Фумико вдруг взяла его руку и засунула себе под пальто. Тело Хидео пронизал электрический разряд: ладонь легла на гладкую нежную выпуклость, пальцы ощутили твердый сосок. Вот зачем, оказывается, она отлучалась — чтобы расстегнуть блузку и снять бюстгальтер! Люди шли по улице за их спинами, а Фумико все прижимала к себе его ладонь, заставляя содрогаться от возбуждения. Такого с ним еще ни разу в жизни не происходило, пришлось даже немного опустить плащ, перекинутый через руку, чтобы прикрыть оттопырившиеся брюки.

Фумико запахнула пальто и улыбнулась, глядя в глаза Хидео. Не говоря ни слова, он схватил ее за руку и потащил вперед, к мерцающей вывеске гостиницы на углу. Как только дверь номера, выдержанного в темно-красных тонах, закрылась, отрезая любовников от внешнего мира, они набросились друг на друга, яростно срывая одежду. Позже Хидео признавался, что никогда не хотел женщину так сильно, как в тот вечер, и все другие его свидания — ничто по сравнению с тем первым, в гостинице с Фумико. Даже нежные и изысканные супружеские отношения с Мисако остались в памяти лишь бледным воспоминанием. После той ночи молодые люди стали постоянными клиентами гостиницы для влюбленных «Красная вишня» в Акасаке.