Хидео театральным жестом оттолкнул тарелку.

— Дядя? Что скажет дядя? — саркастически переспросил он. — Тебя только это и волнует! А на мое счастье наплевать?

Матушка Имаи плохо переносила гнев сына, тем более обращенный на нее. Она тут же сбавила тон:

— Сыночек, я конечно же хочу, чтобы ты был счастлив, но новая жена — не выход. Ты еще мало знаешь эту женщину, а вдруг у нее тоже не будет детей? Сам подумай, чего она стоит, если заводит роман с женатым мужчиной… Небось, какая-нибудь официантка?

— Скажешь тоже! — возмутился Хидео. — За кого ты меня принимаешь? Она очень приличная девушка.

Мать залилась слезами.

— Нет, я не позволю тебе поступить так с Мисако! Пусть она бесплодна, но старается быть хорошей женой и дочерью.

Мрачный как туча, Хидео поднялся с места, выпрямившись во весь рост.

— Имей в виду, — грозно предупредил он, — если ты пойдешь против меня, я все равно получу развод и оставлю этот дом! Сниму квартиру, а ты будешь одна, так и знай!

— Идиот! — Едва сдерживая истерику, мать вскочила.

Сакэ выплеснулось на скатерть.

В ярости пнув стол, он заорал:

— Я идиот? Я просто мужчина, и мне нужна нормальная жена, а не холодная доска вроде твоей драгоценной Мисако. Женщина, которую я люблю, уже носит моего ребенка, и он должен быть законным. Или ты предпочитаешь ублюдка?

Оглушенная, мать без сил упала на стул, рыдая во весь голос. Хидео сорвал с вешалки куртку и выскочил из дома, ожесточенно хлопнув раздвижной дверью. Колокольчик бешено затрясся, вторя своим звяканьем жалобным всхлипываниям старушки.

С широкой улыбкой на лице Хидео вывел машину из гаража и покатил к табачной лавке, где был телефон-автомат. Фумико сразу схватила трубку.

— Привет! — возбужденно заговорил он. — Соври там что-нибудь и срочно приходи, я буду ждать, где обычно.

— Что случилось? — с тревогой спросила Фумико.

— Все в лучшем виде! Ты не поверишь, насколько удался разговор. К утру мать будет как шелковая! Дам ей повариться до завтра, и она примет мою сторону. С Мисако тоже никаких проблем, она меня видеть не хочет. Мы крупно поссорились, она, оказывается, все о нас знает. Я ее провожал, но она выскочила из машины и поехала на вокзал одна.

— Замечательно! Только дай мне полчаса: мать дома, и если я сразу выскочу, будет донимать вопросами. Потерпи немного.

— Так и быть, потерплю, — самодовольно усмехнулся он. — Тогда сразу скажи, что не вернешься, и поедем в гостиницу. Не хочу сегодня идти домой, хочу быть с моей сладкой девочкой. Я так соскучился…

Фумико радостно рассмеялась.

— О'кей, — ответила она по-американски. — О'КЕЙ!

Мерцающее пламя двух больших свечей на алтаре заставляло тень монаха дрожать и колыхаться на плотно задвинутых сёдзи. Тэйсин верил, что, согласно учению Будды, дух покойного Учителя не покидает место, где он жил, сорок девять дней. Завтрашний день был последним, и эта мысль погружала сердце официального преемника старого настоятеля в непроглядный мрак. Еще один рассвет, и близкие друзья Учителя вместе с его семьей придут в храм для последнего прощания. Снова будут приношения, ароматный дым, а потом прах настоятеля упокоится в могиле предков. Сейчас Тэйсин мог в последний раз пообщаться с Учителем наедине, прежде чем тот окончательно перешагнет грань неведомого. За обедом безутешный толстяк объявил Конэну, который теперь должен был стать его официальным помощником, и гостю из Камакуры, что проведет ночь у алтаря, и монахи склонили головы в знак одобрения.

Ночной мрак, заполнявший келью, разгоняли лишь слабые огоньки свечей. Тэйсин сидел, скрестив ноги, перед алтарем. Покойный улыбался с крошечной фотографии, будто кивая верному ученику. Не в силах успокоиться, монах все время ерзал. Он пробовал сидеть неподвижно, сложив большие пальцы рук, как делал Учитель, однако не выдержал и получаса.

— Отец, отец… Как мне жить без вас? Если я не справлюсь, то ваш дух не найдет покоя. Ваша дочь — бесценная помощница, но теперь, боюсь, она не станет так часто приходить в храм. Разве подобает мне, жалкой деревенщине, занимать ваше место?

Всхлипнув, он замолк, и в комнате вновь воцарилась тишина. Учитель все так же улыбался с фотографии, не предлагая ни совета, ни утешения. Закрыв лицо руками, Тэйсин принялся раскачиваться взад-вперед. Он собирался провести ночь в молитвах, но получались одни только слезливые жалобы. Глаза слипались, хотя до утра было еще далеко, и все силы уходили на то, чтобы не заснуть. Поняв, что больше не может подавить зевоту, Тэйсин чуть не заплакал от стыда.

— Не понимаю, как он мог оставить дела в таком беспорядке, — вздохнула Кэйко, глядя на мужа и Мисако, сидевших напротив за столом. Обедали поздно: доктор ездил принимать роды. — Я совсем не уверена, что Тэйсин-сан сумеет заменить отца. Следовало подготовить более достойного преемника.

— По-моему, ты не совсем права, — возразил доктор Итимура, подбирая палочками ломтик рыбы. — Твой отец был о нем высокого мнения, во всяком случае, вполне доверял… Жаль, что твои братья не вернулись с войны.

— Я не уверена, что кто-нибудь из них пошел бы по стопам отца, — покачала головой Кэйко. — Они мечтали стать летчиками, а не монахами. А Тэйсин, хоть и был всегда предан отцу как родной сын, едва ли готов принять дела.

— Бедный дедушка, — проговорила Мисако, подкладывая в чашки горячий рис. — Ему надо было усыновить кого-то из племянников. Разве среди кровных родственников не нашлось никого, кто согласился бы продолжить фамилию Танака?

Кэйко с поклоном приняла чашку и вновь вздохнула.

— То поколение все сгинуло на войне. Двоюродные братья тоже погибли… Не помню никаких разговоров об усыновлении, но после войны, когда я овдовела, дедушка хотел, чтобы я вышла замуж за священника. — Она с улыбкой взглянула на мужа. — Мой выбор был для него большим разочарованием.

Доктор Итимура, высокий мужчина с интеллигентным лицом и пышными седыми волосами, зачесанными назад, шутливо поклонился.

— Очень тебе благодарен.

— Ты хочешь сказать, что вышла замуж вопреки желанию семьи? — спросила Мисако.

— Ну, я бы не стала так формулировать, — нахмурилась Кэйко, — однако дедушка был явно расстроен. Выйди я за священника, он стал бы формально членом семьи Танака и официальным преемником. Так обычно и делается, но мать приняла мою сторону. Отец уступил, хотя мечты своей не оставил. Он сказал мне однажды, что надеется выдать за священника тебя.

— Меня? — с удивлением воскликнула Мисако.

— Ну да, — улыбнулась мать. — Разве ты не помнишь, как он возражал против того, чтобы ты ехала учиться в Токио? А когда все-таки уехала, Тэйсин-сан и стал преемником.

— Мне он ничего такого не говорил, — подняла брови Мисако.

Кэйко рассмеялась.

— А что с тобой говорить? Вас с подружками интересовало только американское кино да болтовня про любовь.

— А как получилось, что и я ничего не знал? — спросил доктор Итимура, прожевывая рис.

— Потому что, дорогой мой, не было смысла тебе говорить. Мужчины всегда заодно. Ты представляешь, какая жизнь ждет жену священника? Работать с рассвета до заката, вечно считая гроши, тем более в наши дни! Вот почему после войны мать посоветовала мне принять твое предложение, и была права. Мне досталось счастье, неужели я захотела бы меньшего для собственной дочери?

— Век живи, век учись, — усмехнулся доктор, подливая сакэ в чашечку жены. — Впрочем, мне кажется, что ты и замужем за мной немало трудишься в храме, каждый день там бываешь. Тот же Тэйсин-сан, похоже, все больше попадает под твое влияние. А что дальше?

— Ну… — задумалась Кэйко. — Сейчас я езжу в храм, в основном чтобы поклониться праху отца и обновить цветы на алтаре. Иногда спрашиваю Тэйсина, как идут дела. В общем, он справляется, хотя пока еще не осознает, что теперь отвечает за все. Я уговаривала его переселиться в комнату настоятеля, но он отказывается, говорит, недостоин.