— Успокойся, дитя мое… — Виолончелист мягко тронул меня за плечо, но я вырвалась, протестующее подняв вверх сжатые кулаки.

— Вы плохой человек. Я хотела вам помочь, а вы верите этому гадкому обманщику, вы и сами, наверно, такой же…

— Видите, видите? — повторял Франт, лицемерно улыбаясь. — Она вне себя, ей нужно дать успокоительное.

— Спасибо! Я презираю вас! — крикнула я и с этими словами выбежала из комнаты.

Наплевать мне на его шляпу! Наплевать на трубочку Франта! Наплевать на макияж пани Моники! Пусть себе не думают! Пусть надо мной не смеются! Наплевать на дождь! И на "Янтарь"! И на низкое атмосферное давление! И на всю рыбу, которую поймает бородач вместе с тем полутораметровым угрем! И на всю рыбу, которую не поймали папа с Яцеком! И на развалины памятника старины! И на цветную капусту! И на дом огородника! И на фотографии, сделанные Мацеком! Наплевать на все!

Я бежала по берегу моря, не замечая, что волны захлестывают меня по колено, а в полусапожках уже хлюпает вода. Я бежала и кричала самой себе, но внезапно остановилась. Меня вдруг осенило, что если мне действительно пришлось бы наплевать на все, то — хо — хо! — сколько бы потребовалось бы слюны!

Говорят, шум моря благотворно действует на нервную систему. Я засмеялась, махнула рукой, и сразу же пришло облегчение. Почувствовав, что ноги промокли, я сняла полусапожки и вылила воду. И на душе у меня стало легко — легко.

"Насмехались надо мной, — подумала я. — Подождите, я еще сама посмеюсь над вами!"

Я двинулась в направлении палаточных домиков туристского лагеря, выискивая попутно кусочки янтаря. Мне было почти весело.

Под высоким береговым обрывом в том месте, где к пляжу спускается тропа из приюта отшельника, я увидела купающегося в море рыжего бородача. Оказывается, не только Мацекова бабушка может купаться в ледяной воде. Есть у нас и еще один смельчак.

Издалека бородач казался рыжим тюленем, заблудившимся в море и приплывшим к польскому берегу. Смех, да и только! Он стоял по пояс в воде, а когда волна набегала, подскакивал, позволяя ей вынести себя на песок. Затем, отряхнувшись, он снова входил в море. Здоровья ему, надо думать, хватало! У него была настоящая закалка. Истинный отшельник. Наверно, умерщвлял свою плоть!

Я тем временем собирала кусочки янтаря, вернее делала вид, что собирала, в ожидании, когда бородач превратится в ледяную сосульку. Но не дождалась. Выйдя из воды, он исполнил на песке воинственный танец охотника за скальпами. Сначала он скакал на левой, затем на правой ноге, потом бегал, словно за ним гонялись осы, а разогревшись, набросил на плечи полосатый купальный халат и принялся так энергично растираться, словно хотел содрать с себя кожу.

А потом… Я не верила своим глазам. Подняв с песка шляпу, он накрыл ею свою буйную шевелюру! Рыжий тюлень в шляпе! Это было необыкновенно смешно, но одновременно наводило на размышления. Дело в том, что — вообразите себе — шляпа была поплиновая! Меня это просто ошеломило, настолько, что я боялась, как бы, подобно мифической жене Лота, не обратиться в соляной столб. Я внимательно присмотрелась к шляпе. Вроде бы и такая, как те, но не совсем. Не такая новая, не такая элегантная, немного помятая, чуточку запачканная, слегка деформированная. Но подозрительнее всего само появление ее на голове бородача. Кто, скажите, надев купальный халат, нахлобучит такой головной убор? Это, должно быть, какая — то особенная шляпа, если бородач не решился оставить ее дома.

Здесь я припомнила странное поведение Франта у дома бородача. Он явно пробовал забраться в дом либо искал возможность туда проникнуть. Неужели причиной послужила шляпа? Вполне возможно, особенно в таком идиотском деле и при столь таинственных обстоятельствах.

Проделав еще несколько гимнастических упражнений, бородач направился к своей обители. Вместе с ним отправилась и шляпа, а за ними, разумеется, последовала я. Меня очень интересовало, что будет дальше.

Дальше меня подстерегала новая неожиданность!

Бородач взобрался наверх по крутому береговому откосу и зашагал прямиком к своему дому. Я шла за ним притворяясь, что ищу гнездо, которое Мацек разыскал вчера где — то в окрестных зарослях. Я не знала, чье именно гнездо, но это не имело значения. Хороший детектив вроде Шерлока Холмса или Эркюля Пуаро всегда притворяется и, даже что — то обдумывая, делает вид, что мыслит о чем — то ином. Я тоже старалась вести себя таким образом, но мне это не удалось, так как, взобравшись наверх и продираясь сквозь густые кусты, я вдруг почувствовала, что кто — то ухватил меня за руку. Мне показалось вначале, что это Франт, но тот никогда не ездил в инвалидной коляске. Значит, калека.

Было непонятно, как паралитик мог оказаться на откосе и к тому же в густых зарослях. Либо его коляска была вертолетом, либо его кто — то сюда доставил.

Его, видно, не смущали такие детали, ибо, задержав меня, он строго спросил:

— Ты снова здесь вертишься?

— Извините, — испуганно ответила я, — но вчера я крутилась в другом месте.

— Что ты здесь ищешь?

— Гнезда ремезов, — не раздумывая, выпалила я.

— Я видел, как ты шла за тем человеком.

— За кем шла?

— За тем рыжебородым.

— Это просто совпадение.

Он сильно сжал мое плечо, и в глазах у меня засверкали звезды, хотя небосклон был затянут тучами. Никогда бы не подумала, что этот хиляк, стоящий, казалось бы, на краю могилы, настолько силен! Глядя мне в глаза, он продолжал не терпящим возражений тоном:

— Кто тебя прислал?

— Меня?

— Кто приказал следить за этим человеком?

— Фи, — фыркнула я. — Это вы, наверно, за ним следите, а не я. И вообще, с какой стати вы меня допрашиваете, как в суде?

Он притянул меня к себе поближе и взглянул с такой яростью, словно хотел разорвать на куски.

— Слушай, пигалица, я наблюдаю за тобой с субботы. Вместо того, чтобы играть с другими детьми, ты крутишься где не надо, а сейчас что — то от меня скрываешь. Отвечай, почему следишь за рыжебородым, и кто приказал тебе за ним наблюдать?

— Нет! — воскликнула я. — Если будете угрожать, не скажу ни слова. И отпустите, иначе закричу!..

Калека нетерпеливо шикнул на меня, но вдруг сделался сладеньким — сладеньким, будто полкило леденцов съел.

— Не бойся, мы ведь добрые знакомые. Сегодня я видел тебя в гостинице с полным лысым мужчиной. Хотел даже заговорить с тобой, но, как видишь, мне трудно передвигаться в инвалидной коляске…

— Тогда интересно, как вы сюда попали?

— Это стоило мне больших усилий. Однако мне повезло, так как поймал тебя на месте преступления.

— Неизвестно еще, кто кого поймал.

— Значит, не скажешь, кто тебя сюда послал?

— Никто меня не посылал, — рассмеялась я, хотя не было ни повода для смеха, ни самого желания смеяться.

— Тогда я тебе скажу. — Калека прищурил глаза. — Это тот плешивый, с которым ты была сегодня в гостинице, а вчера вечером в кафе.

— Если вам так хочется, пусть будет плешивый.

— Что это за тип? — резко спросил он, сильнее сжимая мне плечо.

— Кажется, виолончелист.

— Почему кажется?

— Потому что, например, некая пани сказала мне, что она актриса из Жешува, а на самом деле…

— Кого ты имеешь в виду? — грубо перебил он меня.

— Допустим, княгиню Монако, — съязвила я. — И отпустите меня, мне надоели ваши расспросы.

Я произнесла это так решительно, что калеке не оставалось ничего иного, как выпустить мою руку.

— Хорошо, — сказал он немного мягче. — Вижу, что ты милая и толковая девочка, и потому прошу не совать свой любопытный носик куда не следует. А сейчас иди домой и забудь о том, что меня видела. — Он слегка подтолкнул меня, указав рукой на тропинку. Я уходила медленно, стараясь показать, что не боюсь его, и, лишь отойдя на приличное расстояние, обернулась и закричала: