Из кустов уже не слышалось членораздельной речи. Оттуда неслось какое-то повизгивание, постанывание и даже похрюкивание.

Славик решил, что Степан, привезший его на этот кордон, был не совсем прав. Возможно, это и было местом обитания привидений и упырей. Но в гораздо большей степени оно напоминало романтический испанский курорт Ибицу, славящийся свободной и разнообразной любовью. По крайней мере, эти студентки в кустах были явными фанатками группы «Тату».

Славик дождался, пока они окончательно не насытились и не покинули малинник, и только тогда стал собираться домой. Но перед тем, как двинуться в обратный путь, он, подумав, оглянулся и залез в никелированное кресло, чтобы попробовать, как же они в нем располагаются.

На кордоне, на первый взгляд, ничего не говорило о его необычных обитателях.

В курятнике мирно кудахтала курица, маленькая дворняжка грелась у поленницы, на веревке висел огромный белый байковый костюм аспирантки, из палатки слышался вполне платонический смех студенток. Лишь одна деталь насторожила аспиранта — на старом кладбище, около голубца появился свежий небольшой могильный холмик, на котором лежал аккуратный венок из луговых цветов. Да еще на крыше избы сидел Петр Петрович и, размахивая огромным энтомологическим сачком, ловил выходящий из кирпичной трубы густой дым.

Славик сразу вспомнил все свои ночные страхи, но решительно отогнав их, пошел к себе в комнату и стал упаковывать почвенные пробы.

На кухне вовсю дымила печка. Славик открыл заслонку и увидел, что кто-то по неопытности положил в нее не только сырых дров, но и веток с зелеными листьями.

Целый день Славик занимался своей работой — то есть упаковывал почвенные пробы так, чтобы все обитающие там мелкие животные (клещи и насекомые) не перемёрли и не разбежались. А дом жил своей жизнью. Громко храпела во время дневной сиесты аспирантка Оля, на чердаке тренькал на гитаре юннат, глухо потрескивала, захлебнувшаяся сырыми дровами печка, а на крыше поскрипывал шифер под сапогами ловца дыма.

Славик посмотрел в окно и увидел еще одних научных работников, о которых рассказывал лесник. К причалу подошла потрепанная Казанка, из нее выскочили два крепких молодых мужичка, в почти белых выгоревших штормовках.

По всей видимости, это были опытные полевики, потому что у них все получалось ладно, быстро и ловко.

Не успела их лодка ткнуться в берег, а один из них уже привязал ее к прибрежному дереву, второй — накрыл брезентом мотор, а затем оба быстро зашагали к своему флигельку, таща в одной руке по огромному рюкзаку, в другой — по свернутому спальному мешку.

Очевидно, кольцеватели гусей долго были в отрыве от цивилизации и на обратном пути тщательно спланировали, как они будут к этой цивилизации приобщаться.

Один из них (лысоватый и рыжий) побежал к дому сторожа. Другой (невероятно широкоплечий) забрался в погреб и скоро вылез оттуда с пол-литровой банкой квашеной капусты, тремя солеными огурцами и шматом сала.

В это время от сторожа вернулся его товарищ с буханкой черного хлеба и банкой тушенки. Кроме того, подмышкой у него была бутылка с мутной жидкостью.

— Самогонка. — догадался Славик. — Сейчас будут отмечать удачное кольцевание гусеобразных.

И он не ошибся. Но прежде чем предаться заслуженному отдыху, оба орнитолога также быстро залезли в чужой огород, нарвали редиски, зеленого лука и салата, все это наскоро прополоскали в реке и надолго скрылись в своем флигеле.

Славик, пакуя пробы, продолжал периодически посматривать в окно, чтобы выяснить, когда же и чем закончится этот орнитологический загул.

Но, как и все на этом кордоне, события развивались совсем не так, как по представлениям Славика должны были развиваться.

Судя по всему, полевики напились быстро. Уже через полчаса они появились в дверях своего флигеля. Орнитологи были уже изрядно навеселе. И у обоих, вероятно, уже вовсю играла кровь — так как оба уже были только в трусах.

Они с минуту постояли на крыльце, о чем-то энергично и громко споря. До Славика долетали слышал только отдельные слова. Но все обозначали женщин: «Настя, Ольга, студентки».

— Все ясно — подумал мудрый Славик — У мужчин сменилась мотивация.

— Пупоня!— тем временем послышалось от флигеля.

Славик выглянул в окно и увидел, как орнитологи подошли к дому сторожа, отвязали от конуры дворовую собачку и повели ее к себе. Собака упиралась и жалобно взвизгивала, не желая идти с ними. Тогда рыжий взял ее за передние лапы, широкоплечий — за задние, и они вместе понесли животину. Пупоня горестно выла.

Через четверть часа все трое (с двумя счастливыми лицами и одной такой же мордой) показались в дверях. Пупоня больше не брыкалась. Рыжий пристегнул собаку на цепь и со своим широкоплечим товарищем исчез во флигеле. А Пупоня, облизнувшись легла у поленницы.

Происшествие с собакой заинтересовало только Славика.

С крыши не торопясь слез мрачный ловец дыма и скрылся в своей комнате, Оля продолжала храпеть, а студентки — чирикать в палатке. Только юннат кончил перебирать гитарные струны, спустился с чердака и принялся бродить по дому, словно ища что-то.

Слышно было, как он, зайдя к энтомологу, что-то спросил и как не решился зайти в комнату Ольги (даже спящей). Потом его голова просунулась в полуоткрытую дверь Славиной комнаты

— Зайца не видали? — спросил юннат, но Славик так энергично замотал головой, что тот мгновенно исчез.

Славик видел, как юннат постоял во дворе, вероятно размышляя, куда идти с этим вопросом сначала — к орнитологам во флигель или к студенткам в палатку. И решив, что студентки в данный момент безопаснее направился к ним.

Разговор в палатке начался мирно, потом перешел на повышенные тона (причем повышенные тона были только у юнната, а студентки оправдывались), потом юннат вылез из их эфемерного дома, громко обозвав их дурами и удалился.

Последствия этого разговора были такие же странные, как и все на этом кордоне.

Уже темнело, когда дверь полотняного домика студенток открылась. Насупленные, они хмуро вылезли из палатки, зашли в дом и вышли оттуда с лопатами.

Потом они побрели на окраину хутора. Славик, еще не достаточно привыкший к странностям местных жителей и от этого мучимый любопытством, вышел на крыльцо, чтобы посмотреть, что же будет дальше. И в уже густых сумерках аспирант увидел, как две студентки лопатами разрывают ту самую свежую могилу, которую он заметил днем!

Бывший владелец дохлого зайца стоял рядом и с мрачной ухмылкой наблюдал за их работой. Потом он подошел к разрытой яме, грубо отодвинул студенток и бережно достал чье-то тельце из могилы.

— Вот, кто по ночам кости грызет, — подумал Славик. А эти ненормальные студентки — его рабыни.

Что именно было извлечено, Славик не видел. Во-первых, было уже темно, а во-вторых, прямо над головой стоящего на крыльце Славика низкий голос произнес:

— Отдыхаешь?

Славик резко обернулся. Перед ним стояла гигантская фигура в белом. И хотя теперь он знал, что это всего-навсего Ольга, душа аспиранта вновь ушла в пятки. Поэтому Славик не заметил, что на этот раз ни левая, ни правая груди аспирантки совсем не волновались.

— А я вот на работу, — прогудела Оля. — Поброжу часок. Мое время настало — скоро стемнеет совсем.

Огромная женщина в белом двинулась мимо кладбища к темному лесу, а там, в чаще, вокруг нее заплясал темно-красный огонек.

Стало совсем темно. Под окном вновь застучали чьи то зубы, за кладбищем засветилось призрачным светом большое белое пятно. А через полчаса из леса над самой землей медленно до палатки студенток проплыло маленькое облачко блуждающих огоньков.

Опять натерпевшийся страхов Славик забился в спальник (предварительно не забыв пошарить в его недрах в поисках знакомой крысы) и заснул.

Утро тоже было неординарное. На скамейке у своего дома сидели друг перед другом старик-сторож и молодая девка — вероятно его племянница.