Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Записки орангутолога

Владимир Григорьевич Бабенко, доктор биологических наук, профессор кафедры зоологии и экологии Московского педагогического государственного университета, член союза писателей России, автор более 500 научных, научно-популярных, учебных и художественных публикаций (в том числе свыше 60 книг).

«Записки орангутолога» (2006) продолжает серию книг В. Г. Бабенко «Люди, звери и зоологи» (1991), и «Лягушка на стене» (1998). В предлагаемой книге также рассказывается о людях, посвятивших себя профессии зоолога и о невероятных приключениях которые случаются почему-то именно с ними.

О научной работе зоологов сами за себя говорят монографии, книги, статьи, тезисы и отчеты. А вот как этот материал добывается и что остается «за кадром» и вообще откуда вырастают, как воспитываются, где учатся люди этой редкой и замечательной профессии, известно немногим.

Все истории, написанные в этой книге — подлинные, все они случились с автором, его друзьями, приятелями или знакомыми. Автору оставалось только «сшить» разрозненные эпизоды в единое повествование.

Записки орангутолога - img_1.jpeg

Предисловие

В предыдущей книге «Лягушка на стене» я рассказывал, как однажды экспедиционная жизнь занесла нас с товарищем в небольшой поселок Хабаровского края. Там мы поселились в крохотном общежитии для механизаторов. Мой коллега сообщил коменданту, что наша специальность орнитология, то есть изучение птиц. Однако гостеприимный хозяин общежития никак не мог запомнить название этой науки. И он стал нас называть «орангутологами», старательно выговаривая новое для него слово.

Я решил воспользоваться лингвистическим открытием коменданта и назвать вторую мою книгу, посвященную людям зоологических профессий, «Записками орангутолога» потому, что в этом неологизме дальневосточного служащего, на мой взгляд, удачно сочетаются оба объекта, которым она посвящена. Вроде бы орангутолог занимается животными (правда не ясно — то ли птицами, то ли приматами), и в то же время этот специалист, наверное, связан с изучением людей (ведь по-малайски «оранг» — это просто «человек»). Обе трактовки верны. Я считаю, что люди, посвятившие себя зоологии, отмечены особой печатью. Они пишут умные, а иногда и полезные книги, проводят замечательные экскурсии, охраняют природу, воспитывают и обучают подрастающее поколение. Все это отражено в официальных сводках любого учреждения, где эти зоологи работают.

Но с другой стороны, почему-то именно с зоологами случаются совершенно невероятные приключения, которым могут позавидовать даже журналисты, актеры, геологи или медики. А вот эти события нигде не фиксируются. Поэтому я решил восполнить пробел, с большой теплотой вспоминая всех своих друзей по работе, по зоологическим кружкам и по институту.

Все события, описанные в этой книги подлинные. Однако все названия учреждений и имена людей изменены. Любое сходство того или иного персонажа с реальным человеком случайно.

ЧАСТЬ 1. СТРЯХНУВ МУЗЕЙНУЮ ПЫЛЬ

Записки орангутолога - img_2.jpeg

МЫШИНАЯ НАПАСТЬ

Промозглым столичным осенним утром на улице Колокольникова деревенского вида тетка с огромной сумкой, вздыхая, подошла к входу в большое старинное многоэтажное зеленое здание, фасад которого был перевит облупившимися гипсовыми змеями.

— Кунсткамера, — медленно, почти что по складам прочитала она вывеску. — Мне сюда.

Тетка протянула было ладонь к дверной ручке, но тут неизвестно откуда взявшийся молодой человек, с очень короткой стрижкой, в куртке шинельного сукна (но цивильного покроя), потертых джинсах и десантных сапогах с короткими голенищами, услужливо открыл ей дверь.

— Спасибо, — обомлела тетка. — Это Кунсткамера?

— Кунсткамера, Кунсткамера, — ответил молодой человек, слегка улыбнувшись, и этим проявил на щеке второй шрам. Первый был и так хорошо заметен на лбу. По всем этим полевым признакам сразу можно было узнать Пашу — лаборанта из отдела млекопитающих.

— А вам к кому? — вежливо поинтересовался Паша.

— К директору, — оторопело ответила посетительница, ошеломленная галантностью молодого человека, которая никак не вязалась с его внешним видом «братка» из Малаховки.

— А нет ее, — сказал молодой человек. — Она — в Главном корпусе и будет часа через два-три.

Паша знал это наверняка, так как директриса Кунсткамеры была заодно и начальницей звериного отдела.

— Ну, тогда к заместителю хорошо бы попасть.

— А это — на втором этаже, — сказал Паша. — Пойдемте, я покажу, — и повел посетительницу по коридору мимо огромных картин, на которых были изображены мамонты и тигры, к широкой лестнице. — Кстати, раздеться можете в нашем отделе.

— Спасибо.

На ходу он заглянул в ее сумку. Оттуда высовывались давилки (в обиходе называемые «мышеловками»).

Записки орангутолога - img_3.jpeg

Паша, уже с более задушевной улыбкой, произнес:

— А, коллега. Так это вам надо не к заместителю, а к нам, в отдел маммологии.

— Чего-чего? — насторожилась тетка. — Разве это поликлиника?

— То есть в отдел териологии, — быстро вычислил ее эрудицию Паша. — И еще раз взглянув на по-прежнему недоуменное лицо тетки, добавил с улыбкой (на этот раз уже саркастической):

— Там где различных зверушек изучают — кабанчиков, белочек, зайчиков, мышек.

— Во, во, — сказала тетка. — Мне туда. За мышками. Из санэпидстанции я, из службы дератизации.

— Де-эротизации? — ехидно уточнил Паша.

— Да, — не поняла тетка. — Мышей повсюду ловим. А сейчас изучаем замышёванность центра Москвы. Вчера, вот, напротив работала, у милиционеров ловушки ставила. А сегодня ваш черед пришел.

— Ну и как улов у милиционеров? — спросил Паша. — Небось, одни легавые попались?

— Да нет, одни мыши, — отвечала тяжело поднимаясь по лестнице тетка. — Даже крыс не было.

— У нас, наверное, побольше будет, — многозначительно пообещал Паша.

— Посмотрим, посмотрим, — ответила тетка, проходя с ним в отдел териологии.

— Чего смотреть, — ответил Паша. — Сами увидите — грызунов-вредителей у нас море. Так и шастают. У нас такое здесь водится, даже наука не может объяснить, что у нас здесь водится. Сплошные мутанты. И все от нафталина. А один наш лаборант даже водку нафталином закусывает. Тоже мутант. Раздевайтесь. Вешалка вон там.

А сам скрылся в своей комнате.

Паша бросил в угол сумку, снял суконную куртку (изнутри она оказалась подбитая лисьим мехом), кирзовые десантные сапоги, размотал портянки и повесил их на батарею, а потом стал переодеваться в свою утреннюю одежду. И когда готовая к работе тетка-мышатница заглянула в его комнату, она увидела босого, спортивного вида молодого человека, в белом, самодельном, сшитом из вафельных полотенец кимоно, подпоясанного зеленым поясом.

Молодой человек делал каратистские упражнения — ка́та и при фиксировании каждого удара громко, с присвистом, словно дельфин, выдыхал через нос.

— Уже готовы? — сказал Паша, прервав утреннюю разминку. — Вы можете начать с нашего отдела, а можете с подвала.

— Я, пожалуй, с подвала начну, — сказала тетка, опасливо оглядывая похожее на исподнее кимоно.

— А чем вы давилки заряжаете? — спросил босой, но по-прежнему вежливый Паша, провожая ее до дверей отдела. — Наверное, по общепринятой методике — хлебом с постным маслом?

— Да нет, мы по старинке — салом и сыром, — ответила тетка. — Пока продуктами снабжают, слава Богу.

— И то хорошо, а нам, вот, масло и сыр не выдают. Одно молоко за вредность. А проверять давилки, небось, завтра будете? — как бы между прочим поинтересовался лаборант.

1
{"b":"128618","o":1}