— Есть, но мало, — сказал лесник. — Это же кордон. То есть база. Все на работе. Кто на других кордонах, кто здесь недалеко бродит. Всех увидишь, со всеми познакомишься. На чердаке юннат живет. Хищников изучает. Гнездо тетеревятника где-то нашел, там сейчас наблюдения и проводит. Должно быть, завтра прибудет — у него продукты на исходе. Во флигеле два московских орнитолога обитают. Сейчас их тоже нет — они гусей на озере кольцуют. Наверное, только через неделю появятся. А в двух соседних комнатах женщины живут. Там вон — две студентки. Лаборантками работают у энтомолога. Это их комната, а там, в конце коридора — его. Он тихий, безобидный. Сейчас, наверное, при свете керосинки своих клопов на булавки накалывает. А может, спит уже. А студентки-то в доме почти и не появляются — они ради романтики палатку во дворе поставили. А эта — комната аспирантки. Ее сейчас нет — она в ночную смену работает, скоро придет. Ну а это твоя комната, — и Степан открыл дверь.

— А что, электричества здесь и впрямь нет? — спросил Славик с грустью смотря на черное от копоти стекло керосиновой лампы.

— Я же говорил — нет. Так что располагайся. Фонарик-то у тебя есть?

— Есть, — ответил Славик.

— Ну и ладно. Пойдем покажу, где кухня — сказал Степан, тая в темноте.

Славик пошел за ним.

Они вошли в большое помещение с печкой и полками, сплошь заставленными тарелками, кастрюлями, сковородками, кружками и прочей кухонной утварью, тепло блестевшей при свете керосиновой лампы.

— Топи печь, ставь чай. А я пошел. Мне еще домой добираться. До свиданьица. Да, котелок вот этот не бери — он заговоренный. Кипяти воду вот, — и Степан пошарил на полке, — вот хотя бы в этой кастрюле. Чайника здесь нет. Его на прошлой неделе орнитологи в реке утопили.

И Степан исчез.

Славик вернулся в свою комнату, максимально открутил фитиль керосинки и осмотрел жилище. Это была маленькая каморка с небольшим окном, самодельным грубо сколоченным столом, такой же табуреткой и кроватью, на которой поверх панцирной сетки были положены отполированные многими постояльцами доски.

Славик вытащил из баула спальный мешок, разложил его на кровати и решил, что все остальное он разберет завтра, при дневном свете. И печку он сначала решил не топить, но потом, вспомнив, что скоро к полночи должна прийти аспирантка, передумал.

Славик побрел по коридору в кухню. У дверей апартаментов аспирантки он остановился и прислушался. В ее комнате кто-то тихо и очень заунывно постанывал.

— Как маленькое привидение, — подумал Славик.

Славик вышел в коридор и при свете фонарика обнаружил в сенях сначала небольшую поленницу дров, а затем, в кухне ведро с водой.

Через полчаса дрова в печке жарко горели.

Славик подумал, что в котелке вода закипит быстрее, чем в кастрюле. Он набрал в него воды, отодвинул кочергой чугунные кольца конфорки, вставил кочергу в дужку котелка и осторожно опустил сосуд в недра печки, поближе к огню.

Через пятнадцать минут вода в котелке закипела. Он покачался на кочерге, затем перевернулся и залил огонь.

— Заговоренный котелок-то, как и говорил Степан, — с восхищением и тревогой подумал Славик, заново разжигая печку и ставя на нее кастрюлю с водой.

Славик пошарил в рюкзаке, достал оттуда остатки столичного завтрака, а также то, чем его кормили в самолете, разложил все по тарелкам, поставил две чайные чашки разных калибров (для одной нашлось даже некомплектное блюдечко), посмотрел на все это и пошел в свою комнату.

Он не раздеваясь забрался в спальный мешок и стал ждать, предвкушая полночное появление аспирантки (почему-то слово «аспирантка-зоолог» у него ассоциировалось с неким юным, но уже опытным созданием женского пола в ловко пригнанном к ладной фигурке изящном камуфляжном костюме).

Славик задремал, вслушиваясь в полночную тишину.

Неожиданно прямо под окнами раздался какой-то звук. Славик прислушался. Под окном кто-то ритмично клацал зубами с частотой неторопливо работающей швейной машинки. Звук был настолько четкий и громкий, что казалось прямо под окном сидит изголодавшийся вурдалак, которому наконец-то перепал старый мосол.

Наконец Славик собрался с духом, взял фонарик, подошел к окну, открыл раму и посмотрел вниз. Звук прекратился, и что-то серое метнулось в куст.

Славику уже было не до сна. Он снова забрался в спальник и стал ждать аспирантку с еще большим нетерпением. Уже не как женщину, а просто как человека, с которым не будет так страшно.

Он лежал совершенно неподвижно. Тускло светила керосиновая лампа да слегка потрескивали дрова в печке.

Неожиданно Славик почувствовал, что он в своей постели не один. Кто-то зашевелился возле его ступней. Славик дернулся и поджал ноги. И тогда в дальнем конце спального мешка возникла волна и быстро покатила к голове Славика. Прямо у лица аспиранта из спального мешка выбралась средних размеров крыса, вероятно, пригревшаяся в постели гостя. Она, коснувшись Славиной щеки прохладным безволосым хвостом, тяжело спрыгнула на пол. Слышно было, как она не торопясь просеменила по доскам и скрылась в своей менее комфортабельной, чем Славин спальник, норе. Хотя это была всего-навсего крыса, но мысли о привидениях и вурдалаках уже не оставляли Славика.

И тут прямо под окном сначала раздалось куриное квохтанье, а потом нечеловеческий крик, настолько пронзительный и неприятный, что Славик тут же вспомнил, про то, что говорили об этом доме пожиратель ландыша на дебаркадере и лесник, который вез его на лодке.

— Тише ты, — послышался низкий грудной голос, и жуткий крик смолк.

Славик приподнялся и взглянул в окно. Рядом с крыльцом, в полной темноте, при свете нарождающегося месяца он увидел гигантскую белую фигуру!

Потом в сенях послышались тяжелые шаги, а затем другие звуки. Сперва из поленницы упало полено, а потом со стены сорвалось, что то металлическое — сначала, наверное, ведро, потом вилы или коса.

Славик впервые в своей жизни перекрестился, встал и пошел встречать пришельца.

В щелях дверей на мгновение вспыхнул тусклый малиново-красный свет, а затем дверь открылась, и в проёме показалась высоченная, необъятной ширины женщина в белых одеждах. И хотя это оказалась (как и предвкушал аспирант) молодая особа, ее размеры были пугающими.

Женщина (габариты которой никак не позволяли назвать ее девушкой) величественно, по-хозяйски вплыла в комнату, и так же по-хозяйски принялась рассматривать Славика. Аспирант невольно вспомнил русскую народную сказку про Верлиоку.

Верлиока была в явно самодельных, свободного кроя необъятных голубовато-белых байковых штанах и такой же гигантской куртке-штормовке с огромным капюшоном и накладным карманом на груди.

Хорошо заметным, даже сквозь ниспадающие белые складки, женским атрибутом этого существа был обширнейший бюст. Казалось, что он был живой. Было заметно, как под одеждой так и ходят ее огромные груди — только почему-то то левая, то правая.

— Новенький? — необычайно густым контральто удовлетворенно спросила Верлиока.

И Славик с грустью догадался, что это и есть долгожданная аспирантка.

— Давай знакомиться, — продолжила дама и, прижав левой рукой левую же трепещущую грудь, протянула правую руку Славе.

— Оля.

— А я, вот, Славик.

— Вот и хорошо, Славик. Тоже в аспирантуре? Чем занимаешься?

— Почвенной фауной.

— А у меня другие объекты, — и Оля высыпала из полотняного мешка на стол, прямо между чашками и остатками аэрофлотовской кормежки пяток гадюк и щитомордников, а также десяток лягушек и жаб. — Правда, сегодня улов небольшой, — добавила она с горечью.

Славик, увидев змей, инстинктивно отпрянул от стола. Но на столе никто не шевелился.

— Все обездвижены, — объявила Оля, ладонью успокаивая на этот раз свою правую грудь. — Посредством разрушения спинного мозга. Сейчас всех промерю. А вскрывать и фиксировать буду завтра. До утра пусть в погребе полежат. Но сначала — чаю, — по-ленински добавила она, наконец-то заметив накрытый стол и убирая с него свой улов.