Фархад ступил на слишком зыбкую почву и проиграл очко. Что самое неприятное, дротик вошел в центр мишени. Усвоенное в дни посвящения в адепты третьего круга казалось не нуждающимся в проверке. Аксиомой.
Но ведь в архивах действительно не было записей переговоров с планетой-прародительницей…
Вечер
— Статья десять, — торжественно объявил секретарь по имени Дзиро и прибавил, первой за все время искренней улыбкой разрушая последние остатки официоза:
— Заключительная!
— Настоящий Меморандум действует в течение трех лет. Он может быть продлен на следующие три года по письменному согласию Сторон. Настоящий Меморандум может быть исправлен или дополнен по обоюдному согласию Сторон. Каждая из Сторон может прекратить действие настоящего Меморандума, в письменном виде уведомив другую Сторону за сто восемьдесят суток по счету уведомляющей Стороны. Истечение срока или прекращение действия настоящего Меморандума не будет затрагивать законности или продолжительности осуществления какой бы то ни было деятельности, начатой до прекращения действия настоящего Меморандума, но не завершенной к моменту истечения срока или прекращения его действия. Настоящий Меморандум подготовлен в двух экземплярах, каждый на государственных языках Народной Республики Вольна и Синрин…
Вопросов ни у кого не возникло.
Аларья боялась случайно чихнуть или уронить пишущий стержень. Где-то между седьмой и восьмой статьей все изменилось. Точнее, не совсем так. Перемены накапливались подспудно и вдруг проступили на поверхность. Так проступает вода на заболоченном участке, когда ступаешь на обманчиво сухую прочную землю.
Чуть смягчился красавчик-консультант, перестал откровенно давить и дергать за ниточки. Поражение в перерыве пошло ему на пользу, он погрузился в раздумья, и, судя по ожившим глазам, мысли ворочались тяжело, но не без толку. Нежное смуглое лицо по-прежнему было непроницаемым, но неживым синринец уже не казался.
Следом за консультантом и Арья слегка расслабилась, а потому стала делать меньше ошибок. То ли набралась уверенности и выработала удобные для нее схемы поведения, то ли просто стала менее чувствительной к подначкам и мелкому манипулированию капитана Наби.
Лучше всех, конечно, смотрелся белобрысый кайсё. Аларья откровенно любовалась им, пользуясь тем, что Белл смотрит только на Арью или на лист пластика перед собой. Прямой нос, типичный для Вольны рисунок скул и разрез глаз. Постричь по-армейски, и можно выдавать за коренного вольнинца. Чистокровный «гэл», редкая птица даже для Синрин, где все уже давно смешали кровь воедино, а принадлежность к той или иной семье определяется не внешностью, а фамилией.
Тот же Наби, судя по фамилии — один из «араби», не сильно отличался от секретаря Дзиро из «нихонс». Черные волосы, бледно-смуглая кожа, миндалевидный разрез глаз. Восемьсот лет браков между представителями разных рас и народов не могли не породить новую расу. Белобрысый, с его глазами и формой черепа, скорее, некий феномен, чем норма. Продукт восьмисот лет свадеб среди семей «гэлов» или простая игра генов?
Аларья вспоминала то немногое из генетики, что изучала еще в школе; это было лишь поводом отгородиться от нового и незнакомого чувства, приходившего извне. Непривычное и оттого немного тягостное ощущение; обычно все случалось наоборот. Мысли, желания, ощущения зарождались глубоко внутри, словно без всякой связи с реальностью, потом проникали вовне, выходили с дыханием; иногда кто-то улавливал и разделял их, но чаще всего они, крепко запертые, хранились в надежном сейфе груди.
Теперь же извне проникало настойчивое, упрямое ощущение родства не только с сестрой, но и с парой, сидевшей напротив. Аларья поочередно переводила взгляд на секретарей, но оба — и одышливо пыхтящий толстый Щавин, и неискренний Дзиро — казались посторонними. Существами из других галактик; нет, даже не так — просто иными существами, почти нереальными, полупрозрачными.
Реальны были четверо, сидевшие в центре комнаты. Арья. Фархад. Бранвен. Она сама…
Они отбрасывали тени; остальные — нет.
Каждый казался близким, понятным — даже упрямый гордец, завзятый игрок Наби. Аларья не испытывала к нему неприязни, скорее уж осторожное уважительное сочувствие. Что-то ударило его, больно, почти нестерпимо, но не сломало. Все, что она видела — боль ожога и попытки забыться, убежать от нее. Опасен, несомненно — и все же близок, важен.
Арья…сестра. Хрупкая, неуверенная, действующая по шаблонам, реагирующая, как положено по роли в назначенной ей пьесе; превратившая всю свою жизнь в череду пьес. Нуждающаяся в тепле, помощи и защите. Столько лет чужая — но оказалось, что неприязнь фальшива, а родство истинно. Сорняки мелких обид на границе участков можно и нужно выполоть.
Белл. Отражение памяти? Постричь его накоротко, заставить сбросить десяток килограмм, и будет почти что Глор; достаточно, чтобы обманываться на ощупь, на слух. Нет, другой, совсем другой. Проще, намного проще; но при этом цельный, сильный и искренний. Не учитель и не старший товарищ, равный… а привлекателен вовсе не этим. Нет никаких причин и рациональных объяснений, но не хочется отрывать взгляд от того, как кладет ладони, строго параллельно, как едва заметно поводит плечами под белым кителем, как без типичной синринской заносчивости улыбается, кивает словам Арьи. Вполне достаточно, чтобы вытеснить из памяти призраков прошлого…
— Кажется, мы кончили, — сказал белобрысый, постучав указательным пальцем по последней строке на листе.
Аларья закусила щеку, чтобы не рассмеяться — но не помогло. Через пару секунд хохотали все, кроме Дзиро и самого Белла.
— Не вносите эту реплику в протокол, — сказала консультант Новак.
— А в чем дело? — удивился кайсё.
Ответом ему был новый взрыв хохота. «Мы полные непрофессионалы, — подумала Аларья. — Мы — команда, старательно собранная из людей, непригодных к дипломатии. Нас в любой момент можно обвинить в некомпетентности, аннулировать все результаты и с треском выставить вон со службы. Но мы — команда; мы отбрасываем тени на все сущее…».
Ночь
Арья второй раз в жизни попала на космическую базу. В прошлый раз Анджей неотступно следил за каждым ее шагом, мешая превысить суточную норму воды и сделать еще десяток глупостей. Правила здесь были даже жестче, чем на военных транспортниках. Угнетала необходимость перед каждым действием читать инструкцию. Правила пользования душевой кабиной, унитазом, кондиционером, мусорным баком, бытовой техникой… устрашающих объемов свод документов и предупреждающие надписи, заботливо размещенные повсюду.
Обнаружилось, что даже привычный набор лекарств нужно откорректировать с учетом особенностей функционирования организма в космосе. Кроме неожиданно хорошего настроения, никаких особенностей Арья в себе не замечала, Она боялась, что не сможет уснуть в одиночестве, что до утра будет вспоминать фокусы Наби и допущенные промахи, но оказалось, что бокал вина за ужином — прекрасное средство от любых обид и огорчений.
Ужин прошел очень гладко; если говорить языком протокола, то «в обстановке взаимопонимания и добрососедской расположенности». Никто больше не касался спорных исторических моментов, не поддевал друг друга. Аларья и белобрысый военный напропалую шутили. Оба вцепились в случайную реплику Арьи, что, может быть, завтра придет отказ и придется прорабатывать все по новой, начали развивать ситуацию и довели до абсурда.
Генералмайор Кантор любовалась ими, смакуя отличный крепкий кофе. Высокие, под стать друг другу — мужчина на полголовы выше, с одинаково прекрасной осанкой, уверенные и раскованные. На Вольне слово «аристократия» считалось бранным — так называли синринские высшие классы, жившие за счет угнетения остальных, — но сейчас Арье казалось, что у него может быть и второй смысл: благородство, изысканность манер, достоинство.
Потребовалось несколько минут, чтобы вспомнить: эта парочка вовсе не относится к элите своих планет. Одна — девочка из провинциального городка, другой — выходец из низкого сословия Синрин. Тем приятнее было смотреть на обоих. Всего, чем они обладали, оба добились сами.
