— Легче согласиться, чем тебя угомонить, — ворчал президент, но подчинялся и потом даже скупо благодарил.

— Вы очень похожи на его первую жену, — сказал как-то Коста. — Повезло ему.

Арья не сочла это сравнение за комплимент: она каждый раз нервно вздрагивала, когда при ней упоминали покойную. Часто, слишком часто вторая жена чувствовала себя самозванкой, убившей хозяйку, чтобы занять ее место. От этого чувства приходилось отгораживаться работой и безупречным исполнением обязанностей супруги, но каждый раз после ванны супруга президента выдергивала из челки седые волосы, зная, откуда именно они взялись. Во сне к ней приходили две женщины — невысокая пухлая блондинка лет пятидесяти и долговязая девушка чуть помладше самой Арьи, чем-то похожая на ее сестру. Молча сидели напротив в креслах, только смотрели на убийцу…

Из всех врачей Арье приглянулся дедок глубоко пенсионного возраста, но не по годам бойкий, доктор медицинских наук, больше похожий на вредного бородатого гнома. С ним было просто. Он не советовал «сменить обстановку», не ставил экспериментов по дозировке и сочетаниям препаратов, даже не рассказывал ей о несостоятельности механизмов психологической защиты в условиях стресса или тому подобной белиберде, которую Арья без бумажки и повторить-то не могла.

— Тебе, наверное, говорили, что за основную проблему ты вышла замуж. Это не так. С проблемой родились твои отец и мать. Теперь у тебя есть три варианта: продолжать есть себя заживо, но быть хорошей девочкой. Научиться бить посуду или морду секретарше. Научиться говорить правду хотя бы самой себе. Но лучше еще и другим, и вслух. Кстати, этот фильм… как его? «Герой», да. Смотреть стоит? Про что он?

— Ну, пожалуй, стоит. Там о человеке, который хотел завоевать абсолютную власть. Двадцать лет на это потратил, из крестьян стал предводителем отряда наемников, — с удовольствием отвлекалась от неприятного разговора Арья, и непривычные слова из древнейшей истории легко соскальзывали с языка. — Потом его искалечили до инвалидности, но отряд его не предал. Тут к герою явились какие-то демоны и сказали, что если он убьет своих людей, то они ему вернут здоровье. Он и убил.

— Да, герой, — покачал головой доктор Чех.

— Ну… Прирожденному бойцу нужно то, за что он будет сражаться. Он не может сражаться просто так. Это уже не бой, а одиночная драка. Поэтому он пойдет за тем, чья цель так или иначе совпадает с его целью. Или просто за тем, за кем хочет. И природный боец, получив цель жизни, за такого командира будет биться и за него умрёт. Голые способности никому не нужны, а чтобы они сфокусировались, необходима цель. Командир ее дает…

— Это ты мне объясняешь позицию перерезанного отряда?

— Я так, вообще. А что, скажете, он их предал? — вскинулась Арья. — Выбрал здоровье, да, но почему предал-то? Цель — стать сильным, отряд — средство для достижения цели. Пока мог, его сила была — его отряд. Затем у него появились другие силы. На войне всегда есть жертвы. Странно было бы, если б отряд шел за командиром и думал, что сейчас будет экскурсия. А то, что убил сам… командир часто посылает своих бойцов на смерть. В чем разница? Это чище? Не смешите меня. Слово «долг» — это глупость и трусость человеческих мозгов, считающих, что надо переложить решение на что-то отвлеченное, другое. На абстракцию. Долг, честь, обязанность… сетка, которой связывают сильных, потому что боятся их. Все проще. Есть система голых, обнажённых первоначальных отношений. Когда за кем-то идут, потому что хотят. Потому что этот кто-то дает смысл и цель жизни. И умирают за это. Честный обмен. И вопрос: кто, кому и что должен — смешной вопрос. Никто и никому. Одному нужно топливо для своей цели. Другим — цель…

— Пани Арья, — потеребив бороду, сказал психотерапевт. — А позволь тебя спросить, с кем ты споришь уже пять минут?

— С вами…

— Я уже пять минут молчу. И второй вопрос — к кому ты относишь себя? К топливу или командирам?

— К топливу, — на автомате выпалила Арья и тут же прижала ладони ко рту. — Я вас ненавижу! Подловили…

— За что же ненавидишь? За то, что я делаю свою работу? — усмехнулся старик.

— За то, что вы делаете ее слишком хорошо.

О катастрофе в каверне Асахи Фархад Наби узнал из сообщения по новостному каналу. Он принялся звонить домой, но номера матери, Миоко и начальника охраны не отвечали. Это испугало больше, чем объявление диктора. «Произошло обрушение верхнего свода каверны, есть погибшие, масштабы происшествия уточняются». Наружная часть дома Наби и других домов, выступавших над поверхностью, поддерживалась и защищалась силовыми полями, но в последний год слишком часто случались перебои в энергоснабжении, а собственная энергостанция дома обладала запасом топлива всего лишь на три часа. К тому же никакое поле не могло защитить дом от повреждений, которые могли причинить крупные осколки.

Обрушение свода каверны… Такого не случалось лет двести, если только поверхность планеты не подвергалась бомбежкам. Своды укреплялись крайне тщательно, это было залогом выживания всей каверны. Состояние их проверяли ежедекадно, а ключевые точки — ежедневно. Тратились лучшие материалы, самые искусные рабочие постоянно заделывали самые мелкие трещины, укрепляли элементы фасада…

Представив, что сейчас творится в Асахи, Фархад вздрогнул. Обитатели двух верхних уровней в панике устремились вниз, регулировщики движения пользуются хлыстами налево и направо, не разбирая, кто перед ними — слуга или господин. Паникуешь, бежишь, не разбирая дороги, сбиваешь с ног других? Удар, еще удар, и так, пока человек не пойдет с общей скоростью, не перестанет толкать товарищей по несчастью. Самая привилегированная профессия, с определенной точки зрения — регулировщик движения. Самая опасная — они покидают уровень последними.

Должно быть, обрушилась одна из несущих стен дома, и Кудо-доно приказал всем обитателям отправиться в убежище на втором уровне. Кудо — потомственный начальник охраны, исключительно опытен и умен. Семья Кудо служит семье Наби две сотни лет, и каждый из Кудо недаром зарабатывает обращение «доно». На соревнованиях мастеров боевых искусств Кудо Кодзи выигрывал все состязания. Его мудрости и выдержке можно доверять.

Вифон не отвечал. Толщина скальных пород, отделявших каверны друг от друга, не позволяла пользоваться беспроводными устройствами связи, находясь ниже поверхности земли. Радиосообщения через поверхность сейчас были бессмысленны. Если уж к стационарному вифону никто не подходит, то едва ли дежурят в радиорубке. На всякий случай Фархад воспользовался и передатчиком — разумеется, тщетно.

В Асахи не позволяли въехать даже постоянным обитателям и их родственникам. До вечера Фархад просидел у вифона, то и дело набирая три номера, но видел лишь табличку «Вызываемый номер не отвечает». К вечеру она сменилась другой, «Вызываемый номер не обслуживается». Должно быть, временно отключили передающую станцию.

Фархаду было плохо. Безвестность заставляла ходить от стены к стене, отшвыривать стулья с пути пинками и злиться на сочувствующих коллег, которые уже знали о происшествии и вереницей тянулись в его кабинет, чтобы подбодрить и успокоить. Доктор Наби вежливо кивал, сердечно благодарил за сочувствие, а когда очередной посетитель уходил, брал со стола лист писчего пластика и рвал его на мелкие кусочки. Вскоре мусорная корзина была наполовину забита обрывками.

«Если бы я не уехал, ничего бы не случилось…». Мысль можно было отпрепарировать вдоль и поперек, вся ее самоуверенная инфантильность была видна невооруженным взглядом. Дети искренне полагают, что они всемогущи, что их воля может помешать неизбежному и противостоять нежеланному. Зрелые взрослые люди понимают, где пролегают границы их возможностей, где начинаются непреодолимые обстоятельства. Вот только глубинному знанию, что окажись в этот день Фархад дома, а не в столице, ничего не случилось бы, на самоанализ было наплевать.