Все рациональные обоснования такого ощущения были налицо, а оно никуда не девалось. Фархад знал, что верно именно это глубокое, темное и ядовитое знание, поселившееся за грудиной, а вся изученная наука, весь десятилетний с лишним опыт может отправляться в мусорную корзину. Некоторые люди слегка отличаются от других. Одни полагают себя Благими Заступниками, а другие ими являются.

Фархад поздравил себя со скоротечным развитием идей величия. Ради интереса взял со стола классификатор болезней, по оглавлению нашел нужный пункт.

«Идеи величия (СКБ 618.0) — преувеличение своих способностей, силы и чрезмерная самооценка, наблюдающаяся при мании, шизофрении и психозе на органической почве, например, при прогрессивном параличе».

До самой полуночи он просидел в кабинете, ожидая хоть каких-то вестей. Кудо Кодзи мог бы отзвониться с вифона убежища, пропади он пропадом, профессионал! В новостях могли бы дать списки жертв и сведения о том, кто в каком убежище находится. В Асахи все еще шли ремонтно-восстановительные работы. Фархад однажды работал с жертвами бомбежки и представлял, какой сейчас там творится ад. Осколки пробивают водопроводы, паропроводы и кабели энергоснабжения. Ледяной холод и обжигающие струи кипятка, облака пара и бьющие током лужи, пожары и задымление…

Обитатели нижних уровней всегда завидовали тем, кто живет близко к поверхности. Дураки, полные дураки, им-то ничего не угрожает даже при пожарах на трех последних уровнях.

К двум часам ночи Фархад остался в сегменте, отведенном комиссии, в одиночестве. Даже те из коллег, кто предпочитал работать по вечерам, уже разошлись по квартирам. Фархад же не мог отойти от вифона. Каждые пятнадцать минут он проверял, не открылся ли въезд в Асахи, но обещали, что это произойдет только к полудню.

Звонок он услышал из коридора, куда вышел к раздаточному автомату за кипятком. Уронив чашку на пол, Фархад опрометью бросился в кабинет, нажал кнопку приема. Вместо Кудо на экране возник начальник муниципальной гвардии каверны Асахи.

— Господин Наби, мы хотели бы попросить вас приехать. Назовите свое имя, и вас пропустят.

— Что с моей семьей?

— Поговорим об этом на месте.

Глухое гудение прерванного вызова.

Три часа дороги. У пересадочной станции стоял пост храмовой гвардии. Фархад назвался, и его проводили к поезду. Вместе с ним в вагон погрузились еще три десятка человек. Храмовые медики, четверо даже с лентами Смотрящих за уходящими на покой, остальные в униформе государственной медслужбы; двое в мундирах столичной муниципальной гвардии. Спрашивать их было бесполезно, да и так все вполне ясно: на место катастрофы стягивали все доступные силы.

На перроне в Асахи доктора Наби встретил офицер муниципальной гвардии и проводил к начальнику.

— Что с моей семьей? — повторил единственный актуальный вопрос Фархад.

— Мы пока точно не знаем. В списках убежищ отмечена почти вся прислуга из вашего дома, но ни матери, ни жены там нет. Впрочем, у нас пока нет информации по пятому убежищу, взрывом перебило кабель. Скорее всего, они там. Мы допросили двух охранников, они оказались в убежище N3. Судя по их словам, эвакуация прошла без проблем, но потом группы разделились, по плану…

— Ясно, — кивнул Фархад. — Я могу чем-то помочь, раз уж я здесь?

— Да, Фархад-бей, мы были бы бесконечно признательны, если бы вы организовали работу службы психологической помощи. У нас очень много людей в состоянии шока, медики не справляются. Особенно много проблем с детьми…

— Хорошо, — в работе отвлечься от тяжких дум было куда проще. — Но взамен я хочу…

— Непременно! Мы отправим группу спасателей к пятому убежищу, как только это будет возможно. Сейчас там ликвидируют повреждения энергосети. Нет повода переживать, убежище надежно и герметично изолировано от всего.

Фархад видел бездну поводов для переживаний, но у начальника муниципальной гвардии хватало своих, и делиться с ним было бы не по-мужски. Вокруг сновали усталые люди в костюмах спасателей, с чумазыми лицами и пятнами на куртках. Разговаривали они, щедро пересыпая речь тоскливой бранью, и именно это помогло Фархаду понять, что катастрофа действительно серьезная. Обычно спасатели и муниципальные гвардейцы бранились задорно и с энтузиазмом.

До полудня Фархад провозился, налаживая работу группы психологической помощи. Специалистов хватало, но все они были из разных ведомств и разных команд, а потому до появления руководителя то брались впятером за одну и ту же работу, то пропускали мимо ушей просьбы спасателей. Доктор Наби быстро расставил всех по местам, распределил обязанности, установил трехчасовые интервалы дежурных, деливших пострадавших по группам.

— Этому вколоть успокоительное, и пусть идет на эвакопункт. У этого черепно-мозговая, к медикам. Ребенка давайте сюда, в белую палатку, — после десятиминутного осмотра выносил вердикт дежурный и тут же переходил к следующему пациенту, доставленному спасателями.

Доктор Наби присел отдохнуть с чашкой горячего бульона. Он не ел со вчерашнего дня и понимал, что если не отдохнет, то скоро упадет и не встанет. Сутки нервного напряжения и двенадцать часов работы пролетели незаметно, но, как только проблем стало чуть меньше, Фархад понял, что дошел до предела.

Допить бульон ему не дали. Примчался молоденький гвардеец.

— Простите, что мешаю вам, но господин начальник гвардии очень просил вас прийти, очень срочно.

Фархад пошел за посыльным, иногда даже опережая того. Он знал, с чем связана просьба, и торопился услышать начальника гвардии. Он организовал помощь примерно для двух тысяч человек, но не мог сделать ничего для своей семьи — только думать и молиться. От этого было тошно и стыдно.

— Мы нашли ваших родных, доктор Наби. Сядьте, пожалуйста. Акрам, принеси стакан арака.

— Зачем? — удивился Фархад. — Я не пью такие крепкие напитки, не надо, оставьте другим…

— Фархад-бей, я рад был бы принести вам радостные вести, но не могу, — не слушая его, произнес начальник гвардии. — Мы нашли ваших родных… но все они погибли.

— Как это случилось? Взрыв, пожар? Удар тока?

Начальник покачал головой, потом сел за стол. Прижатые к столу ладони слегка вибрировали, и Фархад искренне изумился. За последние сутки этот человек видел сотни погибших, сотни раз отвечал на подобные вопросы, а тут вдруг долго подбирал слова. Почему?

Слова о потере дошли до него как-то не вполне, пожалуй, не дошли вовсе. Нужно было услышать подробности, обстоятельства, увидеть всех их мертвыми, чтобы поверить.

— Преднамеренное убийство. Во время эвакуации убийца подстерег их в коридоре нижнего этажа, при помощи неизвестного пока оружия обезоружил начальника охраны, применив некий яд. Потом убил всех остальных, — излагая детали, начальник смотрел в стол.

— Убийца обнаружен?

— Да, он не смог далеко уйти, его убило ударом тока, когда при обвале стены лопнул кабель.

— Кто это?

— Некий безработный с третьего уровня. За пару дней до катастрофы его видели возле вашего дома. Он пытался проникнуть внутрь. Охрана избила его и выбросила вон, но нам информацию или преступника не передала, к сожалению.

— Как его звали?

— Виген Никогосян. Вам о чем-то говорит это имя? Его быстро опознали, он давно числился у нас в розыске. Наркоторговля, пьяные драки, мелкие кражи, хулиганство.

— Нет, не говорит, наверное… с чего вдруг? Что ему сделали мои дети, моя жена?!

Имя царапнуло слух. В памяти словно застряла заноза. Где-то Фархад уже слышал его. Виген, Виген… слышал давным-давно, еще до свадьбы и даже раньше. Что-то связанное с храмом и с медициной одновременно.

— Он не служил в храме?

— Как вы узнали? Служил до четыреста девяносто седьмого года, здесь, в Асахи, был изгнан… в личном деле не написано, почему. Могло ли быть, что его нанял некий ваш недоброжелатель, Фархад-бей?

— Нет, это личная месть, — покачал головой доктор Наби, потом прикрыл ладонями лицо и застонал. — Надо было тогда убить его… во всем виноват только я… я…