— Я верю в прогресс! Сравните наш век и прошлый! Разве вы не чувствуете смягчение нравов, разве мы не стали более цивилизованными? Инквизиция, позор и ужас Испании, надеюсь, останется в Семнадцатом Веке, мы не потащим ее в будущее. Варфоломеевская ночь в нашем веке уже невозможна.

"Вот так и Рауль год назад наивно выразил надежду, что Людовик когда-нибудь отменит сметную казнь во Франции. Как жаль… Разбивать иллюзии таких мальчишек".

— Мы становимся лучше, не правда ли? — спросил Энрике.

— Кто — мы?

— Мы все. Жители Земли.

— Отчасти вы правы. Но человечество идет к совершенству слишком медленно. Впрочем, до начала Восемнадцатого века еще четыре десятилетия, грубо говоря. Мечтайте о фейерверках, праздниках и пышных торжествах, которыми мир встретит новый век.[8] У вас все в будущем.

— А у вас все в прошлом?

— У меня? У меня остался небольшой отрезок времени, и за этот короткий срок я надеюсь изменить мир к лучшему.

— Тогда о чем мы спорим! И я хочу того же! Как же вы хотите изменить мир?

— А вот как, — сказал Арамис и подошел к карте, — Смотрите!

— Видите — здесь была некогда империя крестоносцев. Святая Земля.

— Она потеряна, — вздохнул дон Энрике, — Мы ушли, и те века остались в прошлом.

— А мы ее отвоюем, — сказал Арамис, — Deus vult![9]

— Когда? — спросил рыцарь, — Когда рак на горе свистнет?

— Когда я займу престол Святого Петра, — сказал Арамис ровным тоном, словно речь шла о самом обычном деле.

— Вы хотите стать Римским папой? — дон Энрике широко раскрыл глаза.

— Вы хотите съязвить, дон Энрике? Напомнить мне о пирате Бальтазаре Косса… о Борджиа, о палаче тамплиеров, чье имя мне даже произносить гадко. О папах-преступниках?

— Я вовсе не думал о них, Черный папа. Я просто подумал, что в наше время это недостижимо.

— Все достижимо. И я стану Римским папой. Я, может быть, уже был бы им, если бы не Фуке, с его неуместной верностью юному тирану. Портос был бы герцогом, Луиза — виконтессой. Все разрушено, разбито… Бог свидетель, я для всех старался. Я не знал, как еще им помочь. Своим поступком Фуке убил нас всех. Если что случится со мной или с Портосом — разыщите Атоса, гасконца, Бражелона. Скажите им, что убийца — Фуке! Но Фуке еще не раз пожалеет!

— Вы хотите ему отомстить?

— "Мне отмщение и аз воздам". Бог ему воздаст по заслугам. Судьба его отныне в Божьих руках. Я и пальцем не шевельну, чтобы его вытащить, равно как и не причиню ему вреда. Я не из тех, кто бьет лежачих и глумится над поверженными. Таких мерзавцев мы уничтожаем. Был случай в Англии, когда один негодяй плюнул в лицо пленному королю…

— Расскажите, — попросил дон Энрике.

— Не стоит, — вздохнул Арамис, — Просто не хочу, простите.

— Так вы для друзей этот заговор устроили или во имя человечества?

— Мои друзья — только часть всего человечества. А вы что думали, — усмехнулся Арамис с горькой иронией, — Чтобы потешить собственное честолюбие? Чтобы снискать дешевую популярность? Я сыт по горло этой популярностью… Вы же были в Ванне на крестном ходе. Мне надо, чтобы люди повергались во прах, целуя мою туфлю? Суета сует! Я не ищу земной славы. Но власть над миром — да, власть я должен сосредоточить в своих руках. И власть над миром у меня будет. Вы качаете головой, молодой человек? Вы считаете, видимо, что выстарившийся мушкетер впал в маразм?

— Я не думал… и представить себе не мог, что вы помышляете о таком. И что вам это даст?

— Вот что: восстанавливаем государство крестоносцев. В полном объеме. Стамбул вновь будет Константинополем — но католическим Константинополем. Имея в тылу таких конкурентов, как византийцы или «ромеи», как их называли, крестоносцы, вынужденные, кстати, присягать византийскому императору, допустили ошибку. Иерусалим будет христианским городом. Наши крепости будут восстановлены. А императором возрожденной империи крестоносцев будет Филипп Французский, раз уж Франция для него потеряна. И я возложу корону на его голову. Так начнется ДЕСЯТЫЙ КРЕСТОВЫЙ ПОХОД, раз уж моему приятелю Бофору угодно назвать свой девятым, Бог с ним. Десять — отличное число. Круглая цифра! И эмблема простая — римская десятка. Крест Святого Андрея… Под Андреевским Крестом мы завоюем эту империю!

— А Филипп Французский знал о ваших имперских планах?

— Он должен был помочь мне занять место Римского папы. Я предназначал для принца "Милую Францию". Но — не вышло, так не вышло. Оставим Людовика на его троне. Оставим "милую Францию" средневековым постоянным эпитетом "Песни о Роланде"… — он вздохнул, — Ибо при Короле-Солнце порабощенная Франция не будет той "милой Францией", страной мира и благоденствия, в которую ее превратил бы Филипп под моим руководством.

— А на кого бы вы оставили Францию, если бы… если бы Филипп стал королем? А вы должны были бы уехать в Рим? — спросил Энрике с любопытством.

— На Атоса, конечно! Атос, только Атос мог бы быть премьер-министром. А гасконец руководил бы всеми нашими вооруженными силами.

— Они согласились бы? Не уверен…

— И я не уверен. Но чем черт не шутит! Я и Рауля не забыл бы. Загрузил бы его делами по самую макушку, чтобы некогда было думать о… глупостях.

— Разве любовь — глупость? Об этой истории судачат уже у нас, за Пиренеями. Моя племянница, юная Анита де Кастильо заявила своему другу: "Ну и дура же эта Лавальер! Да если бы меня так любили!" На что молодой человек ответил серенадой…

Арамис улыбнулся.

— Juventud, juventud…[10] — сказал он, задумчиво улыбаясь. А потом тряхнул головой, отгоняя навязчивые воспоминания.

— В данной ситуации любовь — глупость, — резко сказал он, — Не любовь вообще. Я имею в виду конкретный случай. А принц… Сейчас мне нужен принц не для французского трона. Я добуду ему новую империю. Когда я стану Римским папой, весь католический мир будет у меня в подчинении. Включая Его Величество Людовика! Включая Великого Магистра Мальтийского Ордена, рыцарей Сантьяго и Калатравы, Венецианскую Республику. Италию. Польшу. Понимаете, какая это сила? Я не перечисляю мелкие княжества и государства, вы сами знаете не хуже меня, что я имею в виду. Но это только начало.

После коронации Филиппа, короля Иерусалимского, мы нанесем удар по Северной Африке. Это второй акт драмы "Десятый крестовый поход". Но я не буду готовить удар так тупо, как Людовик! Что этот тщеславный мальчишка знает об Алжире, Тунисе, Марокко? Восточные сказки, и то в глупых переводах! Карнавал в Фонтенбло в псевдо-восточных костюмах, где арабы и турки так же мало похожи на настоящих арабов и турок, как его пастухи и римляне — на пастухов, которые есть в действительности и римлян, которые были в прошлом… Мои миссионеры подготовят почву, развалят государства Магриба изнутри. Кое-что уже начато в этом направлении. В этих государствах вспыхнет междоусобица. Мои люди спровоцируют региональные войны между мусульманами. Войны их ослабят. Тщательно изучив местный колорит, язык, обычаи, мы подготовим вторжение и — завоюем Северную Африку. А удар нанесем не с Севера, а отсюда. С Северо-востока, — и Арамис обвел рукой свою будущую империю, — Ответ католиков на зверства мусульман по отношению к мирным людям… Норд-ост, одним словом. Это вам, как будущему мореплавателю, понятно. Если Бофор к тому времени захватит и удержит в своих руках Джиджелли, отлично. База у нас уже будет. Если ж нет, начнем с нуля. Людовик Святой, римляне, испанцы — будет время проанализировать их победы и поражения. И сделать выводы из уроков прошлого… Это приходится делать в одиночку. А мне как пригодись бы Атос, с его эрудицией и гасконец, с его нестандартным мышлением! Что ж, один так один… И тогда к католической империи присоединятся Алжир, Тунис, Марокко, Египет…