И как мой «любимый» братик в шелковом плаще разворачивает свиток гербовой бумаги с повелительской печатью.
— …обвиняется в предательстве ценностей Темной Империи, разглашении государственных тайн и покушении на жизнь Повелителя Темной Империи! Признан виновным по всем пунктам и приговаривается к…
Да, знаю, смертной казни.
— Приговор будет приведен в исполнение сегодня же! Есть ли у вас последнее желание, осужденный?..
— Есть.
— Пожелания по месту захоронения?.. — язвительно спросил Роуль, намекая на мое длиннющее «завещание» которое он вряд ли собирается читать.
— Нет. Хороните, где хотите, хоть прямо в лаву сбросьте, мне все равно…
— И чего же ты тогда хочешь?..
— Прекращения войны с Небесной Империей.
Повелитель на мгновение потерял дар речи и не сразу сумел его себе вернуть. Толпа охнула от моей наглости, а маг перепутал заклинание и рыбка, ожив, цапнула его острыми зубами за запястье. Площадь огласил вопль укушенного и истошный визг насмерть испуганной торговки: слухи про личей ходили самые ужасающие.
— И ты будешь говорить, что ты — не предатель?.. — почти прошипел Роуль, плотнее закутываясь в мантию — символ его безраздельной «власти», которой, я надеюсь, быстро придет конец.
— Почему же?.. Я предатель. Хотя бы потому, что осмелился бросить тебе вызов, а ты слишком большой трус, чтобы его принять! Но тогда в Зале никого не было, а здесь — толпа демонов, которым не наплевать на Заветы!
— Приговор привести в исполнение немедленно!
Было совсем не страшно. Только до боли обидно.
Я вздохнул, наклонил голову и прикрыл глаза.
отступление 1, искреннее
— Ты мне можешь толком объяснить, что случилось?.. — устало спросил Хранитель. Будучи выдернутым из постели посреди ночи, он выглядел комично, но в то же время необыкновенно недовольно.
Иилла снова высморкнулась, разрыдалась и опять не ответила. Хранитель закатил глаза. В этот раз он остановился на облике симпатичного эльфа-блондина довольно расхристанной наружности — впрочем, последнее вряд ли было запланированным фактом, скорее было следствием бурной ночи и неожиданной побудки. Очаровательная причина недосыпа, само собой разумеется, оскорбилась до глубины души фактом врывания к ним в спальню еще одной представительницы прекрасного пола и ушла, громко выразив свое несогласие с этическими нормами развратников-эльфов. Стого самого момента и до сих пор Хранитель пребывал в некоторой прострации, несмотря на три кружки кофе, влитые в него Ииллой ради «серьезного разговора».
— И все-таки, в чем дело?..
Сказать по правде, онуже начал терять терпение, хотя раньше с ним подобное случалось достаточно редко, если вообще когда-нибудь случалось.
Иилла снова всхлипнула. Хранитель неуверенно погладил ее по голове, о чем немедленно пожалел: девушка с готовностью уткнулась ему в грудь и снова разрыдалась.
— Боги и Демиурги.
Что делать с плачущими представительницами прекрасного пола он не имел ни малейшего понятия: личная жизнь у Хранителя как-то не сложилась, несмотря на большое количество временных подружек.
— В общем… он… этот твой меч… он… Все перепутал!
— То есть?! — ошалел Хранитель, и ему в голову пришла вполне здравая, но запоздалая идея показать девушку доброму дяде в белом халатике.
— Он… убил Наместника! А не Повелителя! Ы-ы-ы…
Она снова расплакалась.
— И что дальше?.. — заинтересовался Хранитель: в нем, как в истинном ученом, проснулся дух исследователя, который вряд ли теперь скоро успокоится и почти с гарантией принесет немало проблем.
— А дальше… — Иилла утерла слезы, но стало еще хуже: потекла тушь. — А дальше… в общем… я сидела в камере и думала… думала… ну… что зря мы все это затеяли, вот… а потом… это… появилась какая-то воронка, и я оказалась дома. Вот. — Иилла снова высморкнулась, Хранитель налил себе четвертую кружку кофе. Рассказ показался ему несколько наивным, но сомнений в его правдивости не возникало.
— Ясно. Ну и что ты от меня хочешь?..
— Это… ну… ты же… как бы… это… ну… маг… и сенс… вроде как… тебе же не трудно…
— Короче.
— Посмотри, что там творится, а?..
— Так бы сразу и сказала, — пробурчал Хранитель. — И лучше утром!
— Ну извини… я же не знала!
Хранитель глубоко вздохнул, глотнул еще немного кофе. Со «счастьем в личной жизни» он попрощался еще тысячи две лет тому назад, но вот так глупо ссорится с Элиссой все-таки было несколько обидно.
Он снова вздохнул и вытащил из ящика в кухонномгарнитуре огромный хрустальный шар, который за неимением подставки (она разбилась еще в бытность Хранителя студентом второго курса) удобно расположился в кастрюле для тушения овощей. Шар выглядел потрескавшимся от времени и сероватым — от пыли. Видно было, что им давно не пользовались, что, впрочем, неудивительно — Хранитель редко интересовался происходящим вокруг, а шар вообще нашел неделю назад, разбирая завал под кроватью.
Иилла с немалым удивлением рассматривала старинный атрибут оракула — в современной сенсорике — да и магии, кажется, тоже, — нет ничего подобного.
В шаре сам по себе сгустился сероватый блестящим туман явно магического происхождения. Хранитель непринужденно пил кофе, как будто бы все это ничуть его не волновало.
Демон сидел на полу, перебирая листы пергамента, исписанные мелкими рунами, и временами поглядывая за окно. Перед ним стояло блюдце с чем-то красным, куда он изредка макал тонкое стило, чтобы что-нибудь записать.
— Что это ты там пишешь? — с подозрением спросил страж, пытаясь разглядеть записи сквозь решетку, отделявшую узника от охраны.
— Завещание, — недовольно буркнул демон, явно соврав.
Но вряд ли завещание может быть такое длины…
«…Она сидела, облокотившись на спинку, обитую бархатом — величественная, мудрая, безразличная. Она — Ее Величество Императрица Иллиарэ, урожденная леди Ауралия герцогиня Девонская и просто Очень Красивая Женщина. Умна. Жаль.
За окном разгорался закат. Здесь красивые закаты. Заслать бы сюда Фортрана — то-то порадовался бы… и нас бы порадовал баталиями на фоне потрясающих закатов… Впрочем, нет, не стоит. Пока я тут единственный демон. И пока я не слишком наглею (а точнее, слишком наглею, но это не слишком заметно), революция нам не грозит. Вернее, грозить-то она может, но толку?..
Я удобно устроился на подоконнике, небрежно облокотившись на дорогущие витражи — в них вставлены не стекла, а горный хрусталь. Все очень мелкое и очень точное. Работа, достойная мастера. Только уж очень хрупкая…
Я с интересом покосился на Иллиарэ. Императрица просматривала какие-то записи, писанные размашистым почерком главного секретаря. Совсем бумагу не экономят… А как налоги платить — так они все бедные, несчастные и обездоленные!
С плохо скрываемым удовольствием (все равно в зале никого нет) пробежался по тонкое фигурке Императрицы, затянутой в зеленый шелк. Н-да. Жаль, жаль…»
Еще один лист.
«…Вспомнить жизнь… Собственно, и вспоминать-то нечего.
Отец… С какой-то стороны я виноват перед ним — хотя бы в том, что так медленно бегаю, что не успел вовремя…
Мать… Я не помню ее, а она меня и вовсе в лицо видела от силы пару раз — когда я уж слишком сильно нарушал запреты отца. Семейные трапезы я не посещал, тем более что есть на них было невозможно: с повелительских отпрысков требовали неукоснительного соблюдения этикета.
Лигарен… Мой самый верный, да и, собственно, единственный друг. Демон. Дружба среди демонов — огромная редкость. Долгая дружба — еще большая… Мы не были знакомы и четырех лет, когда он погиб — якобы случайно попал под обвал…
Ле… Жаль, что мы так поздно сошлись с ней — или, наоборот, к счастью?..
