Призрачная фигурка облокотилась на фонтан.
Все та же кажущаяся хрупкость. Все тот же грустный, все понимающий, какой-то обреченный взгляд. Все те же серые глаза, в которых застыли боль и тоска…
— Ди?..
Она вздрогнула, но не обернулась.
Я подошел ближе, присел на столбик фонтана.
— Ты совсем не изменилась…
— Здесь не меняются…
Она с какой-то странной, затаенной надеждой посмотрела на меня.
— Ты все такая же грустная…
— А ты все такой же нахальный…
— У тебя все так же светятся глаза…
— А ты все так же не обращаешь на это внимание…
Я посмотрел на фонтан.
— И все так же отводишь взгляд…
Мы немного помолчали.
— Ди… Я… ты…
Она усмехнулась, поболтала рукой воду в фонтане.
— И все так же путаешься в словах. Ты никогда не был оратором, Энгель… Без бумажки ты умеешь говорить только ультиматумы.
Я сжал в руках ее ладонь.
— Лоар, Ди.
— Истинное?..
— Почти. Я не люблю свое истинное имя, предпочитаю выдумывать себе другое…
— Я знаю…
Я улыбнулся, невольно сжал в ладони ее кулон. Он казался мне непривычно холодным, как будто бы кто-то содрал с него всю спекшуюся кровь — мою, вперемежку с кровью Ди…
— Я понимаю, такое не прощают… но, если ты когда-нибудь сможешь меня простить…
Я отводил взгляд — теперь уже специально.
— Глупости говорю, да?.. Знаю… но, Ди…
Она как-то странно на меня посмотрела.
— Знаешь, Лоар… Наверное, я прощу тебя. Когда-нибудь.
Она вырвала свою ладонь из моих рук.
— Я все-таки любила тебя… хотя это и нелогично для демона… да и сейчас еще люблю…
Я убрал ее ладонь со своего плеча.
— Не стоит, Ди. Ты уже знаешь, чем это заканчивается…
Она помрачнела, но руку не убрала. Присела рядом.
— Здесь нет Совета и нет Заветов.
— Там теперь тоже нет, — горько усмехнулся я, прижимая ее к себе. Она доверчиво прижалась ко мне. Чувство было непривычным, незнакомым, но оно мне без сомнения нравилось…
— Нам всего лишь на всего надо было родиться на сорок лет позже, — тихо сказала Ди, а я обнаружил, что она мистическим образом попала мне на колени, а я уже укрываю ее крыльями, а по телу прокатывается знакомый жар…
— Я люблю тебя, — неожиданно для самого себя сказал я. — И тогда любил… просто не понимал этого…
Я уткнулся носом в ее волосы, вдыхая такой знакомый запах…
— Я знаю…
Теплыми весенними днями, когда вокруг расцветает жизнь, весело журчат ручьи, и, кажется, сама природа смеется тебе вслед, когда ты идешь по весеннему лесу, ступая босыми ногами по утренней росе, а солнце посылает на землю веселый блик, по-весеннему теплый и льнущий к рукам…
Темными ночами, когда на небе сияет луна, озаряя все вокруг странным светом, а ты стоишь и смотришь на огромный диск и слушаешь журчанье ручьев…
Снежными зимними утрами, когда падает снег, а ты стоишь у окна и невольно улыбаешься величию и красоте природы…
Знойными летними днями, когда солнце печет на макушку, а ты идешь и смотришь вокруг — и не можешь насмотреться…
Пасмурными осенними вечерами, когда с деревьев падают листья, а за окном шумит ветер и беснуется гроза…
…понимаешь: жизнь — всего лишь мгновение. А вечность, как и весь мир — гораздо больше…
— Лоар?..
— Что?
— Зачем ты пришел?
— То есть?..
— Ты пришел сюда. Зачем?..
— Мне нужен был совет, — помявшись, сознался я.
— Ты его получил?..
Я кивнул.
— А зачем ты искал меня?
— Я не искал. Это ты меня нашла.
Я попытался снова обнять ее, но она вырвалась.
— Тебе нельзя быть здесь.
— Почему?..
— Потому что я уже умерла. А ты еще жив. И ты должен жить дальше… Это было сорок лет назад. Прошло слишком много времени. Забудь.
— Как я могу тебя забыть?..
— Значит, ты все-таки изменился…
— Время меняет людей, Ди. И демонов тоже…
Это была ее любимая фраза… И я непроизвольно повторял ее…
— Ди…
Я невольно потянулся к ней губами, она отстранилась.
— Ты так хочешь умереть?..
— Тогда мы сможем быть вместе, — тихо ответил я.
Она немного помолчала.
— У Повелителя и без того достаточно забот.
Мне хотелось возразить, что я не Повелитель, но я промолчал.
— Уходи. У тебя осталось всего десять минут.
Я нехотя встал, силясь отвести взгляд — и не отводя его.
— Жизнь нужна ради жизни… Ты зря пришел. Прощай, Лоар.
Она чмокнула меня в щеку и ушла, не оборачиваясь.
А я стоял, как дурак, сжимая в ладони ее амулет…
отступление 17, подготовительное
Меч поблескивал в ее руках. Меч как меч, гномий, чуточку кривоватый, с небольшим ограненным рубином в основании лезвия, что ставило под сомнение первое определение: гномы считали истинным украшением меча устрашающее лезвие, а не камни. Тонкая гравировка на лезвии. «Fapivlwuc lugvad yufvqou oougvf…» — в общем, ничего не понятно. Обычный религиозный бред. Значит, это не гномий меч. Скорее, друидский. Но красивый.
Она вращнула мечом над головой. Легкий. Легко срубила ветку с ближайшего дерева — еще и прочный. Словом, вполне подходящий.
Иилла не верила в его магические свойства, но попытаться стоило.
Хранитель сказал, что меч нанесет один точный удар… что ж, в это хотелось бы верить.
— Ты готова, Иль?..
— Я же просила, не называй меня так. Готова.
— Тогда считаю до пяти. Раз… два…
Она не стала ждать, шагнув в вихрь телепорта уже на счете «четыре»…
— Здравствуйте.
Ее приветствовала демоница в наряде «три ремня и две тряпочки», от скуки грызущая гусиное перо. В администрации до сих пор использовали перья.
— К сожалению, гостей из верхних миров не принимаем.
— А я не гость, — усмехнулась Иилла, опуская рукоять кинжала на высокую прическу демоницы…
Осталось только найти Повелителя.
— Ты уверен, что хочешь это сделать?..
— Уверен, Ле.
Она сжала губы, как маленькая девочка, собирающаяся заплакать.
— Не плачь. Лучше пожелай мне удачи.
— Удачи, — всхлипнула Ле.
— Да, Лоэр. Удачи…
Тори как-то грустно улыбнулась, как будто бы знала что-то такое, чего не стоило знать мне.
— Мы скрестим за тебя пальцы и не будем мыть полы, пока не вернешься.
Она не сказала «если». Она сказала «пока». Но сама не верила в это…
— Вот, держи.
Я положил в ее руку обрывок гербовой бумаги.
Я ухмыльнулся и открыл портал, оглянувшись, когда уже началась телепортация.
Тори медленно разворачивала бумагу.
Всего восемь букв. Самых нужных, самых важных.
«ПРОСТИТЕ».
Она грустно улыбнулась.
…А мне казалось, что в ее глазах отражается весь мир…
Наверное, я слишком доверял ей… но мне не казалось, что это плохо.
