– Допустим, ему понравилась женщина. Он решает это очень быстро. Он не берет у нее номер телефона, не думает над тем, позвонить ей через неделю или две, не тащит ее сразу в постель – это тоже ему неинтересно, с ним и так пойдет любая…

Я подняла брови.

– Так вот, – продолжила Инна, тревожно посматривая на дверь. – Он сразу начинает игру. Он вырывает понравившуюся ему девушку из привычной атмосферы и помещает на поле боя, или футбольное поле, – как хотите, – дает ей мяч и смотрит, как она будет играть… Наблюдая за этой игрой, он смотрит, насколько она умна, находчива, коммуникабельна, обаятельна. Если игра ему нравится, он начинает проявлять к ней знаки внимания, то есть ухаживать. И делает он это очень красиво. Хотя нет – он делает это с блеском! И опять наблюдает, какую технику демонстрирует женщина: сдается ему быстро или упирается. И эта игра идет до тех пор, пока она ему интересна… – Инна вздохнула. – Меня, похоже, вышибли даже со скамейки запасных. Теперь ваша очередь вступить в игру…

Я не сводила с Инны глаз. Теперь до меня стал доходить смысл ее слов, и я даже стала сомневаться в какой-то момент. Моя девичья гордость начала потихоньку хлюпать, понимая, что Король футбола оценил меня не с точки зрения профессионализма, а как игрока, внешне неплохо выглядящего в футбольных трусах и без них.

Инна наблюдала за моей реакцией, приоткрыв свои очаровательные губки в ожидании того, что вот-вот сорвется прогнозируемое ею: «Спасибо! Я все поняла. Мне срочно надо отсюда бежать!»

Ну уж нет!

– Спасибо, что рассказали обо всем, – холодно заметила я. – Теперь я постараюсь избежать ваших ошибок. – И я улыбнулась ошарашенной Инне.

В этот момент в кабинете появился шофер.

Я встала и поцокала к двери, победоносно виляя попой.

Все-таки женщины – редкие змеи! А что делать? Видимо, когда в наш мозг после рождения внедряется слово «жалость», то после 25 от него остается только «жало».

Я провела рукой по полированной деревянной панели в салоне автомобиля и ощутила пальцами тонкий «вкус» настоящего дерева, а не его хорошей пластиковой имитации, которой так гордятся некоторые мои знакомые мужчины.

Обивка мягких эргономичных кресел буквально поселяла негу во всем организме. Система климат-контроля разгоняла по салону запах ванили, а тонированные стекла не позволяли моему лицу искажать гримасами мою безупречную красоту (шучу!).

Уверена, что все машины на свете делаются для женщин! А некоторые из них даже нравятся мужчинам.

Тут две вещи. Либо нам должно быть приятно ездить в них на пассажирском сиденье, просунув тонкую тростинку сигаретки с ментолом в щелку тонированного стекла, откинувшись в кресле, либо гонять за рулем этой машины, срываясь со скоростью звука с места на светофоре, оставляя позади собратьев мужского пола. Конечно, они снисходительно махнут рукой: дескать, я сам позволил этой блондинистой дамочке на «Пежо-206» опередить меня, потому что куда ей тягаться со мной и моим внедорожником…

Я уверена, что размер автомашины никак не зависит от размера мужского достоинства мужчины, зато напрямую зависит от размера его мужского эго. Поэтому не обманывайтесь, если увидите невысокого лысеющего бизнесмена с хорошо спрятанным под дорогим костюмом пузиком на огромном джипе, не делайте далеко идущих выводов относительно его сексуальной мощи – просто знайте, что это глубоко ранимая (и хорошо умеющая это скрывать) личность с чувствительным эго и придирчивым взглядом на женщину.

Судя по салону нового «лексуса», который вез меня сейчас в мой офис, его владелец обладал нормальным эго. Не в смысле средним, а именно таким, какое нужно, чтобы породить у женщины здоровое желание побороться за него, в том числе и с хищными, длинноногими существами, намерения которых так же очевидны, как и те, что имеют плотоядные животные, вожделенно глядящие на куриную тушку, лежащую на расстоянии вытянутой лапы. Но в этом-то и есть ошибка многих дам… И преимущество таких, как мы с вами.

Дело в том, что мужчины очень чутко ощущают, когда на них охотятся, а роль беззащитной куриной тушки их вовсе не прельщает. Мужчины будут очень активно убегать от таких отношений и с удовольствием дразнить хищную кошечку, исчезая и появляясь тогда, когда нужно им.

Гораздо больше мужчинам нравятся игры.

Я сейчас ехала и дразнила себя мыслью о том, стоит ли ввязываться в игру с Царевым или нет.

«Да стоит! Однозначно!» – прокричал внутренний голос.

«Что я теряю? – думала я. – Да ничего! Буду выполнять свою работу, а заодно немного развлекусь…»

Вот только не будьте ханжами, не упрекайте меня в том, что работа – работой, а флирт – флиртом. Ничего подобного! Вспомните, как вспыхивает румянец на ваших щеках, когда в офис приходит новый симпатичный сотрудник… И вы думаете о работе в такие моменты? То-то же!

К тому же, если верить Инне и той статье в журнале, то наш Король устраивает регулярные кастинги для барышень, где главный приз – его пылкое королевское сердце и все, что к нему прилагается!

Я вовсе не собираюсь участвовать в кастинге, потому что мне не нужно его сердце. Ни капельки! Я собираюсь пройти вне конкурса, чтобы проучить этого самовлюбленного эгоиста и дать ему понять, что к девушкам не стоит относиться как к овцам на базаре. Среди нас попадаются и волки в овечьей шкуре!

Поднимаясь на лифте в свой офис, я продолжала лихорадочно уговаривать себя, что мне «это надо!», и пыталась заглушить баланс «за» и «против» сложившихся обстоятельств тяжелой артиллерией аргументов, которые говорили – «за».

В вопросах карьеры, как правило, выступают два момента, решающие в пользу «за»: перспектива и финансовый вопрос.

Я невольно вспомнила аттракцион невиданной щедрости от Андрея Царева и попыталась подсчитать, сколько средств в финансовом эквиваленте я вложила в это дело и сколько получу.

Итак, давайте посчитаем. Я потратила на свой гардероб для собеседования (включая ювелирное изделие) пятьдесят тысяч рублей. Чудовищно! Согласна. Но: что я получила? Пять тысяч евро абсолютно халявных денег за первый месяц, которые явно компенсируют мою расточительность. И даже останется, чтобы заплатить страховку за машину! И на отходную в рекламном агентстве для коллег.

Мой этаж. Воровато озираясь по сторонам, я проследовала в свой кабинет. Закрыв за собой дверь, я села в кресло, взяла листок бумаги и ручку.

– Ну что, пишем заявление? – спросила я себя.

Анин взгляд пробежался по стенам, увешанным ее эскизами и фотографиями, печально зацепившись за снимок, где она с девчонками позирует на девичнике по случаю бракосочетаниия Верочки, чей последовавший спустя год развод девушки в том же составе отмечали не менее бурно и радостно.

Потом Анины глаза пробежались по столу с бумагами и ее почеркушками, которые она по привычке делала на всем, что попадалось под руку, независимо от сферы применения – по сточенным под корень немецким цветным карандашам, по вырезкам из журналов… И вдруг!

Вау! Мои глаза уткнулись в скромно-роскошный букет амариллисов.

– Что это? – спросила я, спустя двадцать секунд секретаря Марианну.

– Букет, – удивилась она.

– От кого?

– Не знаю, принес посыльный. – Марианна продолжала таращить на меня глаза. – Посмотрите, там наверняка есть записка.

– Логично, – согласилась я и стала исследовать букет. «Наверное, это Федя опять предпринимает очередную отчаянную попытку», – думала я. Наконец нашла крохотную открытку, на которой каллиграфическим почерком работника цветочного магазина было выведено:

Я едва успела подхватить отвисшую челюсть.

– А давно принесли букет? – спросила я Марианну с видом следователя.