«Не сметь развешивать уши, Петровская!» – приказала я себе. Я осушила бокал и с благодарным видом принялась за омара.

– Я на самом деле очень красиво ухаживал за своей женой, – продолжил тему Царев.

«Так, хорошо, решил продолжить атаку…» – думала я, кивая его словам.

– И главное – делал это с удовольствием: мне хотелось этого, хотелось произвести на нее впечатление, потому что она была не такой, как другие.

– А почему вы разошлись? – спросила я, допивая последнюю капельку вина из своего бокала. Царев наполнил оба бокала снова.

– Потому что она была не такой, как другие, – повторил Царев. – Она мне изменила.

– Тебе? – я искренне удивилась и поняла, что реагирую глупо. – Прости.

– Ничего, уже не болит. Давно. К тому же я сам виноват во многих вещах. У меня не было времени ни на нее, ни на сына, зато находилось время для тусовок, да и для других женщин тоже. Слишком уж поздно я спохватился.

– А как же другие девушки? У тебя вроде был долгий роман с певицей, с этой… – я защелкала пальцами. Хмель лишил меня скромности, и я «набросилась» на эту интересную моему нетрезвому мозгу тему.

– Уф-ф-ф, – выдохнул Андрей. – С другими девушками на первых порах все нормально, пока ты не замечаешь, что они пытаются раскачать тебя на какие-то признания, обещания – словом, на гарантии. Притом стараются сделать это тонко, умно, в какой-нибудь непринужденной обстановке, будто дельцы, которые пытаются подсунуть тебе какой-нибудь левый контракт на подпись. А я смотрю на них, и мне хочется смеяться, потому что они выглядят, как зайцы под кустом: спрятались, а уши-то торчат!

Согласна. Некоторые из нас не чувствуют ни места, ни времени, ни слов, чтобы «грамотно» поговорить о чувствах. При этом после неудачной вводной речи, в результате которой парень сам должен догадаться о сути разговора и ответить на вопросы, которые женщина еще не успела задать, она начинает распаляться и в конце концов приводит дело к банальному скандалу. Разумеется, в такой обстановке мужчина вообще не будет склонен к диалогу.

Если разговор о чувствах продолжится после первых тревожных признаков неудовольствия на лице мужчины в виде отрешенного взгляда по сторонам или, напротив, слишком внимательного – вам в глаза, то затем последует глубоко страдальческое выражение лица, словно вы подвергаете его болезненной и длительной медицинской процедуре.

– Знаешь, – сказал Андрей, – когда парень о чем-то говорит, это не длится более тридцати секунд, но женщины… – он помотал головой. – Они могут говорить бесконечно. При этом для них ничего не стоит превратить любую ситуацию в мировую трагедию. Я пытаюсь помочь, например, и говорю всего три фразы: «Успокойся. Все хорошо. Мы как-нибудь все решим». И знаешь, что она слышит в моих словах?

Я покрутила рукой в воздухе, невербально давая понять, чтобы он продолжал.

– Те же три фразы, но по-своему: «Заткнись, безумная, ты ничего не понимаешь», «Все и так хреново» и «Я уже давно все решил за тебя, и твое мнение ничего для меня не значит, потому что ты для меня ничего не значишь…»

Мой смех заставил его остановиться.

– Ведь так? – спросил Андрей.

– Увы, в большинстве случаев именно так, – согласилась я.

– Ань, я перестал понимать женщин. Честно! Подскажи, как мне вас понять? – Он допил свой бокал.

– Не знаю, – я пожала плечами. – Спроси еще кого-нибудь.

– Нет, мне кажется, что ты знаешь. Ты другая.

– Какая?

– Ты очень разумная.

– Звучит почти как комплимент.

– Это и есть комплимент.

Мне почему-то не понравился его комплимент. Он попахивает дружбой. Хотя это не так уж плохо, потому что для мужчины дружеские отношения означают УВАЖЕНИЕ, а это ключевой момент в отношениях.

Бутылка вина опустела, как и наши бокалы.

– А я думала, что футболисты – непьющие люди. – Я не удержалась от кокетства.

– Футболисты – люди, и мы уважаем все то же самое, что и люди других профессий. Просто у нас другие нормы.

– Кстати о нормах, – заметила я. – Уже двенадцать, мне пора.

– Побудь еще немного. – У Андрея был такой соблазнительный взгляд, что я тут же вспомнила, что уже два месяца близко не общалась с мужчиной.

– Нет-нет. Спасибо за чудный вечер, но завтра масса дел. – Как это обычно делают нетрезвые люди, которые пытаются казаться трезвыми, я изо всех сил строила серьезное лицо.

– Но я же твой босс, – Андрей поднял брови. – Считай, что завтра я разрешаю тебе опоздать на работу. – Он улыбнулся. – Перенесем визит в галерею с одиннадцати на полдень.

Я не выдержала и заулыбалась.

– А я о-о-очень ответственный работник! Спокойной ночи! – Я аккуратно положила вилку на тарелку и поднялась из-за стола.

– Хорошо, как скажешь, – Андрей пожал плечами. – Пойдем, я провожу тебя до машины. Рома отвезет тебя.

Они спустились на нижний этаж. Аня подождала, пока Андрей переобуется. Он стоял рядом с девушкой, и движения его тела каждый раз подгоняли к ней волну парфюма, который источала его кожа. Аня ощутила слабость в ногах.

– Я готов! – Андрей выпрямился, и его грудь оказалась на уровне ее лица.

Аня посмотрела ему в глаза и поняла, что ей сейчас отчаянно хочется, чтобы Андрей ее обнял. Она сделала полшага к нему. Андрей стоял, держа руки на поясе, и продолжал выражать готовность идти. Ее руки скользнули по его торсу, ощущая чуть влажное тепло под тонкой тканью рубашки. Он мягко положил Ане руки на плечи. Она сверлила его взглядом, пока его лицо не стало так близко, что Аня была не в состоянии фокусировать взгляд. Она потянулась к его губам и легко зацепилась ими за его нижнюю губу. По ощущению она была гладкой и плотной. Анины губы порхнули вверх и слились с его, они вместе задвигались волнами, заставляя ежесекундно меняться дыханием.

Вдруг Андрей легко отстранился.

– Аня, – тихо позвал он меня.

Я открыла глаза. Андрей погладил меня по лицу.

– Не сейчас, – шепнул он. – Ты не готова.

Я смотрела на него застывшим взглядом. Красавцу мужчине сейчас не хватало, пожалуй, снисходительно-нежной улыбки, как у Хью Гранта из фильма «Любовь с уведомлением», в сцене, когда нетрезвая Сандра Баллок, поддавшись его обаянию, пытается показать ему «дикую рысь».

– Да, – я кивнула, облизнув губы. – Ты прав, пойдем.

– Пойдем, – Андрей открыл дверь и пропустил меня вперед. Мое лицо исказила гримаса стыда и разочарования. Я никогда не предлагала себя мужчине. Тем более таким прямым и бесстыдным образом.

Моя подруга, продвинутый психолог, получившая образование в американском университете, говорит, что это – комплексы, и женщина не должна ощущать дискомфорт, предлагая мужчине секс, что нужно брать пример с них же, мужчин, и относиться ко всему проще.

Иногда я завидую ей, когда вижу, как легко она может положить руку на плечо малознакомому парню или сделать любой другой жест, если он ей интересен в плане секса, и тот понимает ее без слов. У нее в тумбочке лежит вибратор, а в кошельке – пара прилично упакованных гонорарами кредиток, потому что она умеет хорошо продать советы психолога о том, как быть хозяйкой своей жизни и хозяйкой мужчины.

Мне же она дает советы совершенно бесплатно и каждый раз удивляется тому, что я не умею ими пользоваться.

Мы с Андреем молча спустились на улицу. Он открыл мне дверцу машины.

– Я завтра улетаю в Барселону, – сообщил он. – Давай созвонимся и решим по поводу галереи?

– Хорошо, – кивнула я и постаралась искренне улыбнуться.

Машина отъехала, а я не удержалась и обернулась назад, взглянув сквозь тонированные стекла. Я увидела темнеющий под козырьком подъезда белый свитер Андрея и ощутила непонятную тоску, от которой мне стало неуютно.

«Слава богу, что он сейчас не говорит со мной!» – думала я, глядя на лысый затылок Берримора.