Партийные агитаторы, арендуя залы, развертывали знамена и призывали народ к единению. Стены и заборы были сплошь обклеены листовками с фигурой Матери-Родины, призывающей народ на борьбу с экстремизмом и сепаратизмом.

— Ребята, заработать хотите?

— А кто не хочет?

— Тогда вот вам листовки, встанете в переходе и будете агитировать народ.

И снова по кругу: эстрадные звезды, новые фильмы и спектакли, новые лекторы и партийные агитаторы. Что гарантировало устойчивый рост сотых успеха. Но вряд ли могло разрешить проблему. Только развлекать население бесплатными концертами и спектаклями недостаточно. Одними пряниками народ не расшевелить. Нужен еще кнут. Вернее, много кнутов, которые смогут поссорить население с его правителями.

Нужен скандал. Желательно с перчинкой.

Ревизор натравил свору филеров на наиболее влиятельных людей Региона. Влиятельные люди жили трудно. Каждый имел по пять зарегистрированных на жену и тещу фирм. Имел молоденьких секретарш и референтш и, помимо секретарш и референтш, два десятка любовниц. Которых, по причине занятости, был вынужден принимать по трое-четверо зараз.

— Мне нужны документальные свидетельства, а не слова.

Появлялись документальные фото- и видео-свидетельства, где официальные лица были запечатлены в неофициальной обстановке.

— Смонтируйте все на одну кассету.

Смонтировали на одну кассету. Получилось очень забойно, на три креста.

На другую переписали частную жизнь жен, детей и прочих родственников, которые занимались примерно тем же, чем их мужья и отцы.

Третья кассета была видовая. С длинными пейзажами пятисотметровых квартир, загородных домов, дач, садов, гаражей и прочего движимого и недвижимого имущества.

В четвертой, пятой и шестой о героях первой кассеты рассказывали найденные филерами свидетели. Которые вначале не хотели рассказывать, а потом рассказывали очень охотно и обстоятельно, часами, потому что за десять долларов — минута.

Свести кассеты воедино, по заказу какого-то местного канала, взялся известный кинорежиссер-документалист. Он же написал закадровый текст. Получилось интересно. Как и должно было у измаявшегося без работы лауреата международных кинофестивалей.

Он избежал надоевшего зрителю назидательного тона. Он, задавшись целью узнать, откуда произрастает в нашей стране зло, смог подняться до философских обобщений.

— Сережка? Сережка всегда сволочью был! Он у меня в третьем классе из портфеля книгу стырил, а в шестом — деньги…

И тут же общий план Сергея Петровича на трибуне какого-то заседания.

— И за девками гонялся. Девок страсть как любил. И еще самогон. А по пьяному делу чего не случалось. Иногда такое похабство случалось…

И тут же натуралистичный банный кадр из нынешней жизни.

И комментарий сексолога. Насчет того, что кто как любит, так зачастую и живет. Персонажи постельных сцен любили вяло, не перенапрягаясь.

Бывший участковый милиционер под пиво делился воспоминаниями боевой юности:

— Его бы тогда не отмазали, кабы Гришка на себя вину не взял. Не знаю, почему взял, он в том деле середнячком был, а Сергей — паровозом.

— А что они сделали?

— То и сделали! Магазин они грабанули и сторожа чуть не убили. А Серега заводилой был!

И тут же дело о разбойных нападениях, совершенных группой лиц… В том числе нынешним заместителем городского головы. Который в следующем кадре грозится искоренить преступность.

И другое дело, о растлении малолетних. Фотографии малолетних и… спикера местной Думы.

Ах, какое кино получилось…

Заказчик отсмотрел весь материал и остался доволен.

Бомба получилась неплохая. Килотонн на десять. Осталось немного, осталось только выдернуть чеку.

Журналист Сорокин сидел в зале кинотеатра и смотрел вторую серию популярной в семидесятые годы киноэпопеи. Немецкие танки, перемалывая гусеницами пшеничное поле, выбрасывая черные струи выхлопов, в шахматном порядке ползли на наши окопы. Кусты взрывов густо вставали возле разбитых, перевернутых противотанковых орудий. Артиллерийские расчеты корчились в предсмертных муках среди разбитых взрывами ящиков и разбросанных снарядов. Остановить танковую лаву было невозможно… Но журналист, как и все прочие зрители в зале, знал, что немец будет остановлен. Вот здесь, на этом рубеже.

А теперь с какими-то бандитами справиться не можем, с досадой думал Сорокин. И все остальные думали то же самое. Гитлеру голову свернули, а этим!..

Артиллеристы суетились возле уцелевших снарядных ящиков и, ставя орудия на прямую наводку, вгоняли снаряд за снарядом в крупповскую броню, вдребезги разнося легенду о непобедимости фашистской военной машины.

Ну разве мы стали хуже? Ведь есть же силы, которые готовы драться, как солдаты Великой Отечественной, не щадя живота своего. Хоть тот же «Белый Орел».

О «Белом Орле» Сорокин вспоминал часто, вспоминал, когда встречался с несправедливостью. А с несправедливостью он, в силу своей профессии, встречался каждый день. И никому, ничем не мог помочь. Мог только написать разгромную статью. Или несколько статей. На которые никто не обратил бы внимания.

А они не пишут. Они — действуют. Может быть, единственные в стране.

Надо найти того человека из «Белого Орла» и предложить свою помощь. Это будет лучше, чем писать никому не нужные разоблачения.

Он не оставил адреса, но Сорокин знал, как его найти. Надо дать объявление в газете. В форме развернутой статьи о подпольной организации, ставящей своей целью борьбу с высокопоставленными предателями и криминалом. Он поймет. Он должен понять. Должен поверить. И должен протянуть руку… Ну сколько можно отсиживаться в тылу, когда гибнет твоя страна. Сколько можно делать вид, что то, что происходит, касается не тебя.

А кого тогда?

Солдаты на экране пристегивали к винтовкам штыки и, вставая в полный рост, бросались в атаку. Враг в панике бежал. И иначе быть не могло!

И не будет!..

Пасьянс не складывался. Не складывался в третий раз, что было уже тенденцией. Опасной тенденцией.

Пасьянс перестал складываться после введения в программу новой составляющей — результатов последних опросов населения. Так, может, дело в них?

Сценарист вывел на экран данные всех, проведенных за предыдущие несколько месяцев опросов. Так и есть. Последние исследования демонстрировали падение популярности идеи самоопределения. Очень незначительное, но достаточное, чтобы сценарий переворота начал пробуксовывать. На людях пробуксовывать. Тот, кто должен был влиться в толпу протестующих демонстрантов, оставался дома. Кто готов был броситься грудью на штыки, теперь предпочитал отойти в сторону. Кто раньше безоговорочно поддерживал местную власть, стал оглядываться на Москву. И самое главное — почти полтора процента респондентов собирались на референдуме ставить галочки не там, где нужно. Полтора процента населения изменило свое мнение на противоположное. Очень быстро изменило. Подозрительно быстро.

Сценарист отправился к Главе администрации.

— У нас появились небольшие проблемы.

— Какие?

— Изменения в расстановке сил. Около полутора процентов населения качнулись в сторону Центра. Они откажутся голосовать за отделение.

— Чего это вдруг?

— Трудно сказать. Возможно, это лишь погрешности в работе социологов. Но не исключено, что мы имеем дело с организованным противодействием.

— С чьим? О деле никто не знает!

— И тем не менее.

— Проведите повторный опрос.

— Уже проводится…

Повторный опрос подтвердил худшие опасения Сценариста. Отказ от идей сепаратизма не был случайным сбоем в работе социологов, был отображением реальности. Более того, за последние несколько дней число отказников увеличилось еще на три десятые процента. Само по себе это произойти не могло. Люди, в массе своей, очень консервативны и без воздействия извне свое мнение не меняют годами. А здесь за считанные дни — почти два процента жителей области!