С улицы доносились крики и топот ног. В полуоткрытую дверь никто не совался. Дураков нет.
Теперь, кажется, все.
Зашел за машину, быстро обмотал ноги веревкой и затянул узел. Затем прислонился к стене, всунул кисти в заранее заготовленную и подвешенную к случайному гвоздю веревочную петлю. Резко дернул вниз. Свободный конец веревки слетел с гвоздя, но петля успела затянуться. Заорал:
— Сюда! Ко мне! Спасите меня!..
Но милиционеры в гараж не вошли. Только когда прибыло подкрепление, они решились на штурм. Ворвавшиеся внутрь бойцы СОБРа увидели два милицейских и три гражданских трупа. А когда осматривали помещение, в углу, за машиной нашли связанного, в совершенной истерике заложника.
— Они меня пытали! Они хотели меня убить! Вы спасли меня. Вы спасли!.. Спасибо! Спасибо!! Если бы не вы!.. — орал плакал, пытался целовать развязывавшие его руки пленник.
Он так бушевал в приступе благодарности, что собровцам пришлось дать ему по морде, чтобы привести в чувство.
— Кто ты? Кто ты такой? — спрашивали они.
Но заложник ничего не понимал. Он кричал, что его похитили, что его пытали, а потом была страшная стрельба и больше он ничего не знает. Спасибо, что его спасли, иначе бы он…
Когда пленник увидел трупы бандитов и трупы милиционеров, он чуть не потерял сознание…
Картина происшедшего была очевидна. Когда милиционеры проникли в гараж, бандиты открыли стрельбу. Неприцельную, но настолько плотную, что больше половины пуль попало в цель. Почти все — в бронежилеты. Но две — выше бронежилетов.
Милиционеры не отдали жизнь задешево. Прежде чем погибнуть, они успели разрядить в бандитов рожки автоматов. Возможно, успели, уже когда были смертельно ранены. Они выполнили свой долг до конца…
Глава 31
Сор был сдвинут! И той заботливо вложенной в замочную скважину пылинки не было!
Не было!
Возможно, сор сдул случайный сквозняк, а соринку смахнули балующиеся в подъезде дети. Возможно. Потому что возможно все. Но из всего возможного лучше предполагать худшее. Что кто-то открывал дверь.
А если открывал, то должен был оставить в квартире след.
Который необходимо найти. А еще лучше не найти. И тогда успокоиться и списать все на сквозняк.
Ревизор открыл дверь и медленно, как сапер, буквально по сантиметру, проверил все помещения.
На первый взгляд в квартире все было в порядке. Вещи лежали на местах, разбросанные по полу газеты были разбросаны там, где надо, и даже «случайно» рассыпанная на кухне манка имела такой же, как сутки назад, вид.
Но это были внешние признаки. А вот секретки…
Секретки были потревожены.
Ревизор наклонился и приподнял коврик в прихожей. Под ковриком в нескольких местах была насыпана пыль. Если бы на коврик кто-нибудь наступил, пыль прилипла бы к ткани.
И она прилипла. Что означало, что по коврику прошли чужие, не знавшие о пыли ноги.
Профессионал на коврик наступать бы не стал. Прыгнул сразу на пол. Или поставил специальную, с точечными опорами, дорожку.
Эти не поставили.
Так, что дальше?
На дверце стенного шкафа оборван волосок.
Значит, шкаф открывали.
В кармане пиджака, внутри, потревожена случайная нитка.
Кто-то лазил в карман.
В холодильнике следы проколов на снежной шубе.
Искали вмороженные в лед бумаги.
Крупы в банках стали выглядеть чуть иначе.
Перетряхивали банки.
Из блокнота выпал микрокусочек бумажки…
В квартире были посторонние люди! Квартиру обыскивали!
И что теперь делать? Бежать?
Бежать обидно. Столько сил положено…
И, наверное, глупо. Впервые за все это время противник обозначил себя. Обыском обозначил.
Кто это мог быть? Гаражные урки?
Исключено. Эти бы обязательно наследили — выбили дверь, сломали замки на шкафах, натоптали в комнатах…
А если не выбили, не сломали и не оставили никаких видимых следов, то, значит, работали специалисты.
Которые тем не менее не заметили в замочной скважине соринки, в кармане пиджака нитки и наступили на коврик в коридоре.
То есть хоть они и специалисты, но специалисты средней руки. Эмвэдэшного или чуть выше уровня.
Неужели милиция?
Сомнительно. Милиционеры действовали бы тоже иначе более прямолинейно — заломили руки, дали пару раз кулаком по морде и ногой по печени и попросили написать чистосердечное признание.
Нет, это не милиция.
Тогда ФСБ?
Нет, и не ФСБ. ФСБ начала бы издалека — с наружной слежки, водила бы недели две и лишь потом… И еще они обязательно бы нашпиговали квартиру «жучками». Но ни «жуков», ни слежки замечено не было.
Тогда кто?
Есть шанс узнать.
Кем бы незваные визитеры ни были, они хотели остаться невидимками. Не их вина, что они оказались менее подготовлены в профессиональном плане, чем их противник. Они старались… Старались не оставить следов. И, значит, в ближайшее время никаких активных действий не планируют.
Чем можно воспользоваться. Дать возможность продолжить игру, увлечь игрой и в процессе той игры заставить обозначить себя. Таким образом превратив травлю жертвы в охоту на ловца!
В разведке этот прием называется контрслежкой. Слежкой, направленной против того, кто следит!
Вот в такую игру мы и сыграем!
Ревизор перераспределил силы слежки, выделив в качестве приоритетной цели новый объект. Известного в городе бизнесмена Сашка.
Самого себя!..
Филеры не знали своего нанимателя в лицо и поэтому, следя за новым объектом, представить не могли, за кем следят.
Они следили за объектом издалека, так как главной их целью было выявление возможной за ним слежки. Но попутно, в рапортах, отмечали, что объект, по всей видимости, находится в состоянии хронического запоя. Потому что дома почти. не бывает, а бывает в ресторанах, кафе, бутербродных и прочих увеселительных заведениях, где пьет в компании с многочисленными приятелями…
Что соответствовало истине…
…Счастливо избежавший смерти заложник пил четыре дня. Беспробудно. Все подряд. Со всеми подряд. И всем подряд рассказывал о случившемся с ним несчастье.
— Они меня по башке… А потом паяльной лампой, вот так. Вот, смотри сюда… Да не сюда, а сюда. Видишь?
Потерпевшему Сашку сочувствовали, но как-то не очень. Без энтузиазма. Сильно сочувствовать мешали обстоятельства спасения. За месяц с небольшим Сашок счастливо выкрутился из двух передряг. Счастливо для себя и несчастливо для нападающей стороны.
— Ну вот кто, кто их навел?
— Мало ли кто. Теперь все наводят. Теперь мама родная может навести за хороший барыш.
— Нет, ну а все-таки кто? Кому я понадобился?
— Ты — никому. Кому ты нужен. Деньги понадобились. Ты же деньги вез.
— Ну хорошо, а деньги кому?
— Деньги — всем нужны.
— Это понятно. Но конкретно мои деньги кому?
— Откуда я знаю.
— Тогда еще по одной. За счастливое спасение!
Налили. Выпили.
— Ну хорошо, тогда скажи, что говорят насчет того, что кто меня сделать хотел…
— Разное говорят.
— Что?
— Всякое.
— Тогда еще по одной. За то, что б долго жить. Мне. И тебе.
Налили. Выпили.
— А кто такой Лешка Хват?
— «Шестерка». А тебе он за каким?
— Просто так.
— Если просто так — не скажу.
— Тогда — дело предложить.
— Тогда скажу. Лешка Хват человек Гундосого.
— А Гундосый?
— Гундосый?.. О-о! У Гундосого знаешь кто хозяин? Я даже тебе говорить не буду. Такой хозяин… Даже и не мечтай…
— Тогда — наливай.
Еще выпили. Еще закусили.
— Так под кем Гундосый сидит? Ты сказать хотел.
— Я хотел? Когда?
— Только что.
— Да? Тогда — скажу. Гундосый под Седым сидит.
— Под кем? Под Седым?
Вот так раз!
— А ты ничего не путаешь?
— Я?! Да чтоб я…
Значит, под Седым.
Тогда все понятно. Все логично. И иначе быть не могло. Потому что Седой водит дружбу с Паленым. А Паленый якшается с Витьком. Который правая рука и порученец Банкира. А Банкир не кто иной, как компаньон бизнесмена Сашка по строительству небоскреба.
