Вольф остановился около гарцевавшего коня, сделав его еще более нервозным. Он выкрикнул по-немецки:

— Барон фон Хорстманн?

Раздалось приглушенное восклицание, пауза, и рука рыцаря подняла забрало. Вольф чуть не расплакался от радости. В шлеме находилось веселое, длинногубое лицо Финнегана-Кикахи-фон Хорстманна.

— Ничего не говори, — предостерег его Кикаха. — Не знаю, как ты, черт возьми, нашел меня, но я, разумеется, этому очень рад. Я увижусь с тобой через минуту. То есть, если вернусь живым. Этот Фунем Лаксфальк — крепкий парень.

Грянули трубы. Кикаха выехал на указанное герольдами место. Бритоголовый священник в длиной рясе благословил его, в то время как на другом конце поля раввин что-то говорил барону Фунем Лаксфальку. Идишский паладин был рослым человеком в серебристых доспехах и в шлеме с видом рыбьей головы. Его скакун был огромным, могучим черным жеребцом. Трубы грянули вновь. Двое соперников качнули копьями, отдавая друг другу честь.

Кикаха ненадолго переложил копье в левую руку, пока крестился правой. Он был ярым приверженцем соблюдения религиозных правил народа, среди которого ему случалось в данный момент находиться.

Раздался еще один гром длинных, с большими мундштуками труб, за которым последовал грохот копыт рыцарских коней и поощряющие крики зрителей. Противники встретились точно на середине поля, так же, как копья обеих — в середине щитов друг друга. Оба упали с лязгом, вспугнувшим птиц с ближайших деревьев, как их вспугивали уже много раз в тот день. Кони покатились по земле.

Ратники обоих рыцарей выбежали на поле подобрать своих вождей и уволочь коней, сломавших себе шеи. На мгновение Вольф подумал, что идше и Кикаха тоже убиты, потому что ни тот, ни другой не шевелились. Однако, после того, как его принесли обратно в лагерь, Кикаха поднялся. Он слабо усмехнулся и сказал:

— Видел бы ты другого парня.

— С ним все о’кей, — ответил Вольф, взглянув на другой лагерь.

— Очень жаль, — ответил Кикаха. — Я надеялся, что он больше не причинит нам забот. Он и так уже чересчур задержал меня.

Кикаха приказал выйти из шатра всем, кроме Вольфа. Его вассалы, казалось, не хотели покидать его, но подчинились, хотя и не без предупреждающих взглядов на Вольфа. Кикаха рассказал:

— Я держал путь из своего замка в замок фон Элгерса, когда проехал мимо шатра Фунем Лаксфалька. Будь я один, я показал бы ему нос в ответ на его вызов и поскакал бы дальше. Но тут были также и тевтоны, и я должен был подумать и о своих собственных вассалах. Я не мог себе позволить приобрести репутацию труса. Мои же собственные ратники забросали бы меня гнилой капустой, и мне пришлось бы драться с каждым рыцарем в стране, чтобы доказать свою смелость. Я счел, что мне не потребуется много времени, чтобы втолковать этому идше, кто самый лучший воин, а потом я смогу отправиться дальше. Но вышло иначе. Герольды записали меня на позицию Номер Три. Это означало, что я должен был за три дня встретиться в поединке с тремя противниками, прежде чем доберусь до большой игры. Я протестовал, но бесполезно. Поэтому я выругался про себя и решил пережить. Ты видел мою вторую встречу с Фунем Лаксфальком. В первый раз мы тоже вышибли друг друга из седла. Даже так, это больше, чем сделали другие. Они так и кипят, потому что идше нанес поражение всем тевтонам, кроме меня. Помимо этого, он уже убил двоих, а одного искалечил на всю жизнь.

Слушая Кикаху, Вольф снимал с него доспехи. Кикаха вдруг сел, стеная и морщась, и осведомился:

— Эй, а как ты, черт возьми, попал сюда?

— По большей части на своих двоих. Но я думал, что ты погиб.

— Сообщение о моей смерти было не слишком сильно преувеличенным. Когда я свалился в ту шахту, то приземлился на полдороге на земляном карнизе. Он отломился и вызвал небольшой обвал, засыпавший меня после того, как я приземлился на дно. Но я пробыл без сознания недолго, и земля только слегка покрыла мне лицо, так что я не задохнулся. Некоторое время я лежал тихо, потому что шолкины заглядывали тогда в эту яму. Они даже бросили вниз копье, но оно разминулось со мной на волосок крота. Через пару часов я откопал себя. Прямо скажу, я здорово попотел, выбираясь. Земля продолжала обваливаться, и я продолжал падать обратно. Это заняло у меня, должно быть, часов десять, но и в этом мне повезло. А теперь, как ты попал сюда?

Вольф рассказал ему. Кикаха нахмурился и произнес:

— Так значит я был прав, считая, что Абиру зайдет по пути к фон Элгерсу. Слушай, мы должны быстрее уматывать отсюда. Как тебе понравиться помахаться с этим здоровяком идше?

Вольф возразил, что он ничего не знает об изящных правилах турниров, и что на усвоение их потребуется целая жизнь.

Кикаха отмел это:

— Если бы ты собирался переломить с ним копье, ты был бы прав. Но мы вызовем его посостязаться на мечах, без щитов. Фехтование на мечах-не совсем то, что поединок на рапирах или саблях. Здесь главную роль играет сила, а именно она-то у тебя имеется!

— Я же не рыцарь. Все видели, как я пришел, словно простой бродяга.

— Чепуха! Ты думаешь, эти дворяне не разгуливают все время, замаскировавшись? Я скажу им, что ты сарацин, язычник хамшем, но мой настоящий добрый друг. Я мол спас тебя от дракона или какая-нибудь подобная сказка про белого бычка. Они ее проглотят. Придумал! Ты — сарацин Вольф. Есть знаменитый рыцарь с таким именем. Ты путешествовал, замаскировавшись, надеясь найти меня и отплатить мне за спасение тебя от дракона. Я слишком избит, чтобы переломить еще одно копье с Фунем Лаксфальком — это не ложь: я так задубел и исколочен, что едва могу двигаться — и ты поднимаешь перчатку за меня.

Вольф спросил, какой ему выдвинуть предлог для неприменения копья.

— Я им расскажу какую-нибудь байку. Скажем, вороватый рыцарь спер твое копье, и ты поклялся никогда не пользоваться копьем, пока не вернешь украденное. Они это примут. Они всегда дают какой-нибудь такой глупый обет. Они ведут себя точь-в-точь, как компания рыцарей Круглого Стола Короля Артура. На Земле никаких таких рыцарей никогда не существовало, но Господу, должно быть, доставляло удовольствие заставлять этих вести себя так, словно они только что прискакали из Камелота. Он был романтиком, что там о нем ни говори.

Вольф сказал, что он не горит желанием, но если это поможет ускорить их отправку к фон Элгерсу, он сделает что угодно.

Собственные доспехи Кикахи были недостаточно велики для Вольфа, поэтому принесли доспехи идишекого рыцаря, ранее убитого в тот день Кикахой. Слуги облачили его в синие латы и кольчугу и отвели к его лошади. Это была прекрасная кобыла изабелловой масти, также принадлежавшая убитому Кикахой рыцарю, Рихтеру фон Ройтфельду.

Лишь с небольшим трудом Вольф сел на лошадь. Он ожидал, что доспехи окажутся такими тяжелыми, что его придется поднимать в седло с помощью крана.

Кикаха сообщил ему, что некогда это могло быть здесь и так, но с тех пор рыцари давно уж вернулись к более легким латам, а чаще просто надевали кольчугу.

Явился идишский посредник, объявивший, что Фунем Лаксфальк принял вызов, несмотря на отсутствие у Вольфа рекомендаций. Если доблестный и почтенный барон-разбойник Хорст фон Хорстманн ручался за Вольфа, это было достаточно хорошо для Фунем Лаксфалька.

Вся речь была просто формальностью.

Идишский паладин ни на минуту не думал отвергнуть вызов.

— Сохранение лица здесь большое дело, — пояснил Вольфу Кикаха.

Сумев, хромая, выйти из шатра, он давал своему другу последние инструкции:

— Я рад, что ты появился, старина. Я не смог бы выдержать еще одно падение и не посмел бы отступить.

Снова взревели трубы. Изабелла и вороной поднялись в бурный галоп. Они на полной скорости пронеслись мимо друг друга, и в это время всадники взмахнули мечами. Те лязгнули друг о друга. По кисти и руке Вольфа пробежал парализующий шок. Однако, когда он развернул свою лошадь, то увидел, что меч его противника лежал на земле. Идше быстро спешился, чтобы добраться до своего клинка раньше Вольфа.