Как им было указано, барон и Хрисенда плыли под углом к другой стороне рва.

Вольф последовал за ними с концом шнура в руке. Со своим бременем они не могли плыть быстро. Через пятнадцать минут луна уйдет за монолит, а солнце скоро выйдет с другой стороны. У Вольфа оставалось мало времени для выполнения своего плана, но было бы невозможно сохранить контроль над бароном, если они не будут плыть без спешки.

Их точка прибытия к берегу рва находилась в ста ярдах от той, где ждали гворлы и их пленники. Через несколько минут они окажутся за изгибом замка вне поля зрения гворлов и часовых на мосту, даже если луна выйдет из-за туч.

Этот путь был необходимым злом — злом потому, что каждая секунда в воде означала больше шансов обнаружения их водяными драконами.

Когда они были в двадцати ярдах от своей цели, Вольф скорее почувствовал, чем увидел замутнение воды. Он повернулся и увидел, что поверхность чуть вспучилась, и к нему пошла небольшая волна. Он вытянул ноги и лягнул. Они ударили по чему-то достаточно твердому и прочному, чтобы позволить ему отскочить прочь. Он рванул назад, бросив в то же время конец шнура. Объемистая туша проплыла между ним и Хрисендой, наткнулась на фон Элгерса и пропала, также как заложник Вольфа.

Они забросили всякие попытки воздержаться от произведения шума всплесков. Они плыли, что было сил. Остановились они, только когда добрались до берега, вскарабкались на него и добежали до дерева. Хватая воздух разинутыми ртами, они прильнули к его стволу.

Вольф не дожидался, пока полностью восстановит дыхание.

Через несколько минут из-за Дуэвиллнававы появится солнце. Он велел Хрисенде подождать его. Если он не вернется вскоре после появления солнца, то не придет еще долго, если вообще придет. Она должна будет уходить и спрятаться в лесу, а потом делать, что сможет.

Она умоляла его не уходить, ибо не могла вынести мысли о том, чтобы остаться здесь совсем одной.

— Я должен, — сказал он.

Он вручил ей лишний кинжал, который она воткнула в рубаху и закрепила на подоле.

— Я применю его против себя, если тебя убьют, — сказала она.

Его мучила мысль оставить ее такой беспомощной, но он ничего не мог с этим поделать.

— Убей меня сейчас, прежде чем покинешь меня, — взмолилась она. — Я слишком многое пережила, больше я не могу вынести.

Она слегка поцеловал ее в губы и возразил:

— Разумеется, сможешь. Ты сильнее, чем бывала прежде, и всегда была сильнее, чем ты думала. Посмотри на себя сейчас. Ты можешь сказать «убить» и «смерть», даже глазом не моргнув.

Он пропал, побежав согнувшись к месту, где оставил своих друзей и гворлов. Когда он, по его расчетам, оказался в двенадцати ярдах от них, то остановился. Он ничего не услышал, кроме крика ночной птицы и приглушенного вскрика откуда-то из замка. Опустившись на четвереньки, с кинжалом в зубах, он пополз к месту напротив света из окна своих покоев. Он ожидал в любой момент почуять заплесневелый запах и увидеть ком черноты на фоне меньшей тьмы.

Но там никого не было, только мерцающе серые остатки паучьей сети, показывавшие, что гворлы действительно были здесь.

Он порыскал по окружающему участку.

Когда стало очевидным, что никакого ключа к их местонахождению тут не было, а солнце вскоре откроет его часовым на мосту, он вернулся к Хрисенде. Она прильнула к нему и всплакнула.

— Видишь! Я все-таки здесь, — сказал он. — Но теперь мы должны убираться отсюда.

— Мы вернемся в Океаны?

— Нет. Мы отправимся за моими друзьями.

Они рванули рысью мимо замка к монолиту. Отсутствие барона скоро будет замечено. На много миль вокруг никакое ординарное место укрытия не будет безопасным. Гворлы, зная это, тоже должны ускоренно двигаться к Дуэвиллнававе. Как бы сильно они ни хотели заполучить рог, они сейчас не могли болтаться поблизости. Более того, они должны думать, что Вольф утонул или съеден драконами. Для них рог мог быть в данный момент недосягаем, но они могли вернуться, когда это станет неопасным.

Вольф гнал вперед. Они не останавливались, кроме как на короткие привалы, пока не добрались до густого леса Раухвальд. Там они ползли под спутанным терновником и сквозь переплетавшиеся кусты, пока у них не закровоточили колени, и не заболели сочленения. Хрисенда рухнула без сил. Вольф собрал им для еды немного ягод, росших тут в изобилии. Они спали всю ночь, а утром возобновили свое продвижение на четвереньках. К тому времени, когда они достигли другой стороны Раухвальда, они были покрыты ранками от колючек. На другой стороне их никто не поджидал, как он опасался.

Это и еще одно обстоятельство сделали его счастливым. Он наткнулся на доказательства того, что гворлы тоже прошли этим путем. На колючках терновника были клочки жестких волос гворлов и куски ткани. Их, несомненно, сумел обронить Кикаха, чтобы отметить дорогу, если Вольф последует за ними.

Через месяц они прибыли наконец к подножию Монолита Дуэвиллнававы. Они знали, что находятся на правильном пути, поскольку до них доходили слухи о гворлах, и им даже доводилось разговаривать с теми, кто видел их издали.

— Не знаю, почему они ушли так далеко от рога, — недоумевал Вольф. — Наверное, они собираются спрятаться в пещере на поверхности горы и вернутся, когда их перестанут искать.

— Или, возможно, — добавила Хрисенда, — что у них есть приказ Господа сперва привести Кикаху. Тот так долго был словно насекомое в ухе Господа, что Господь, должно быть, приходил в бешенство при одной мысли о нем. Может быть, он хочет удостовериться, что Кикаху убрали с дороги, прежде чем снова послать гворлов за рогом.

Вольф согласился, что она может быть права. Возможно даже, что Господь собирался спуститься из дворца по тем же тропам, по которым он спустил гворлов. Это, однако, казалось маловероятным, так как Господь не захотел бы оказаться застрявшим здесь. Мог ли он довериться гворлам по части подъема его обратно?

Вольф посмотрел на ошеломлявшие высоты континентальной ширины башки Дуэвиллнававы. Она была, по словам Кикахи, по меньшей мере вдвое выше монолита Абхарплунты, поддерживавшего ярус Дракландии. Она воспаряла на шестьдесят тысяч футов или больше, а существа, жившие на карнизах и в нишах, были точно такими же страшными и голодными, как и на других монолитах. Дуэвиллнавава была бугристой, подвергшейся эрозии, иссеченной и щетинистой. На ее разрушенной поверхности имелась огромная выемка, придававшая ей вид темного и разинутого рта. Великан казался готовым съесть всякого, кто посмеет его обидеть.

Хрисенда, тоже изучавшая дикие скалы и их невероятную высоту, задрожала, но ничего не сказала. Она уже давненько бросила оглашать свои страхи.

Дело могло быть в том, что она больше не волновалась о себе, как подумал Вольф, а сосредоточилась на росшей в ней жизни. Она была уверена, что забеременела.

Он обнял ее одной рукой, поцеловал и сказал:

— Я хотел бы начать сейчас же, но мы должны несколько дней делать приготовления. Мы не можем атаковать это чудовище без отдыха или без достаточного запаса еды.

Три дня спустя, облаченные в прочную одежду из оленьей кожи и неся веревки, оружие, орудия для восхождения и бурдюки с едой и водой, они начали подъем. Вольф нес рог в мягком кожаном мешке за спиной.

Девяносто один день спустя они были в расчетной точке посередине пути.

По крайней мере на каждом втором шагу им приходилось сражаться с гладкой вертикальностью, ненадежной и предательской скалой или с хищниками. Эти включали многостопую змею, встреченную ими на Тайяфайявоэде, волков с огромными цеплявшимися за скалы лапами, горную обезьяну, топороклювов размером со страуса и маленькую, но смертельную рысь.

Когда они перевалили через верхний край Дуэвиллнававы, то пробыли в пути сто восемьдесят шесть дней. Ни он, ни она не были теми же людьми, что вначале, ни физически, ни психически. Вольф весил меньше, но прибавил к своей силе намного больше выносливости и жилистости. На лице и теле он носил шрамы, полученные от рысей, горных обезьян и топороклювов. Его ненависть к Господу стала даже более интенсивной, ибо Хрисенда потеряла плод, прежде чем они достигли высоты в десять тысяч футов. Этого и следовало ожидать, но он не мог забыть, что им бы не пришлось совершать этого восхождения, если бы не Господь.