В тот же миг раздался крик Валы. Он взглянул вверх, куда она указала. По небу стремительно двигался темный предмет — черная комета. Она появилась в то время, когда все были охвачены боем.

Стоявшие неподалеку абуталы тоже взглянули вверх, и, издав вопль, отчаянно побросали оружие. Не обращая внимания на крылатых воинов, островитяне сломя голову кинулись к ближайшему люку. Но и нечидлоры взглянули на небо, чтобы узнать причину паники, и их тоже охватил ужас. Они поднялись в воздух, чтобы спрятаться в гнездах или спастись под островом.

Вольф не бросил лучемет, но подобно другим ринулся к ближайшему укрытию. Лугарн рассказывал ему о черных кометах, время от времени появляющихся над планетой, так что Вольф представлял себе последствия.

Вольф мчался к люку, когда раздался свистящий звук. Над поверхностью главной палубы появился дым, на поверхностях стен появились дыры. Нечидлор, нависший на высоте десяти футов над островом, неистово замахал пятидесятифутовыми крыльями, пронзительно заревел и рухнул на палубу, кожа его была продырявлена в нескольких местах, крылья дымились. Повсюду на палубу падали крылатые люди и вместе с ними падали абуталы. Трупы подергивались от ударов раскаленных капель.

Ударом ртути, или как его здесь называли, живого серебра, у Вольфа выбило из рук лучемет. Наклонившись, он подобрал его и возобновил бег, на минуту перед люком образовалась пробка: Властелины расталкивали друг друга, ругались и взывали к Лосу. Некоторые даже молили Уризена и поминали умершую мать.

На какое-то мгновение у Вольфа мелькнула дикая мысль: расчистить себе путь лучеметом. Именно так поступил бы любой из них, за исключением разве что Луваха. Оставаться здесь снаружи означало быть убитым. Каждая секунда была дорога.

Однако каким-то образом толпившиеся пробились в люк и уже другие пробивали себе путь к спасению.

Что-то раскаленное прожгло Вольфу брюки, свистнуло над ухом, задело затылок. Вольф сиганул вниз головой и пролетев вдоль невысокой лестницы приземлился на обе руки, выпустив при падении лучемет. Паламброн, стоявший у люка, в следующий пролет, вскрикнул и нырнул в отверстие. Вольф заглянул в колодец и увидел, что все Властелины попадали в кучу, крича и ругаясь. Паламброн восседал сверху. Однако никто вроде бы не пострадал.

В другое бы время Вольф рассмеялся. Теперь же он был слишком занят соскабливанием горячей ртути с волос. Затем осмотрел ноги и удостоверившись, что раскаленные капли лишь задели его, спустился по лестнице, следовало укрыться, как можно ниже. Если ртутный ливень продолжится, верхние палубы будут разрушены. А если огненные капли поразят большие пузыри, то останется лишь сказать всему-прости-прощай.

Вала со смехом приветствовала его в полумраке шарообразного отсека. Смеялась она не в истерике, и испытывая подлинное наслаждение поворотом событий. Вольф не сомневался, что будь у сходен светлее, он несомненно разглядел бы в ее глазах счастливый блеск.

— Рад, что ты находишь это смешным, — произнес он. Его качало от усталости, кровь нечидлоров покрывала его с головы до ног, одежда липла от пота. — Ты, Вала, всегда была со странностями. А став женщиной, испытывала куда больше удовольствия от вида крови, страданий, чем от любви.

— Не забывай, я — Властительница, — сказала она. — Дочь своего отца. И, как можно было бы добавить — сестра своего брата. Ты был точно таким же. Джадавин, пока не превратился в сентиментального человекоподобного Вольфа-выродка и полуземлянина. — Приблизившись, понизив голос, Вала добавила: — Я уже давненько никому не отдавалась, Джадавин. И ты не касался женщины с тех пор, как прошел через врата. А ведь я знаю твою мужскую силу, ты страдаешь, если не переспишь с женщиной хоть раз в день… Отбрось свою непонятную ненависть ко мне! Пойдем. На острове найдется сотня темных и теплых укромных местечек, где нам никто не помешает, я прошу тебя.

Вала говорила правду; как мужчина, он был действительно силен. И теперь Вольф чувствовал, как им овладевает желание, которое он день за днем подавлял делами. А по ночам, ложась в постель, он занимал свои мысли планами борьбы с отцом, стараясь обдумать тысячи случайностей и найти способы уберечься от них.

— Сперва кровавый пир, а на десерт вожделение и страсть, — произнес он. — Не я возбудил тебя, а удары клинков и вид крови.

— И то и другое, — сказала Вала и протянула ему руку, — пойдем со мной!

Вольф покачал головой:

— Нет! И давай больше не будем об этом говорить. Между нами все кончено раз и навсегда.

Она процедила сквозь зубы:

— Так скоро будет кончено и с тобой, еще никто не смел…

Она резко повернулась и ушла. Потом некоторое время спустя Вольф увидел ее, разговаривающую с принцем Паламброном, затем оба удалились в полумрак переходов.

В первое мгновение он собирался вернуть их. Ведь они, в сущности, дезертировали со своих постов. Опасность нападения нечидлоров, похоже, миновала, но если ртутный ливень усилится, то капли ртути могут серьезно повредить или даже разрушить остров.

Вольф пожал плечами и отвернулся. В конце концов, его никто не уполномачивал распоряжаться. Властелины согласились сотрудничать лишь формально, а о мерах наказания вообще не было сказано ни слова. Кроме того, любую попытку с его стороны остановить парочку расценили бы как проявление ревности. И нельзя сказать, что подобное объяснение не было лишено оснований. Ему действительно было больно, когда Вала ушла в другим мужчиной, очевидно, что она все еще нравилась ему. Что делать, если эхо чувств, которые он питал к ней более пятисот лет назад, все еще сохранялись в его сердце, и даже предательство не стерло воспоминаний.

Вольф осведомился у Лугарна:

— Как долго длится такой ливень?

— Около получаса, — ответил вождь. — Капли проносятся вместе с черной кометой. Мы называем их смехом Уризена. Только Уризен, жестокий и кровожадный, мог создать такую напасть. Он наслаждается страданиями своего народа.

Лугарн относился к Уризену иначе, чем Властелины. За многие тысячелетия, которые потомки Властелинов провели на этом острове из-за попавших в ловушку своих предков, имя Уризена стало олицетворять злобное божество в пантеоне абуталов.

Послышался грохот и Вольф на мгновение испугался, решив что лопнул газовый пузырь на заднем конце острова. Однако скоро выяснилось, что это взорвалось гнездо нечидлоров. Оно попало под концентрированный поток капель, — несущие пузыри стали один за другим выходить из строя. Наконец цепная реакция охватила весь сфероид и он разлетелся на куски.

Вольф подошел к Теоториону, сидящему в углу на корточках и попытался заговорить с ним. Брат бросил на него взгляд, полный ненависти и страданий, несколько минут оба молчали. Наконец Теоторион беспокойно заерзал и произнес:

— Отец говорил мне, что его крепость находится на планете Аппирмадзум. Вокруг нее вращаются четыре планеты, каждая из которых примерно такого же размера, как эта. И все удалены от Аппирмадзума не более, чем на двадцать тысяч миль. Планеты не новые, отец создал их, как серию, примерно пятнадцать тысяч лет назад, но держал закрытыми, их врата действовали тогда, когда через них проходил отец, потому они не поддавались обнаружению.

— Так вот почему я тоже видел три планеты, — сказал Вольф. — Они располагаются квадратом и одна скрыта Аппирмадзумом.

Его не интересовало, каким образом тела таких больших размеров тем не менее удерживаются в сравнительной близости и тем не менее остаются в стороне от исхоженных путей (наука Властелинов была вне его понимания). Они унаследовали и использовали силы, принцип действия которых больше не понимали. Достаточно было того, что они им владели.

Недостаток знаний делал Властелинов уязвимыми. У каждого из них имелись множество машин и механизмов, но если что-нибудь ломалось, терялось или было украдено, Властелину ничего не оставалось, как похитить подобную вещь у соседа, если у того еще имелся аналог. Поэтому оборонительные сооружения, какими бы неприступными они не казались, всегда имели бреши. Но обнаружить их можно было только непрестанно нападая. Так что, несмотря на беспомощность группы в данный момент, Вольф не терял надежду на победу.