Дамиан тоже прочел газету и пришел в ярость из-за издевательских нападок на Хизер. Он стремительно расхаживал по кабинету, когда на пороге появился Камерон Линдсей.

– Я должен был это предвидеть! – кипятился Дамиан. – Неужели в этом городе нельзя сделать ни шагу, чтобы за тобой не следили чьи-нибудь глаза? Теперь я понимаю, отчего Хизер предпочитает жить в деревне!

Камерон задумчиво потер подбородок.

– Я сейчас вот о чем подумал, милорд. А не во благо ли все это?

– Во благо?! – резко развернулся к нему Дамиан. – Ты что, рехнулся?

– Ну, подумайте сами, – спокойно возразил Камерон. – Вы хотели, чтобы о вашем приезде стало известно всем. А что, если Эллиот до сих пор об этом не знает? А если он не знает, что Хизер живет в Ланкашире? Может быть, именно поэтому он и не ищет ее. Теперь известно, что вас видели вместе… А она его дочь, между прочим! И если он сообразит…

– Я понял, куда ты клонишь, Камерон. Но ты забыл, что последний раз он видел свою дочь больше двадцати лет назад.

Камерон спокойно посмотрел на графа:

– Милорд, я нисколько не хочу обидеть Хизер Дьювел, но хромота – редкий недостаток для светской леди. Этого может оказаться вполне достаточно, чтобы оживить его память.

– Значит, ты полагаешь, что он способен заявиться к ней?

– Именно так, милорд.

– Ты думаешь, что мне следует уделять мисс Дьювел побольше внимания? Чтобы о ней судачили все, кому не лень?

– И о вас, милорд, тоже, – добавил Камерон. – Это может сильно увеличить шансы найти Эллиота.

Дамиан впал в глубокую задумчивость. Камерон прав. Хизер может стать прекрасной приманкой. Однако в предложении Камерона было что-то подлое. Нет! Он не должен использовать ее. И не будет.

Камерон пристально посмотрел на графа.

– Вы ведь хотите найти его, милорд, не так ли?

– Я и найду его, – вызывающе ответил Дамиан. – Но использовать Хизер в качестве приманки, я не намерен. На этом все.

Шакаленок Джек без труда отыскал Джеймса Эллиота в тесноте лондонских трущоб. Эллиот был известен своей подлостью, а мерзкий характер и неодолимая тяга к выпивке сделали его заметной фигурой на задворках Лондона. Джек поскребся в дверь. Заскрипели проржавевшие петли, и в образовавшейся щелке показалась заросшая недельной щетиной физиономия Эллиота с налитыми кровью глазами.

– Чего надо? – раздался сиплый голос.

– Это я, Шакаленок Джек. Кое-чего хочу вам рассказать про графа, сэр.

Дверь распахнулась. Джек шагнул в крохотную грязную каморку. Он чуть с ума не сошел от зависти, потому что у него никогда не было своего угла.

– Ну, с чем пришел? – рыкнул Эллиот.

– Вы ж хотели знать, куда он ходит, так? И с кем видается, так?

– Да, парень, точно. – Эллиот поднес бутылку ко рту, сделав добрый глоток, отер губы.

– Так это… где только я его не видал. Кажись, он по большей части ошивается у графа Стонхерста.

– Как много ты мне рассказал, малыш! – издевательски осклабился Эллиот.

Джек ухмыльнулся:

– Ходят слухи, что у него там шашни с одной бабенкой.

– Да мне-то что за дело, на кого ложится этот, мозгляк!

Улыбка Джека угасла.

– Так это, вы ж хотели знать, куда он ходит и с кем видается! – возмущенно повторил он. – Чего, дальше не рассказывать?

Эллиот, поморщившись, махнул пареньку рукой, чтобы продолжал.

На лице Джека вновь расцвела блудливая улыбка.

– Вчера в «Ковент-Гарден» – денег, между прочим, там можно нашарить немерено! – он заявился как раз со своей подружкой. – Джек яростно почесал лохматую голову. – Ну, скажу, и красавица! Да только рядом с таким джентльменом, как он, чудно ее видеть.

– С чего бы это? – теряя терпение, буркнул Эллиот.

– Так бабенка-то хромоножка, ковыляет, будь здоров! – радостно сообщил Джек и прошелся по каморке, припадая на одну ногу.

Эллиот замер, не донеся бутылку до рта. Потом медленно опустил руку. Спаси и сохрани! Не может быть… Или чудеса все-таки случаются?

– Послушай-ка… эту бабу ты хоть разглядел? Какая она? А лет ей сколько?

– Да я почем знаю! А насчет разглядеть – а как же, разглядел. Ну, разодета в пух и прах, маленькая, волосы черные… короче, красавица. А еще слыхал, как про ее глаза говорили, будто они у ней – как это? – да, фи-ал-ковые, вот!

Эллиот в возбуждении вскочил со стула. Дьявол, да это же Хизер! Точно, Хизер!

– Чего еще про нее знаешь?

– Знаю, – с готовностью откликнулся Джек, – только это денег стоит.

Эллиот сунул руку в карман и швырнул мальчишке монету. Джек ловко поймал ее, поднес к маленькому оконцу и, удовлетворенный, засунул куда-то в свои драные штаны.

– Кажись, ее опекает этот – граф Стонхерст. В Лондон редко приезжает, да они все здесь редко живут, все больше у себя в Ланкашире.

Так-так… Ланкашир… Разрази меня гром! Это точно она! На миг у Эллиота потемнело в глазах от вспыхнувшей ярости. Злоба была такой, что его озноб пробрал. Неужто эта мерзавка, все годы, что он гнил в тюрьме, купалась в роскоши?

И тут до него дошло… Так ведь ее же видели вместе с Дамианом Тремейном! Эллиот злобно оскалился. Значит, сопливая мерзавка выросла… Ну что ж, коли так, то она сослужит ему хорошую службу…

Сначала он сам убедится, что это она. А потом… Эллиот не знал, что потом, но был уверен, что придумает. Только на этот раз он будет осторожнее, чтобы не повторилась история с Джайлзом Тремейном.

Не пообещай Хизер Виктории, что передаст ее извинения Софи, она скорее всего не пошла бы на бал. Но Софи была ближайшей и любимой маминой подругой, и Хизер не хотелось ее огорчать.

Когда Хизер приехала, бал был в самом разгаре. Переступив порог дома виконта и виконтессы Уиборн, она почувствовала проползший по спине холодок неуверенности. Прилично ли было появиться здесь одной? Высший свет безжалостен. В присутствии мамы и папы все были с ней изысканно вежливы, потому что никто не хотел ссориться с графом Стонхерстом. Но сейчас графа с ней не было, так что ее вполне мог ожидать более чем прохладный прием, а такая перспектива Хизер отнюдь не прельщала. Первой ее заметила Софи.

– Хизер! – громко воскликнула она. По залу прошел шепоток. Софи обняла Хизер, потом отступила на шаг. – Ну-ка, ну-ка, дай я на тебя посмотрю. – Она внимательно оглядела Хизер с ног до головы. – Выглядишь просто великолепно! Согласись, Дональд, она очаровательна, – обратилась Софи к подошедшему мужу.

Виконт поклонился Хизер.

– Ты права, любовь моя.

Хизер благодарно улыбнулась ему. Она была одета в платье из мерцающего белого атласа, отделанного серебристыми нитями. Подол юбки украшала оборка, расшитая бледно-лиловыми цветами. Волосы, поднятые на затылке, падали на обнаженные плечи тугими локонами.

– Прошу меня извинить, милые дамы, – сказал виконт, – но я вижу, что Джереми Уиндэм просто сгорает от нетерпения перемолвиться со мною словечком.

Софи повернулась к Хизер:

– Майлз и Виктория скоро приедут?

Хизер отрицательно покачала головой и коротко рассказала о несчастье в Линдермере.

– Как жалко, – огорчилась Софи. – Но я очень рада, что ты здесь. – Она украдкой огляделась по сторонам и зашептала Хизер на ухо:

– Боюсь, что из-за глупой заметки в утренней газете тебя будут сторониться. – Ее глаза гневно сверкнули. – Боже мой, когда я вышла замуж, мне было столько же лет, сколько сейчас тебе. Все тогда говорили, что мое дело плохо, но, как видишь, они ошиблись. А знала бы ты, какой поднялся шум, когда Виктория вышла за Майлза! Пересудов хватило на несколько недель! – Она ободряюще погладила Хизер по плечу. – Поверь, мне тоже временами доставалось! Я хочу сказать – не принимай все это близко к сердцу. Завтра эти же злые языки забудут про тебя и примутся за кого-нибудь другого.

К ним подошла Пегги, и разговор перешел на другую тему. Они с Пегги направились в танцевальный зал, чтобы сесть. Тут-то Хизер и заметила Дамиана. Выглядел он очень элегантно – весь в черном, за исключением ослепительно белой рубашки. Дамиан разговаривал с Дональдом, а когда тот отошел, обвел глазами толпу гостей.