Взгляд Хизер смягчился. Она поднялась и поцеловала Беа в лоб.

– Осмелюсь заметить, что на будущий год тебя ждет не один бал, моя дорогая. Не сомневаюсь, что бал у леди Сатон будет еще грандиознее, чем завтра. – Она улыбнулась:

– И тогда обо всем мне будешь рассказывать уже ты.

По правде сказать, вечером следующего дня, больше переживала по поводу приготовлений к балу не Хизер, а Беа. Когда Хизер отправилась принимать ванну, Беа уже успела влить в воду пахучее розовое масло, а потом нарвала в саду маленьких белых роз, чтобы горничная вплела их в волосы сестры.

Хизер предоставила сестре полную свободу, и та не замедлила разложить перед ней, приведшее ее вчера в восторг, лавандовое платье. Горничная застегнула крючки на спине, и Хизер повернулась в Беа. Та, ахнув, стиснула на груди руки:

– Хизер! Боже мой, Хизер, ты прямо как сказочная принцесса!

– Ты преувеличиваешь, дорогая, – рассмеялась Хизер.

– Ничуть, пойди и посмотри сама!

И Беа подтолкнула ее к стоящему в углу высокому зеркалу. Собрав все свое мужество, Хизер подняла голову и замерла. Она действительно была очень красива. Черные волосы были зачесаны вверх и перевиты маленькими розами. Чуть присобранные рукава платья заканчивались узкими манжетами, жесткий корсаж подчеркивал тонкую талию. Беа оказалась права – бледно-лавандовое платье чудесно оттеняло ее матовую кожу и удивительно шло к фиалковым глазам. Но декольте, пожалуй, чересчур глубокое: плечи и грудь были слишком обнажены.

Хизер непроизвольно прикрыла грудь руками.

– Я и не думала, что вырез такой низкий. Я прямо полуголая!

– Так это же бальное платье, дурочка! – Беа гордо выпрямилась, выпятив грудь вперед. – Мужчины это просто обожают, – добавила она с серьезным видом, хотя в ее глазах плясали веселые огоньки.

– Опять ты за свое! – Хизер шутливо шлепнула ее по руке и, опираясь на трость, направилась к двери.

Беа проводила ее до лестничной площадки, а потом с криком: «Она идет! Она идет!» – ринулась вниз по лестнице.

Майлз и Виктория, стоявшие в вестибюле, повернулись на ее голос. Беа в нетерпении ждала, когда Хизер спустится, и, как только та достигла последней ступеньки, склонилась перед сестрой в глубоком поклоне, а затем резко выпрямилась, выбросив вверх руки в торжественном приветствии. Хизер едва удержалась от смеха.

Отец шагнул к ней и подал руку.

– Кроха, ты прекрасна!

Виктория вообще не могла вымолвить ни слова. У нее перехватило дыхание, на глаза навернулись слезы.

Хизер захотелось плакать. Как ни любила она маму и папу, в глубине души ей хотелось, чтобы сейчас ее увидел Дамиан…

Особняк Сатонов сиял огнями. Ливрейный лакей провел их в дом, где гостей встречала хозяйка, леди Сатон – статная блондинка лет сорока в изысканном вечернем туалете. Леди Сатон и Виктория сердечно поздоровались. Майлз поцеловал протянутую ему руку в перчатке.

– Анабелла, помнишь мою дочь – Хизер Дьювел?

– Хизер, ну конечно! – с живостью воскликнула хозяйка. – Боже мой, вы же были совсем ребенком, когда мы последний раз виделись!

Хизер присела в низком реверансе:

– С моего последнего приезда в Лондон прошло достаточно времени.

– Боюсь, на нее дурно влияет Майлз, – вмешалась в разговор Виктория. – Хизер, как и он, предпочитает простую деревенскую жизнь. – Она взяла мужа под руку и, слегка склонив голову ему на плечо, добавила:

– Только не подумай, что я жалуюсь!

– Ну что ты, дорогая! – шутливо ответила леди Сатон. – Думаю, вы с Майлзом – единственные, кто любит друг друга так же, как в первый день после свадьбы! Такое теперь не в моде! – И она визгливо рассмеялась.

Хизер вспыхнула. Никогда еще она не завидовала маме и папе так, как сейчас. Ей хотелось такой же любви, любви, которой не надо было стыдиться, как они не стыдились своей. Сердце кричало о несправедливости, потому что такой любви у нее никогда не будет…

Она почувствовала себя лишней, но понимала, что неприлично уходить так рано. И хотя все, кому ее представляли, были милыми и любезными, Хизер испытала облегчение, увидев входившую в зал Пегги. К этому времени дом уже был переполнен гостями. Слуги разносили напитки и закуски, от разнообразия, которых просто глаза разбегались. В гостиной и танцевальном зале стоял оживленный гул голосов, раздавались взрывы веселого смеха. В богато обставленной столовой был накрыт роскошный стол, но Хизер, сидя рядом с отцом, почти ничего не ела, пораженная обилием впечатлений. Все лица сливались в одно, и она не могла сосредоточиться, не могла никого запомнить.

После обеда у мамы разболелась голова. Майлз отвел Хизер в сторону и сказал, что они решили уехать пораньше. Хизер собралась было ехать с родителями, но Пегги принялась упрашивать ее остаться. Виктория поддержала Пегги, сказав, что они пришлют за ней карету. И Хизер решила ненадолго остаться.

Пегги взяла с подноса два высоких бокала с шампанским и кивнула в сторону бархатных кресел у противоположной стены гостиной. Когда они сели, подруга протянула Хизер бокал.

– Итак, Хизер, что ты думаешь о бале? Разве я не права? Разве это не событие года?

Хизер огляделась вокруг. Парча и атлас нарядов, обнаженные плечи женщин, украшенные драгоценностями, – бриллианты, рубины, изумруды таинственно мерцали в свете сотен зажженных свечей. Мужчины пышностью нарядов успешно конкурировали с женщинами. Тонкий запах духов смешивался с пьянящим ароматом живых цветов.

– Право, и не знаю, что сказать, – засмеялась Хизер. – Такого обилия украшений я не видела никогда. – И, понизив голос, добавила:

– Знаешь, мама перед уходом показала мне премьер-министра.

– Правда? – У Пегги даже глаза округлились от изумления.

Хизер кивнула. Допив шампанское, она поставила бокал на поднос проходящего мимо лакея.

Вдруг Пегги, тихонько ахнув, возбужденно схватила ее за руку.

– Это он!

– О ком ты?

– Посмотри, это граф Деверелл!

Хизер презрительно сморщила носик. «Какой-то там граф, пусть и первый красавец, это вам не премьер-министр», – высокомерно подумала она.

Хизер повернула голову и едва не потеряла сознание. Высокая, красивая фигура, пышные черные волосы, классический профиль – в гостиную входил Дамиан.

Хизер сидела не шевелясь. Такого не могло быть! Господи, да это просто невозможно! Наверное, в голове помутилось от шампанского. Хизер зажмурилась, но когда открыла глаза, поняла, что не ошиблась, это действительно Дамиан.

Он был одет в черный вечерний костюм, ладно сидевший на его статной фигуре. Ослепительная белизна рубашки подчеркивала смуглую, загорелую кожу.

Дамиан подошел к леди Сатон и почтительно склонился над ее рукой. Несколько минут они о чем-то оживленно говорили. Наконец хозяйка дома занялась другими гостями, а Дамиан огляделся вокруг.

Хизер не могла отвести взгляда от его лица, и это случилось: глаза их встретились. Несколько секунд Дамиан в упор смотрел на нее холодными серыми глазами, потом равнодушно кивнул и отвернулся.

Сердце Хизер пронзила острая боль. Она изо всех сил старалась взять себя в руки, и, в конце концов, ей это удалось.

– Хизер? – услышала она голос Пегги. – Хизер, тебе нехорошо? У тебя такое лицо, будто ты увидела привидение.

Хизер заставила себя улыбнуться.

– Со мной все в порядке, не волнуйся, Пегги. Просто граф очень похож на одного моего знакомого, который довольно давно жил в Локхейвене.

Хизер кипела от негодования и гнева. Ее так и подмывало открыто подойти к нему и потребовать объяснений. Что он здесь делает? Почему заявился в Локхейвен под именем Дамиана Льюиса? Для чего все это притворство?

Леди Сатон представляла присутствующим графа Деверелла. Пегги напряженно выпрямилась в кресле.

– Хизер, он сейчас подойдет к нам. Будет что рассказать Беа!

Хизер запаниковала, не зная куда деваться. Они уже подходили к ним, и леди Сатон непринужденно взяла Дамиана под руку. Хизер захотелось растерзать ее… Но по какому праву? Великий Боже, она даже не знала, кто он на самом деле…