Теперь оставалось только ждать. Юрий бродил по оставшимся незаколоченным комнатам и обнаружил в одной из них старенький, советских времен телевизор. Он щелкнул кнопкой включения, но ворвавшийся в дом звук какой-то разухабистой песни вывел его из равновесия, и он тут же выключил его. При этом взгляд его упал на адаптер усилителя польской антенны, установленной на крыше дома. Почти такой же был у него в кабинете, с его помощью он подзаряжал рацию. Единственное отличие состояло в том, что у того имелся специальный штекер. Астафьев прочитал характеристики адаптера на небольшой пластине сверху и хмыкнул. Параметры были как раз те, что надо, только как его подключить к рации? После недолгих раздумий лейтенант выдернул два проводка из штекера антенны, при этом его довольно ощутимо цапнуло током. Выругавшись, он продолжил работу.

   "Сгорит, так сгорит, черт с ним, выхода другого нет, надо рисковать", - подумал он. После подсоединения к сети ни взрыва, ни вспышки замыкания не последовало, и, постояв около рации еще с минуту, Юрий отошел к окну, возвращаясь мыслями к мучительному вопросу - кто первый найдет их с Ольгой? Враги или друзья?

   Когда новенькая синяя "десятка" Андрея Брылина по кличке Борода притормозила около светофора, он уже был во взвинченном состоянии. Его, одного из самых давних орлов Антошиной гвардии, раздражало все, что творилось в городе в этот день.

   "Гусь совсем рехнулся, - думал он, нервно закуривая и поглядывая на светофор. - Это переходит все границы, он может всполошить ментов до самого Волжанска, тогда нам мало не покажется. Чего ему теперь еще понадобилось? Вызывает к себе с оружием, да еще таким тоном, будто я ему какая-то шестерка! Совсем обурел, рыжий..."

   Мигнул желтый свет, Борода взялся за рычаг переключения скоростей, но тут в зеркале заднего вида накатило что-то темное, и несильный удар заставил содрогнуться всю машину.

   - Мать твою! - скрипнул зубами Брылин и разъяренным бизоном полез из машины. Его квадратная фигура и широкое лицо с пиратской бородой выражали желание если не убить кого-нибудь, то покалечить точно.

   К его удивлению, за его "десяткой" стоял патрульный милицейский "уазик". Его пассажиры, прапорщик и два сержанта, так же не торопясь, выбирались из машины. Брылин почувствовал какую-то странность в движениях милиционеров, но до конца разобраться в этом не успел. Скопившееся раздражение требовало выхода.

   - Вы что, ох...! - с матом накинулся он на виновников аварии. - Глаз, что ли, нету? Очки купи, козлище!

   - Ч-чего? - спросил самый рослый из патруля, прапорщик. - Че ты сейчас сказал, козел?!

   "Что-то не то, - подумал Борода, оглядываясь на окруживших его ментов. - Какие-то они сегодня не такие".

   У Брылина было два выхода: либо продолжать давить на свою "крутость", либо попытаться решить все мирным путем. Он выбрал второй.

   - Не, ребята, ну вы чего делаете? - вполне миролюбиво продолжил он. - Я ее только месяц назад купил, а вы мне ее сейчас раздолбали. Вон, поворотники всмятку.

   Сильный удар сзади дубинкой по почкам заставил его еще более снизить требования.

   - Не, ну, ребята, зачем сразу так. У меня претензий нет.

   - Руки на капот, ноги шире, - скомандовал прапорщик.

   Нехотя, но Борода все же повиновался приказу. Он, как и многие из гусевских, в свое время сидел за грабеж и понимал, что лишний гонор может довести его до нар. Брылина быстро обшмонали, потом начали потрошить машину.

   - Есть, - радостно вскрикнул один из сержантов. - Пушка под сиденьем.

   Это было очень плохо, и хозяин "десятки" начал торопливый торг:

   - Ребята, давайте так, всем по пятьсот баксов и разбежимся к чертям, как зайцы после случки.

   - Я тебе сейчас яйца отшибу, козел бородатый! Тоже мне, зайцев нашел. Лезь в "обезьянник", козел!

   Стоя перед открытой задней дверцей "уазика", Борода спросил:

   - Парни, вы сегодня что, не с той ноги встали?

   - Встали-то мы с той, - просветил его прапор. - Но вот убивать наших родителей и жен - это вам так просто не пройдет.

   Примерно в это же время другая патрульная машина медленно ехала вдоль центрального парка.

   - Вон "десятка", синяя, - сказал один из милиционеров.

   - Вижу, три семерки, это Купчик.

   - Ну что, ввяжемся?   

   - Сейчас, только вызовем помощь.

   К этому времени было известно, что недалеко от дома Ковчугина перед пожаром видели синюю "десятку", любимый вид транспорта гусевской братвы. Номер никто не запомнил, но большинство из них предпочитали щеголять приметными номерами типа пятьсот пятьдесят пять или триста тридцать три.

   Купчик, Матрена и Пахом сидели в кафе под открытым небом, дожидаясь, пока хозяин заведения, кавказец по прозвищу Бако, зажарит шашлыки. Он работал в Кривове уже года два и славился своим умением бесподобно готовить мясо. Место было бойкое, небольшой матерчатый павильон на центральной аллее торговал мороженым, пивом, красным вином в разлив, чебуреками и, конечно, шашлыками.

   - Бля, до сих пор бензином пахнут, - сказал Купчик, брезгливо обнюхивая ладони. Все трое выглядели более чем благопристойно - в светлых летних костюмах, расслабленные. Это были обычные бритоголовые кривовские братки со спортивным прошлым и бандитским настоящим. За последние годы они забыли, что такое гири или штанга, раздались вширь, увеличивая массу за счет ежедневно приобретаемого жирка. Все то, что они сотворили два часа назад, казалось простым и легким, а главное, безопасным делом. По крайней мере, в этом их убедил Гусь.

   - Да это у тебя глюки, - хмыкнул Пахом. - Мы уж и в сауну сходили, а ты все принюхиваешься.

   - А ему понравилось, - поддел Купчика Матрена. - Он теперь всегда будет бензин нюхать.

   Пахом охотно заржал, а Купчик стукнул себя кулаком в грудь.

   - Не в натуре, точно пахнут...

   Этот разговор прервал появивишийся Бако с готовыми шашлыками и бутылкой грузинского вина. Мясо было приготовлено по высшему классу, в этом можно было убедиться, лишь взглянув на шашлыки. Троица восторженно заревела. Пахом даже зааплодировал, словно в театре.

   Бако начал разливать по бокалам густое красное вино, непременный ритуал, к которому он приучил своих постоянных клиентов. До его появления в городе шашлыки запивали либо водкой, либо пивом. Он доливал последний бокал, когда кто-то сильно толкнул его в спину, и красная струя щедро плесканула на светло-бежевые брюки Пахома. Тот с матом вскочил, а Матрена во всю глотку заржал.

   Пахом рыскал глазами в поисках виновного. Им оказался тщедушный парень в спортивном костюме с двумя бутылками пива в руках.

   - Ой, извините, - заплетающимся языком начал извиняться он. Но его уже никто не слушал.

   - Чего?! - взревел Пахом, надвигаясь на бедолагу. Тот шустро начал сдавать назад, сбив по пути пластиковый столик, от которого брызнули в разные стороны три завизжавших девчонки.

   - Стоять, козел! - продолжал медведем реветь Пахом.

   К охоте на неудачника подключились и его друзья. С ревом и улюлюканьем они гнали парнишку по центральной аллее, нимало не сомневаясь в конечном результате погони. Но парень свернул в сторону, и, когда троица братков вывалилась из парка на центральную улицу, их ожидал неприятный сюрприз. Не менее шести человек в милицейской форме с ходу взяли их в кольцо и начали избивать резиновыми дубинками.

   - Молодец, Сашка! - сказал Могильнов, пожимая руку отыгравшему свою роль парню, сержанту вневедомственной охраны. - Вовремя ты нам попался, а теперь можешь продолжать отдыхать. Отпуск летом - это мечта! Я уж три года все осенью да зимой отдыхаю.

   Гусевских подельников, избитых в кровь, сунули в "уазик", а их машину оттранспортировали во внутренний двор управления ГОВД. Она была уже третьей в ряду себе подобных. Заговор младшего милицейского состава города продолжал действовать. Всех их до глубины души потрясла гибель Ленки и Мишкиных родителей, а так же известие о похищении и пытках Мысина. Каждый невольно примерял на себя чужое горе, и первый раз за долгие годы, отбросив все личное, ребята в серо-голубых рубашках работали не за скудные деньги, а по совести.