- Ну, может, и так. У вас телефона нет?
- Нет, касатик.
- А попить не вынесете, такая жара сегодня.
- Сейчас, сейчас.
- Если можно, похолодней.
Старушка засеменила на кухню, оставив входную дверь открытой. Каша сделал два длинных бесшумных шага вперед, осторожно заглянул в спальню, потом в зал. Отсюда было слышно, как старушка сливает из крана теплую воду, стараясь угодить странному гостю. Валерик вернулся, когда хозяйка показалась в коридорчике с большой литровой кружкой воды.
- Вот спасибо, вы меня просто спасли! - обрадовался нежданный визитер и, не отрываясь, залпом осушил вместительную тару. Шумно отдуваясь, он начал прощаться: - Ну, большое спасибо, до свидания, всего хорошего.
Последние слова Валерик произнес преувеличенно громко, искоса глянув вверх. Это было заранее оговорено, если бы он сказал "прощайте", то парни вмиг бы сбежали вниз и, ворвавшись в квартиру, перестреляли бы всех находившихся в ней людей. Это было просто и ясно, но эти тупорылые быки уже два раза срывались и при слове "до свидания", и только находчивость Каши помешала им выполнить свою киллерскую работу. В первый раз он просто успел сам захлопнуть дверь перед носом удивленных хозяев, а во второй - втихаря показал кулак своим туповатым подельникам.
Все четверо вернулись в машину, и Каша, усаживаясь, пожаловался:
- У меня скоро, как у кита, фонтан из носу попрет! Уже ведра два воды в себя влил, не меньше. Давай-ка, приткнемся где-нибудь в сторонке, отлить надо.
- Купи памперс и смело писай в штаны, - пошутил Базар. Эта была самая удачная его шутка за весь день, а может, и за всю жизнь, так что все четверо откровенно заржали над словами эрудированного собрата. Тот сплюнул в окно "БМВ" и спросил:
- Много там еще адресов?
- Четыре.
Каша выругался и поделился своими планами:
- Так, если вы мне не найдете туалет, то я вам сейчас изображу все здесь, без памперса, в лучшем виде. Все в луже сидеть будете!
Предпоследним адресом в списке был Суворовский переулок, дом семь, Титовка, окраина города, через триста метров за приземистыми бревенчатыми домами начинались дачи, деревянные и кирпичные. Именно там, в одной из них, сейчас маялся Юрий Астафьев. Неизвестность - страшнее любой угрозы. Лейтенант не знал, что происходит в городе, он никак не мог связаться с Колодниковым, а обращаться в управление не хотел, понимая, что все тут же будет доложено Касьянову или Мамонову.
Утром он ходил звонить из ближайшего телефона-автомата почти в километре от дома, но никого не застал дома. Зудов уже уехал, и в отделе никого не было, телефон Колодникова постоянно выдавал короткие гудки. После обеда, часа в четыре, Астафьев послал в разведку Анну Владимировну, тем более что ей нужно было купить продукты и лекарства для Ольги. Она ушла и пропала. Юрий и не подозревал, что Орлова который раз безуспешно пытается дозвониться по данным ей номерам. Колодников и Зудов в это время носились по лугам в поисках пропавшего участкового, а потом мчались на пожар к дому Ковчугина. Но самую большую досаду Астафьев испытывал оттого, что сели батареи его мобильной рации, а это был его последний шанс на случай экстренной ситуации. Что она возникнет, Юрий не сомневался.
Движимый дурными предчувствиями, Юрий вышел из дома.
Раньше в этом доме жили его дед с бабкой, полгода назад Зинаида Ивановна умерла, и дом пустовал, хотя родители Юрия и использовали его вместо дачи, засаживая шесть соток огорода нехитрыми овощами. К ногам лейтенанта подбежал и начал ласкаться рослый пес, помесь овчарки и водолаза по кличке Верный. Обычно собака носилась вокруг дома без цепи, своим свирепым видом спасая огород Астафьевых от разграбления.
- Ну, Верка, отстань, - Юрий слегка оттолкнул жизнерадостную псину, чтобы продолжить исследование семейного гнезда и найти хоть какое-то "оружие". Он закрыл калитку на большой засов и направился в сарай. Войдя, осмотрелся и начал рыться среди ящиков, старинных сундуков и прочего древнего хлама. Сейчас самые простые и житейски безобидные вещи предстали перед ним в совершенно ином свете. Из сарая Юрий выбрался серый от пыли, но с трофеями - небольшой кувалдой, вилами и ржавым топором.
Первое, что он увидел, когда вернулся в дом, - устремленные на него глаза Ольги. Он увидел их впервые, прежде она была то без сознания, то в темноте. За всеми сегодняшними волнениями, нападением и похищением он, честно говоря, мало обращал на девушку внимания. Лейтенант никак не ожидал, что глаза ее такого удивительного цвета - словно синие, глубокие сапфиры. Теперь он понял, почему не Самойленко, а Ольге жюри отдало первое место на конкурсе красоты. Таких красивых и удивительных глаз, возможно, не было ни у кого в мире.
- Здравствуйте, - сказал Астафьев и, торопливо сгрузив в угол свой "улов", подошел к девушке. - Меня зовут Юрий. Ваша мама, Анна Владимировна, уехала в город, за лекарствами. Она скоро будет. Может быть, вы хотите поесть?
Ольга пристально смотрела в лицо этого незнакомого человека, суетившегося вокруг нее.
"Смешной, - подумала она, прикрывая глаза. - Мама. Мама уехала за лекарствами"
Она вспомнила стены больницы, встревоженное лицо матери. А потом нахлынуло все то, что ей пришлось пережить совсем недавно. В памяти снова возник визг тормозов, грубые руки, затягивающие ее в салон, и ехидный, противный голос:
- Ты куда это, детка! Сбежать хотела? А отметиться в нашей постельке? Придется поработать...
Все это было так реально, что Ольга застонала. Юрий встревоженно выглянул из соседней комнаты, но девушка снова закрыла глаза.
"Во сне что-то увидела", - подумал он и продолжил приготовления на случай нежданных визитов.
Астафьеву не нравилась комната, в которой находилась Ольга, в ней целых три окна. К счастью, кровать, на которой лежала Орлова, была старомодная, с колесиками. Это обрадовало Юрия, и, поднатужившись, он перевез ее в соседнюю комнатку, небольшую, с одним окном. Двигал осторожно, стараясь не разбудить и не напугать девушку. Ольга только на секунду открыла глаза, но, увидев перед собой лицо этого странного парня, постаралась улыбнуться и снова закрыла глаза. Этого человека она почему-то не боялась.
Утерев с лица пот, Юрий осмотрелся по сторонам и нашел себе еще одну работенку. Собрав все силы, он начал толкать буквально по сантиметру массивный, старомодный платяной шкаф. В результате его усилий через полчаса тот напрочь перекрыл единственное окно. Астафьев остался доволен своей изобретательностью.
- Ну, вот и хорошо, - сказал он сам себе, переводя дух, и неожиданно вспомнил: мать говорила, что баба Зина в этом шкафу хранила одежду чуть ли не с Гражданской войны.
- А, по-моему, она там еще и центнера два золота припрятала, - пробормотал он. Баба Зина отличалась чертой, присущей многим, пережившим лихолетье прошлых войн. Она не выбрасывала ничего, во всех шкафах, комодах, сервантах и просто мешках хранились вещи многочисленного клана Астафьевых. Сюда же свозили из города отслужившую свое мебель дети Зинаиды Ивановны. Все это было похоже на нечто среднее между музеем и свалкой, дореволюционные, монументальные комоды и столы под красное дерево соседствовали со шкафами шестидесятых годов. После смерти матери Надежда Петровна, мать Юрия, имела неосторожность открыть один из них. Об этом она сразу пожалела. Вывалившиеся мешки и пакеты со старыми чулками и детской одеждой они так и не смогли потом затолкать обратно, пару мешков пришлось вытащить в сарай, а запах нафталина просто задушил всех "археологов" и заставил их спешно покинуть дом. Мать Юрия решила нанять самосвал и вывезти куда-нибудь весь этот хлам, да все руки не доходили.
На преобразование дома в крепость ушло не менее часа. Астафьев перевязал цепь Верного по своему усмотрению, в зале переставил мебель так, чтобы закрыть хотя бы два окна, двери других комнат забил гвоздями. Дом не раз расширялся, разрастаясь пристройками, и поэтому изобиловал небольшими комнатками, коридорчиками, переходами. Дольше всего Юрий провозился в подполе, вылез оттуда перемазавшийся землей, но довольный. Потом он пересчитал оставшиеся в обойме его пневматика шарики, но от этого они не прибавились. Юрий даже пожалел, что вчера в азарте скоротечной перестрелки был столь расточителен.
