Али никогда в жизни не испытывала такой жажды.

— Долго еще? — прохрипел кто-то с плота.

Айк усмехнулся:

— Можете попить.

Плыли дальше, дыша широко раскрытыми ртами. Аккумуляторы в моторах уже сели. Люди вяло гребли, плеща веслами.

В одном месте стена настолько раскалилась, что светилась красным светом. Сквозь щель в стене виднелась магма. Она бурлила, словно красное золото, будоража земную утробу. Али отважилась взглянуть и тут же, отвернувшись, налегла на весла. Страшное шипение звучало колыбельной песнью Земли.

Река местами огибала раскаленные корни вулкана, местами протекала прямо через них. Тут были, как обычно, развилки и тупики. Но Айк каким-то чутьем знал, куда плыть.

Коридор начал суживаться. Али плыла почти в самом хвосте флотилии. Сзади вдруг раздался крик. Она решила, что на них напали. Айк тут же развернул байдарку и полетел вверх по течению — стремительно, как водомерка.

Он проплыл мимо плота Али и остановился. Стены здесь оплавились и нависали над водой, и самый последний плот застрял.

— Кто там? — спросил Айк у Али и ее спутников.

— Там ребята Уокера, — ответили ему. — Двое.

С последнего плота кто-то звал на помощь; голоса они не узнали. Порода, которая буквально стекала вниз, грохотала, словно ломающиеся борта корабля. Стена трескалась, стреляя во все стороны камнями.

Подошел на своей лодке Уокер. Полковник оценил ситуацию и приказал:

— Оставить их!

— Это же ваши люди! — возразил Айк.

— Сделать ничего нельзя. Плот не пройдет. Они знают: кто отстал — возвращается.

Солдаты, сидевшие с ним в лодке, остолбенели; от напряжения на руках у них вздулись вены.

— Нет, так не годится, — ответил Айк и рванул вверх по течению.

— Вернись! — кричал вслед полковник.

Айк гнал байдарку в сужающийся на глазах проход. Стены расползались. Его красно-белый шарф задел за стену и загорелся. Волосы на голове дымились. На полной скорости он пронесся через проход. Стены позади него сомкнулись с чмокающим звуком. Оставалась щель у самого потолка, но температура камня — не меньше девятисот градусов по Фаренгейту. Взобраться туда невозможно.

— Айк! — позвала Али.

Но его, казалось, поглотила скала.

Стена задерживала воду. На глазах у всех река стала мелеть, кое-где дюйм за дюймом проступало дно. Коридор наполнялся паром. Похоже, гибель будет гнаться за ними по пятам.

— Здесь нельзя оставаться, — сказал кто-то.

— Подождем! — потребовала Али. И добавила: — Пожалуйста.

Они ждали, а вода все спадала. Еще несколько минут, и плот сядет на камни.

Али едва шевелила потрескавшимися губами. «Отец Небесный, — молилась она, — пусть на этот раз обойдется».

Это было на нее не похоже. Настоящая набожность не требует вознаграждения. С Богом нельзя заключать сделки. Только один раз, в детстве, Али просила, чтобы вернулись ее родители. С тех пор она решила — что будет, то и будет.

— Пусть они спасутся, — молила она.

Стена не открывалась. В жизни чудес не бывает. Камень оставался мертвым.

— Поплыли, — сказала Али.

И тут все услышали новый звук. Река за стеной поднималась все выше. И вдруг через щель наверху хлынула струя воды.

— Смотрите!

Словно Иона, извергнутый из чрева китова, через щель вылетел сначала один, потом другой человек. Вода защитила их от раскаленного камня и сбросила вниз. Оба солдата, шатаясь, побрели вниз по течению — безоружные, голые, обгоревшие, но живые! Вода доходила им до бедер. Сидевшие на плоту подгребли поближе и подобрали перепуганных мычащих солдат.

— Где Айк? — кричала Али, но из-за ожогов в горле они не могли говорить.

Все смотрели на бурлящий поток, в котором возник темный предмет. Длинный с темными полосами — байдарка Айка. Потом вылетело весло. И наконец — он сам.

Айк, полуошпаренный, упал на планшир байдарки. Немного передохнув, вылил оттуда воду, забрался внутрь и подплыл к остальным. У него были ожоги, но он оказался цел — даже обрез на месте. Он побывал на волосок от гибели, и сам это знал.

Айк сделал глубокий вдох, стряхнул воду с волос и попытался скрыть широкую улыбку.

— И чего мы ждем? — спросил он.

Марафон через корни вулкана закончился несколько часов спустя. Плоты вышли на мелководье — просвечивало дно из зеленого базальта. Воздух был прохладный, вода чистая, течение слабое.

Двух голых и счастливых солдат вернули Уокеру. Их переполняла благодарность к Айку. Однако их радость омрачало пятно — полковник наверняка стыдился того, что хотел их бросить.

Следующие двадцать часов все отсыпались. Когда люди проснулись, Айк накидал в воду у берега камней, чтобы всем удобнее было напиться. Али никогда не видела его таким довольным.

— Ты заставила всех подождать, — сказал он ей.

И у всех на виду поцеловал в губы. Возможно, решил, что это единственный безопасный способ. И Али смирилась, хоть и покраснела.

Она уже успела разглядеть за обезображенной внешностью и нелепыми татуировками его настоящую сущность. Али стала доверять ему гораздо больше и в то же время меньше. У него было какое-то ощущение собственной неуязвимости. И Али видела, что каждое столкновение с опасностью укрепляет в Айке этот дух и что один поцелуй может его сломить.

Реку, разумеется, назвали Стиксом.

Плоты неспешно несло течением. Несколько дней люди почти не гребли. Сотни миль берегов тянулись с бесконечным однообразием. Наиболее заметным объектам местности давали имена, и каждый вечер Али торопливо наносила их на свою карту.

После того как прошел первый месяц, суточный цикл участников экспедиции приспособился к постоянной ночи. Сон напоминал скорее спячку с погружениями в фазу быстрого сна и яркими сновидениями. Сначала спали по десять часов, потом — по двенадцать. Каждый раз, когда люди закрывали глаза, им казалось, что они спали дольше. Вскоре их организмы настроились на пятнадцатичасовой сон. После такого отдыха сил хватало на тридцатичасовой «день».

Айку пришлось объяснять всем, как себя вести в таких долгих переходах, иначе они бы загнали себя до полного изнеможения. Чтобы идти так долго, нужны сильные мышцы, загрубевшие подошвы, нужно постоянно следить за дыханием и питанием.

Если бы не часы, люди были бы готовы поклясться, что суточный цикл такой же, как и на поверхности. Новый режим имел свои преимущества. Они проходили гораздо большее расстояние. Не завися от солнца или луны, они в каком-то смысле жили больше.

Время растягивалось. Можно прочитать за один присест книгу в пятьсот страниц. Всех потянуло на крупные произведения — симфонии Бетховена, романы Джеймса Джойса, альбомы группы Pink Floyd.

Айк старался, как мог, их просвещать. Формы камней, вкус минералов, оттенки тишины. Он требовал, чтобы ученые все запоминали. Люди слушались его, но посмеивались. Зачем им знать такие вещи, если есть он? Это его работа, не их. Айк не унимался. «Может случиться, — говорил он, — что у вас не будет ни карт, ни приборов. Ни меня. Вам придется ориентироваться на ощупь или по эху». Некоторые пытались перенять его спокойную манеру, другие — его умение подчинять себе вещи. Всем нравилось, как он умел поддразнивать самоуверенных головорезов Уокера.

В его осторожности и расчетливости сразу чувствовался бывший альпинист. В Йосемитской долине и Гималаях Айк научился передвигаться медленно, по дюйму. Али поняла, что такое осязательное восприятие развилось у него задолго до подземья. Для Айка было естественно читать мир с помощью пальцев, и Али нравилось думать, что именно это дало ему преимущество при самом первом спуске — в Тибете.

Но вот ирония! Его способности к восхождению привели его к спуску в бездну. Часто, по утрам, до того как лагерь просыпался, Али видела, как мелькает по черной воде байдарка, не оставляя даже ряби. В такие минуты ей казалось, что внутри Айка живет обычный человек. Видя, как он ускользает, словно монах в темноту, Али думала о простой силе молитвы.