Экран засветился светло-голубым светом. Сработали детекторы движения, и в нишах стены загорелась первая цепочка огней — или последняя, в зависимости от того, куда двигаться — внутрь или наружу.

Даже в темных очках десантники поспешили отвернуться. Будь на их месте хейдлы, они бы убежали. Или погибли. Именно таков был замысел.

— Теперь я немного перемотаю, — сказал Сэндвелл. — Нас интересует то, что произошло в конце коридора.

Сэндвелл включил ускоренное воспроизведение, и солдаты побежали быстрее. Когда они входили в очередную зону периметра, огни загорались, а позади них гасли. Мелькали белые и черные полосы — как полоски у зебры.

Тщательно продуманные сочетания световых и других электромагнитных волн слепили глаза и были смертельны для существующих в темноте форм жизни. При укрощении субтерры — для «удержания джинна в бутылке» — в подобных точках подавления применялись комбинированные лучи: инфракрасные, ультрафиолетовые и другие, а также лазеры с сенсорным наведением.

На экране появились свидетельства того, что джинн существует. Сэндвелл включил нормальную скорость. Ярко освещенный проход был усеян костями и телами, как если бы тут произошла жестокая битва. При хорошем освещении — мегаватт электричества — останки хейдлов казались совсем неинтересными. Лишь у некоторых кожа имела какую-то окраску. Волосы бесцветные. Хейдлы были не белыми, а мертвенно-бледными, как сало.

Патруль приблизился к дальнему концу коридора — об этом месте и говорил Сэндвелл. Здесь произошла диверсия. Лампы были разбиты или завалены камнями. Хейдлы-саперы дорого заплатили за свою работу.

Отряд остановился. Впереди, там, где темнел конец коридора, начиналась страшная неизвестность.

Дженьюэри почувствовала волнение. Сейчас что-то случится.

— Всем видно? — спросил генерал. Никто не ответил. — Они идут прямо туда, — пояснил он. — Именно так, как этого и ждали.

Он снова включил перемотку. Очень быстро солдаты сняли рюкзаки и принялись за ремонтные работы — заменяли разбитые лампы на стенах и потолке, проверяли юстировку лазеров, смазывали подвижные детали приборов. Судя по часам на экране, прошло семь минут.

— Вот тут они его нашли, — сказал Сэндвелл и замедлил воспроизведение.

Солдаты собрались вокруг выступа в скале и что-то с интересом обсуждали. Туда же приблизился и радист, и его мини-камера дала изображение маленького, с мизинец, цилиндра. Он лежал на каменном выступе.

— Вот! — объявил Сэндвелл.

Камера записывала только изображение, звука не было. Солдат потянулся к цилиндру. Другой попытался его остановить. Неожиданно один из семерки опрокинулся на спину. Остальные просто рухнули. Камера сделала оборот, опустилась и остановилась на чьем-то ботинке. Ботинок дернулся — один раз.

— Мы засекли время, — сказал Сэндвелл. — Семь человек погибли меньше чем за две секунды. За одну и восемь десятых, если уж точно. Конечно, тут была самая высокая концентрация. Но несколько недель спустя, в трех милях от этого места, после распыления препарата потребовалось чуть более двух секунд, чтобы убить несколько подразделений быстрого реагирования. Две целых и две десятых. Другими словами, препарат действует почти мгновенно. Со стопроцентным смертельным исходом.

— А что это? — шепотом спросил Томас. — О чем он?

— Понятия не имею, — проговорила Дженьюэри.

— Еще раз, помедленнее.

Кадр за кадром Сэндвелл снова показал все события с момента обнаружения находки. На этот раз маленький металлический цилиндр можно было рассмотреть в подробностях — корпус, стеклянный колпачок, слабое свечение. Увеличенная рука солдата тянется к цилиндру. Свечение меняет цвет. Цилиндр выпускает почти незаметное облачко. Люди медленно, словно утопленники на дно моря, опускаются на землю. Теперь Дженьюэри успела разглядеть результаты биологического воздействия. Один темнокожий парень повернул лицо к камере — он пытался поймать ртом воздух; глаза у него просто выпали. Мелькнула чья-то рука — из-под ногтей сочилась кровь. Опять перед камерой дернулся ботинок, и теперь было видно, как из дырок для шнурков что-то течет.

Газ, догадалась Дженьюэри. Или микроорганизмы? Но так быстро?

Офицеры в зале поняли все с первого раза. Биологические и химические ОБ — отравляющие вещества. Меньше всего им хотелось, чтобы эту часть теоретической подготовки пришлось применить в боевых условиях. Но это случилось.

— Еще раз, — сказал Сэндвелл.

— Невероятно, — произнес кто-то из зрителей. — Хедди даже не приблизились к подобным технологиям. Они живут в каменном веке. У них едва хватает разума управляться с огнем. Освоить оружие они еще могут, но никак не производить. Их предел — копья и примитивные ловушки. Не верю, что хейдлы производят боевые ОБ.

— С того времени, — продолжил Сэндвелл, не обращая внимания на слова офицера, — мы обнаружили еще три такие капсулы. В них имеются детонаторы, которые срабатывают от кодированного радиосигнала. Нейтрализовать их тоже можно только с помощью соответствующего сигнала. Если попытаться ее обезвредить — получится то, что вы видели. И потому мы к ним не приближаемся. Вот видеозапись последней капсулы. Получена пять дней назад.

Теперь на солдатах были костюмы биохимической защиты. Люди передвигались медленно, словно космонавты при нулевой гравитации. Надпись в нижнем углу экрана была другая. «КлипГал/КаП/09-01/07:32:12». Камера показала трещину в стене пещеры. Один из солдат начал вставлять в трещину что-то блестящее. Стоматологическое зеркальце, разглядела Дженьюэри.

Затем изображение сфокусировалось на поверхности зеркала.

— Это обратная сторона капсулы, — пояснил Сэндвелл.

Надпись, хоть и перевернутая вверх ногами, читалась без труда. Обычный штрих-код и какие-то английские буквы. Генерал остановил кадр.

— Справа, наверху, — подсказал он.

За обозначением «SP-9» шли буквы «USDoD». Министерство обороны США!

— Выходит, это наши? — спросил кто-то.

— «SP» означает «синтетический прион». Девятка — номер поколения препарата.

— Так новость хорошая или плохая? — спросили из зала. — Хейдлы не производят препаратов, способных нас убить. А мы — производим.

— Прион девятого поколения включает особый ускоритель. При контакте с кожей вещество действует почти мгновенно. Как сказал руководитель лаборатории, это настоящая «сверхзвуковая чума». — Сэндвелл сделал паузу. — Прион-девять разрабатывали на тот случай, если события в субтерре выйдут из-под контроля. Но когда разработку закончили, было принято решение, что ни при каких, даже самых неблагоприятных обстоятельствах применять его не следует. Говоря попросту, прион слишком опасен. Поскольку препарат репродуцируется, даже малое количество может заполнить целую среду обитания. В данном случае речь идет обо всей субтерре.

Томас сжал локоть Дженьюэри с силой капкана. Она почувствовала его хватку буквально костью. Он тут же убрал руку и прошептал:

— Прости, пожалуйста.

Дженьюэри знала, что прерывать выступающего не положено. Однако она это сделала:

— А что случится, когда прион заполнит всю нишу и захочет попасть в следующую? Что будет с нашим миром?

— Отличный вопрос, сенатор. Есть и хорошая новость. Прион-девять разработали для применения исключительно в подземье. Он живет — и убивает — только в темноте. На солнечном свету препарат разрушается.

— Иными словами, из своей ниши он не выйдет. Это теория? — Сенатор была настроена скептически.

Сэндвелл добавил:

— Еще одно. Синтетический прион испытали на живых хейдлах. Они погибают в два раза быстрее, чем люди.

— Тогда у нас есть фора — девять десятых секунды! — проворчал кто-то.

«Пленные хейдлы? Испытания?» О таком Дженьюэри слышала впервые.

— И наконец, — произнес Сэндвелл, — все оставшиеся запасы препарата этого поколения уничтожены.

— А других поколений?

— Этот вопрос сейчас решается. Прион-девять все равно собирались уничтожить. Приказ пришел через несколько дней после кражи. Кроме похищенных капсул, приона-девять не существует.