Шоут чувствовал себя как уцелевший в катастрофе. Конечно, есть кое-какие огрехи и еще будут, хотя в целом чутье его не подвело. Экспедиция самоликвидировалась, но успела провести его по субтерре. Охрана взбунтовалась, да она ему уже была не нужна. А теперь Айк доставил погибель прямо в святая святых хейдлов. «Усни, мой принц, пусть ангелов полет тебя баюкает…»[30] — бормотал Шоут, щурясь в прицел.

Всего минуту назад Айк, похоже, готовился бежать. А теперь вдруг распростерся перед каким-то типом, появившимся откуда-то из здания. Ну и вид у Крокетта — пресмыкается, уткнувшись головой в пол.

Шоут жалел, что прицел недостаточно мощный. Кто же там такой? Интересно бы рассмотреть его лицо. Хотя, наверное, хватит и этого прицела.

«Рад познакомиться, — промурлыкал Шоут, — надеюсь, вы поняли, кто я».

— Значит, ты ко мне вернулся, — сказал голос из темноты. — Встань.

Айк даже головы не поднял. Али смотрела на голую спину, испуганная его покорностью. Он всегда отличался независимым духом, настоящий бунтарь. И вот теперь преклонил колени в каком-то раболепном благоговении и не собирается ни дать отпор, ни возразить.

Повелитель хейдлов — или царь, или хан, или шах, как бы он ни назывался — недвижно стоял перед коленопреклоненным Айком. На нем были доспехи из нефритовых и хрустальных пластин, а под ним — кольчуга крестоносца с короткими рукавами; каждое кольцо тщательно смазано для предохранения от ржавчины.

Али поняла, и ей стало дурно. Это — Сатана? Это его лицо искал Айк среди убитых хейдлов? Не для того, чтобы, как она считала, уничтожить, а чтобы служить? Айк беспомощно склонился, не скрывая страха — и стыда. И опустил голову на камни.

— Что это значит? — спросила Али, но не у Айка.

Томас торжественно развел руки, и со всех концов города хейдлы издали приветственный вопль. Али обмякла и безмолвно опустилась на колени. Она была не в силах постичь всю глубину его коварства. Как только она осмысливала очередную ложь, в памяти всплывала другая, еще более вопиющая, — начиная с того, как он прикинулся узником, заканчивая тем, как он манипулировал обществом «Беовульф», как носил обличье человека, будучи хейдлом.

Даже теперь, видя его здесь, облаченного в древние доспехи, слыша приветственные крики хейдлов, Али по-прежнему видела в нем иезуита, сурового аскета и — человека. Она не могла просто взять и перечеркнуть дружбу и доверие, которые связали их в последние недели.

— Встань! — приказал Томас, затем посмотрел на Али и проговорил уже мягче: — Скажи ему, пожалуйста, чтобы встал. У меня есть к нему вопросы.

Али стояла на коленях рядом с Айком, и они могли слышать друг друга, несмотря на ликующие вопли хейдлов. Она провела рукой по его жилистой спине, по шрамам на шее, где в позвоночнике было когда-то железное кольцо.

— Встань! — повторил Томас.

Али посмотрела на него:

— Он тебе не враг.

Инстинктивно ей хотелось заступиться за Айка. Не только из-за его явного страха и растерянности. Али вдруг подумала о другом и еще больше испугалась. Ведь если Томас — повелитель, значит, именно с его позволения все эти дни истязали солдат Уокера. Айк — тоже солдат.

— Не сразу, — признал Томас, — вначале, когда мы приняли его, он был как сирота. Я привел его к своему народу. И какова награда? Он несет нам войну, голод и чуму. Мы сохранили ему жизнь и наставили на путь. А он привел солдат и поселенцев. Теперь он возвратился к нам. Но как — как блудный сын или как заклятый враг? Ответь мне. Встань!

Айк поднялся.

Томас взял его руку и поднес к своему рту. Али показалось, что он хочет в знак прощения поцеловать руку грешника, и у нее забрезжила надежда. Томас раздвинул пальцы и взял указательный в рот. И начал сосать. Али моргнула — что за непристойность? Старик полностью держал палец во рту — все суставы — и водил губами у основания.

Айк, сжав губы, смотрел на Али.

«Закрой глаза», — попросил он взглядом.

Она не закрыла.

Томас сжал челюсти.

Зубы с хрустом сомкнулись. Он резко отбросил руку Айка.

Кровь брызнула на нефритовые доспехи и на волосы Али. Она вскрикнула. Айк содрогнулся; больше он ничем не проявил своих чувств, только покорно опустил голову. Рука так и осталась вытянутой. Али испугалась, что ему откусят и другие пальцы.

— Что вы делаете?! — закричала она.

Томас, с окровавленными губами, смотрел на нее. Он вытащил изо рта палец, точно это была рыбья кость, сунул Айку в искалеченную руку, и тот ее опустил.

— А что мне, по-твоему, делать с заблудшим агнцем?

И тут Али увидела. Он был настоящий Сатана.

Он с самого начала увел ее с пути. Она сама себя увела. Изучая собственные карты, читая алфавит хейдлов, расшифровывая их письмена, Али уверовала, что понимает законы этого мира. Школярское заблуждение, что слова — это и есть мир. Перед ней была легенда с тысячей ликов. Добрый и злой, дающий и берущий, человек и хейдл.

Айк, не поднимая головы, опустился на колени.

— Пощади эту женщину, — попросил он.

В его голосе слышалась боль.

Томас был холоден:

— Какая самоотверженность!

— Она тебе пригодится.

Али потрясло не то, что Айк за нее просит, а то, что она, оказывается, нуждается в заступничестве. Всего несколько минут назад Али не сомневалась в своей безопасности. А теперь на ее волосах — кровь Айка. И не важно, насколько глубоко она продвинулась в своем исследовании; жестокость здесь всегда превыше всего.

— Пригодится, — согласился Томас.

Он погладил ее волосы, и доспехи зазвенели, словно подвески на люстре. От его властного прикосновения Али вздрогнула.

— Она восстановит нашу память. Расскажет мне тысячи преданий. С ее помощью я вспомню обо всем, что украло у меня время. Как читать древние рукописи, как выдумать державу, как привести народ к величию. Столь многое ускользнуло от моего сознания. Как все было вначале. Лицо Бога. Голос, слова.

— Бога? — прошептала Али.

— Называй его как угодно. Шекина,[31] бывший прежде меня. Воплощенное божество. Тот, кто был до начала времен. У самых истоков моей памяти.

— Вы его видели?

— Я — и есть Он. Память о нем. Жестокий уродец. Похожий больше на обезьяну, чем на Моисея. Но, как видите, я позабыл. Нельзя помнить собственное рождение. Мое первое рождение — и есть я сам.

Голос его обволакивал, как облако.

Первое рождение? Голос Бога? Али не понимала этих загадок; она вдруг почувствовала, что и не хочет понимать. Ей хотелось домой, хотелось уйти из этого ужасного места, хотелось быть с Айком. Почему-то судьба забросила ее в самое лоно планеты. Всю жизнь молиться Богу и вот оказаться здесь, в окружении чудовищ.

— Отец Томас, — начала Али; она не столько боялась, сколько не могла заставить себя произнести другое имя. — С тех пор как мы познакомились, я все время следую вашим желаниям. Я позабыла о своем прошлом, спустилась сюда, чтобы восстановить ваше прошлое. И я останусь здесь, как мы договаривались. Помогу вам расшифровать ваш мертвый язык. Ничто не изменилось.

— Я знал, что могу на тебя рассчитывать.

Однако Али видела, что ее самопожертвование для него лишь еще одно приобретение. Она покорно сложила руки, стараясь не смотреть на кровь в его бороде.

— Располагайте мной, пока я жива. Только взамен вы не должны причинять вред этому человеку.

— Ты требуешь?

— Вам он тоже пригодится. Айк поможет дополнить мои карты. Заполнить белые пятна. Может отвести вас куда угодно.

Айк слегка поднял голову.

— Нет, — сказал Томас. — Ты не понимаешь. Айк теперь сам не знает, кто он такой. Осознаешь ли ты, как это опасно? Для всех он — рабочий скот. Солдатам он нужен, чтобы убивать нас. Корпорациям — чтобы открывать наши территории и вести сюда убийц, которые заражают все. Заражают чумой. А он пытается скрыться от своего собственного зла, мечась меж двумя расами.