Я приказал, чтобы все выздоровевшие взрослые мужчины и женщины стойбища, вроде бы обладающие свежевыработанным иммунитетом к перенесенной болезни, сдали по двести капель крови из расчета пять капель на трехлитровый бурдюк конской крови. По два глотка на рыло вновь прибывшим. Сдавших помечать красной лентой на рукав и, пока, их больше не беспокоить. Ответственным за пересчет назначил Цэрэна, его все слушаются и недовольных пока не видно. Выдал ему свой лекарский жезл - костяную ложку. При такой людской скученности, наступившей с подходом войск и еще бог знает кого на места недавней эпидемии, такая профилактика, может быть, даст результат. Попросил информировать меня о всех случаях заболеваний в округе, хотя, конечно, идея с этой кровью - просто чушь. Спасти от болезней и вымирания дикарей могут только их боги. Так что, Цэрэн шамана предупредил - опасность! - пусть активнее работает.
Готовлюсь к встречам со своими новыми родственниками. Первой ко мне на аудиенцию просится моя старшая жена Борте. Остальные, вообще-то, после начального восторженного знакомства с лежащим в юрте чужим стариком с разбитой спиной совсем на встречи не просятся, и не заглядывают, прорывая кордоны моей охраны, и хорошо, и слава богу. Цэрэн притащил мне грубую карту, начертанную ножом и углем на мягкой коже, и я в ней почти ничего не понял. Карту ему удалось буквально выклянчить, явно не давали, как я ощутил по его кислой обиженной мордочке и, только благодаря Бортэ, он ее получил. Думаю, она не интим со мной решила обсуждать: мы с нею принадлежим к разным видам homo sapiens, она не в моем вкусе и я, надеюсь, не в ее. Надо бы вытянуть из нее какие-то пояснения к карте или, хотя бы, ниточку к тем, кто их может дать, ведь кто-то пользовался картой, раз она есть? С другой стороны: кочевой народ, женщина, как это было сказано еще у диких древних германцев - киндер, кирхен, эм-м-м,? кухня. Ладно, посмотрим.
Но, все-таки, женщина, девушка можно сказать, второй раз видимся, первое свидание наедине. Первое впечатление обо мне, думается, было не очень, надо это поправить и хотя бы во второй раз соответствовать. Да на самом деле - надо как то выглядеть, женщины конечно любят ушами, но я так молчалив, что о ее несказанной красоте cмогу только рожи корчить и руками размахивать, профили девичьих головок рисовать. Эти профили, кстати, единственное что у меня прилично получалось, пока я год посещал школу графики при Эрмитаже. Дамы потом всегда были в восторге - надо же, художник.
Утром Цэрэн приволок плоскую плошку воды, я в ней умываюсь обычно, а сегодня впервые на себя посмотрел. То, что на меня глядел старик со свалявшимися полуседыми волосами почти до плеч, усами, спрятавшими рот, сомкнувшимися с белой, без единого черного волоса, бородой в две ладони, меня не поразило. Щеки с сеткой морщин - ну, догадывался, что не Ален Делон. Глаза вроде мои, обычные. Но то, что на меня из зеркала воды смотрел местный! старик - это да, с этим надо что-то делать.
В лихие годы гайдаровских реформ взял я к себе в бухгалтерию бывшую гримершу из дышащего на ладан Ленфильма. Окончила эта женщина, двадцать лет гримировавшая практически всю актерскую элиту страны, какие-то стандартные бухгалтерские курсы с бумажкой. Работала на съемках более пятидесяти фильмов, десяток из которых я готов смотреть и смотреть. Приехала на бывшую работу, к знакомым поговорить, может что слышно о выдаче задолженности по зарплате. Там я ее и подобрал, просто проезжал мимо, зашел и гулял по гулким пустым коридорам, заглядывал в открытые помещения, никто меня не останавливал и ни о чем не спрашивал, да и видел я там всего с десяток человек. Парочка лиц была знакома, но сейчас уже не вспомню, кого там узнал.
Так вот, пока она у нас работала, стригла в конторе напропалую всех желающих. Любила свое дело, хотя, как руководитель, могу сказать: в бухгалтерии к ней вопросов не было. Старая рабочая закалка - и качество исполнения порученного, и дисциплина. По вечерам всех взлохмаченных приводила в божеский вид, я к ней раз пять под ножницы садился. Однажды она из меня Сталина сделала, просто постригла, задумалась о своем. В другой раз татарский воин получился, как-то бороду ненадолго отрастил - сделала мне молодого Хэмингуэя. Скажешь - на ваше усмотрение, и такой вот результат. Потом прекратил к ней ходить на стрижку - неудобно, директор, эксплуатация получается, а денег она за работу ни у кого не брала.
Отец у меня рыжеватый шатен, а мать блондинка из северных лесов. И, как и следовало ожидать, родился я блондином с серыми глазами и жил себе блондином - поживал лет до семи, о чем ярко свидетельствовало множество семейных фотографий. А потом начал темнеть и волосом, и кожей, и лицом, да так что на летних фотографиях солнце на моей поверхности стало давать блики как на фотографии негра. Коричневого такого, бразильского. Хоть волосы не закурчавились, и то - ура! Правда, сейчас - курчавятся, если длинные отрастают. Никого это не беспокоило, тогда национальность какой-то роли не играла, сам видел детей фестиваля, с одним приятельствовал по Дворцу пионеров у Аничкового моста, изнутри помню чувство доброжелательного любопытства, а так - человек как человек. Нет, за негра меня никто не принимал, может быть - летом, издалека. Черты лица-то европейские. А к весне я отмывался от загара. Это все меня только беспокоило, уж не приемыш ли я у двух белокожих родителей, в семейных архивах рылся, а архивы начинались только с военных фотографий отца и деда. Глубже - шиш, никаких документов, про меня только свидетельство о рождении. Вроде все правильно. Видя мое дрожащее беспокойство, после быстрого выяснения его причин и выдачи подзатыльника, отец поведал, что мы из старого дворянского рода и в 1796 году мой предок женился на привезенной из похода турчанке, и теперь каждое четвертое поколение - так. В качестве пояснения к генетической теории Менделя откуда-то был извлечен портрет моего прадеда примерно в сорокалетнем возрасте. Сразу бы так, а то развели семейные тайны! Судя по прадеду, мне еще повезло, у меня легкая форма.
Выкинул все из головы и жил спокойно дальше, дружил не глядя на национальность и ко мне никто с такими вопросами не лез. В армии считался гуцулом, как-то выросшим в Питере и с негуцульской фамилией - но похож, усы, морда. Я в Карпатах не был никогда, не мне судить, а на актера Миколайчука похож был, правда. После тридцати меня стали принимать за татарина, их в Питере много, и бизнес этому способствовал, только татары на этот счет помалкивали. Евреи, в основном, за татарина принимали. Мне это все равно, я на национальностях никогда не зацикливался, везде есть разные люди - и хорошие, и плохие. А глаза у меня круглые, разрез европейский, вот у моих друзей детства корейцев - это да!
Не хватает мне сейчас гримера, не хватает. Кино-то историческое получается. Даже, где-то, боевик.
Волосы кое-как деревянным гребнем расчесал, видела бы мой парикмахер в какой вид я ее укладку привел. Оброс, оброс... Ремешком голову обхватил, более менее пристойно, хоть лоб виден, лицо обозначилось. Ножом бороду обрезал, щеки от щетины отскреб, не очень удачно, но армия всему научит. Сделал себе татарскую бородку - не так уж я и стар. Ну, полтинник, но не больше. Вот теперь видно, что я отношусь к другому видy homo sapiens - человек разумный.
Первая беседа с представительницей вновь обретенной семьи прошла не шатко - не валко. Дама оказалась весьма непростой. Нет, конечно, когда она, переползя на четвереньках через порог юрты распласталась ниц и что-то забормотала, я несколько заскучал - сейчас допросим сельскую курочку, прикажем привести ко мне достойного воина - картографа и, утешив соломенную вдову обещаниями не забывать и писать письма, поручим передавать привет Гюльчатай. Ай, как славно. Но вдова поднялась, кивком подозвала Цэрэна и, более не отвлекаясь на театральные сцены, приступила к моему допросу. Если я правильно понял эту железную женщину, ее интересовало две вещи: зачем мне карта и не засланный ли я казачок. Второе она не озвучила, но все было очевидно. Похоже, в оценке своего семейного статуса я несколько перебрал. Никто не собирался следить за мной тщательно и кропотливо, устанавливать мои намерения и связи, поить коньяком в дорогих ресторанах и вежливо интересоваться самочувствием. И даже не испытывал родственных чувств. Вопрос в лоб - неверный ответ и хана котенку. Вот так-то, благодарность этим людям не свойственна.
