Сволочь. Хорошая идея, пришедшая в голову мне, была тут же украдена императором. Через два года войны, но, для тысячелетней - это почти мгновенно. Он тоже призвал народы и племена Цинь сплотиться перед лицом чужеземного агрессора и ткнул пальцем в меня. Все препятствия для карьерного роста многоплеменного населения сняты, различия по национальностям упраздняются. Каждый может достигнуть любых постов, если достоин этого. Гад. Повторил действия правительств западных стран в начале двадцатого столетия, чтобы погасить идеологическое влияние на умы от появления на карте СССР. Сразу все намечавшиеся революции сдулись и только совсем отвязанные борцы за справедливость остались кричать на площадях. Гад. Нет, ну кто он после этого? И новоявленные циньские чиновники за полученные погоны мне спасибо не скажут. Я для них дикий варвар, кровожадное чудовище, сталинский палач. Купились на китайскую подделку. Это обойдется им и их близким в дополнительный год войны. Разворуют за зиму у меня города, придется снова циньские гарнизоны вышибать. Жечь заставляют. Думай Сергей, опять думай.

Зато Сися, без всяких просьб и напоминаний, этим летом накинулась на империю. Верят в меня люди, не то, что чинушки мелкие - понимают, с кем Цинь связалась. Запомнил молодой правитель работу землекопа. Старается. И, где-то, он прав. Нет, точно старею, ишь как завелся, угрожать начал. А как же мой принцип: угрожаешь - не делай, а делаешь - не угрожай? А никак, я же про себя, а не вслух.

Итак, фактически, мы потеряли все плоды своих завоеваний в империи за два предыдущих года и оказались в татарской степи в местах, откуда начинали поход. Остались три неутраченных достижения прошедшей войны. Первое. Знание географии нашего противника и опыт ведения боевых действий на его территории. Теперь мы в равных условиях с защитниками Цинь, но качество наших войск и талант генералов дает нам неоспоримое преимущество. Во-вторых: удалось сохранить большую часть нашей китайской агентуры, завербованной в истекшие два года. Мы полностью информированы о всех проводимых восстановительных и оборонительных работах империи, формировании и подготовке войск, слабостях командования и задачах, поставленных перед ними императором. Цинь считает, что произошло то, на что тысячелетняя рассчитывала с самого начала войны. Монголы ушли. Спешно ремонтируются все крепости и крепостная защита городов, уже восстановлены их гарнизоны, сформирована новая шестисоттысячная армия прикрытия северных границ. Империя почти восстановила статус-кво. Кроме одного. Вновь образованное государство киданей уже переименовано в империю, получившую название Железной, и создает стотысячную армию. На завоевание взбунтовавшихся провинций отправлен шестидесятитысячный корпус генерала Ваньяна, известного своими сокрушительными поражениями. Видимо, императорский двор считает это достаточным. А, между прочим, вся армия Китая наводнена киданями, они занимают ответственные посты по всей стране. И у них теперь есть своя империя, а у нас с этой империей есть союзный договор. Это в третьих.

Всякая война является потрясением для психики человека. Рядовой воин видит ужасы войны вблизи и сам в них участвует. Полководец принимает решения и предвидит те ужасы, которые воспоследствуют от их выполнения. Два года я сам командовал сорокатысячным корпусом наших войск. Две дивизии в Центре, одна на Востоке и одна на Западе проводили мою политику огнем и мечом. Жертвы были, и их было много, но - недостаточно, чтобы переломить ход войны. Вот и получился грабительский набег. И воины мои довольны и Китай. Такого в его истории было немало, даже стену пришлось построить. Через год-два зарастут последние следы нашего нашествия и все пойдет своим путем. Тем же. Принесенные жертвы напрасны.

Боишься - не делай, делаешь - не бойся, не сделаешь - погибнешь.

В этом году военные действия начнем не весной, а летом. Не весной - потому что осенью они уже не закончатся. Мы дойдем не до столицы, а много южнее - до великой Желтой реки и будем воевать, пока не захватим всю часть Китая севернее нее. Это естественный водораздел и, пока, переправить через нее конницу я не в состоянии. Мы отправим на войну восемь свежих дивизий, еще не принимавших в ней участия, а четыре дивизии ветеранов отдохнут в родной степи. Сват-онгут, в восторге и зависти от того вала добычи, который поступает из Цинь, упросил меня взять под свою руку две его дивизии. Командиров назначаю я. А командовать войной будет Собутай. Пора ему подтвердить, что не зря его прототип в моей реальности был назван монгольским маршалом Жуковым. Сыновья, получив две дивизии, по-прежнему займутся Западом. Чжирхо, с двумя дивизиями - на привычный Восток. А центр отдадим Мухали, шесть дивизий, две из них - онгутские. И, под общим военным руководством - все на юг, к Хуанхэ, подрывать экономический потенциал. Собутай не я, университетского образования не имеет, но страну завоюет и до Хуанхэ дойдет. Вот теперь Цинь увидит, что такое на самом деле стотысячное нашествие монгольских войск. Потому как приказ. Или не будет у нас больше Собутая. А я, как повелитель, пойду немного позади, оценивая результаты побед моих учеников. А то у меня нервы не выдерживают. В Афгане я ротой командовал. Только ротой. Чуть-чуть батальоном.

Наверно, по характеру я, все-таки, обозный дедок. Ехать по степи на телеге с сеном и чтобы ведро, подвешенное сзади на вбитый в доску гвоздь, мерно звякало. Тишь да гладь вокруг, покой и благоденствие. Птички поют - жаворонки, например. Везде зелень и синь, солнышко я-я-яркое. Дремлешь, дремлешь и совсем уснешь... Аюшки, уже приехали? Распрягай, ко сну готовься. Ну, чем не жизнь? Днем отоспался - вечером посиделки у костра, рассказы о жизни, размышления обо всем. Людей послушаешь. Ну, интересно же! Да-а-а, хорошо-о-о... Живут же люди.

Первыми были взяты чуть вынесенные китайцами в степь, восстановленные и наполненные усиленными гарнизонами крепости Няошабао и Няоюеин, находившиеся немного севернее Датуна. Больше восстановить их никому не удастся, Чжирхо сравнял их с землей, полностью разрушил после взятия. Похоже, некоторые мои чувства передались ему. Мы в гневе.

Главный корпус, под командованием Мухали, наступающий от озера Далай-нор, преодолев укрепления стены, приступил к операциям в близлежащих районах. В течении недели были захвачены округа Дашуй, Ло, Фэнь и Ли. Сразу прибыло китайское посольство с увещеваниями и просьбами о мире. Глава посольства Мингань передал, что просили и тут же попросил у нас политического убежища, то есть перешел на нашу сторону. Остатки посольства ретировались.

В качестве ответа на призыв, мы разорили Байдын и, демонстрируя серьезность наших намерений, приступили к осаде Западной столицы Цинь - Датуна. Что-то вроде Питера для России и тоже рядом с границей. По уровню укреплений входит в пятерку-десятку сильнейших городов, в нем обычно запирались самые ценные воины окрестностей во главе с главнокомандующим северной группой войск Хэшери Хушаху. В этот раз тоже, но, что-то его насторожило, и он попытался пробиться из города вон. Город пал, войска Хушаху были разгромлены, а сам главком все-таки смог оторваться от преследования у крепости Цубэйкоу. Черт с ним, пусть бежит в столицу - докладывать. Там его пожалеют и придумают еще одну китайскую казнь. Здесь мы обнаружили семью казненного онгутского хана, когда-то предупредившего меня о нашествии Западной коалиции. Отправил их к нам домой, под крылышко Бортэ. Хочу выдать за сына погибшего героя одну из наших внучек. Им будет спокойно в моей семье. Их муж и отец когда-то спас меня и зарождающуюся страну, за это был казнен, и теперь его семья под моей защитой. Одновременно нами были взяты крупные административные центры Фучжоу и Сюаньхуа, стоящий на продуваемом ветром плато в окружении гор, что привело к падению менее защищенных и просто перепуганных Хуанчжоу, Сюаньпина и Чжанчжоу. В краткие сроки были взяты все прочие городки и крепостицы области, и весь район полностью перешел под нашу руку. Наше продвижение возобновилось. Благодаря согласованности действий нашу власть признали все циньские округа от Пиньчжоу и Луаджоу на востоке до Цинсяня и Цанчжоу на юге и Синчжоу и Дайчжоу на юго-западе. Это была пощечина императору.