— Как прошло дежурство?
Тэн молча показывает, что все хорошо. В Буквэме посеревший после дежурства Симпсон сидит за неубранным столом и обжигается об растворимое кофейное пойло.
— Сегодня в городе тихо, — хмуро говорит он.
— Олл райт, Вильям!
Плескаю в большую кружку кофе и большими глотками выпиваю. Мне хорошо: на земле еще весна, мир, и яростное солнце заливает Нью-Йорк.
— Командир, я пошел спать.
— Давай, замком. Скоро тебя разбужу, — говорю ему по-русски.
Дегтярев хмыкает и уходит. Я отправляюсь на утреннее построение отряда…
Через час меня вызывает Ибсон. В штабе:
— Где твой террорист, Эндрю?
— Утром сдал Бонзу.
— Ты его допрашивал?
— Да, — достаю и кладу на стол кассету, — здесь запись.
— Хорошо. Теперь работаешь у меня, — Ибсон убирает кассету в стол, — но официально будешь числиться командиром отряда. Твой заместитель справится?
— Да. Что я буду делать?
— Прямо сейчас поедешь в Бронкс, 101 авеню, кафе «Гном». Посидишь там, закажешь виски и свежую «Таймс». К тебе подсядут и спросят о самочувствии Бойтона. Говори, что хочешь, но обязательно передай привет Джошуа и отдай это, — Ибсон протягивает плотный маленький конверт.
Это интересно: Ибсон что-то затевает без ведома штаба. Я на мосту через Ист-Ривер. Идет ласковый все очищающий весенний дождь. День складывается погожий и праздничный. Спешу в Бронкс.
5
Мы в Валли-Стрим — пригороде Нью-Йорка. Довольно печальный пейзаж. Куда ни кинешь взгляд: ровные квадратики дворов с одинаковыми домами. Мой отряд первый переходит мост через речку, солдаты садятся в траву на обочине. Начинается утро. По мосту еще движутся остатки отрядов, вырвавшиеся из города. Рядом со мной возникает сержант Марк Сой.
— Я расставил посты у моста, сэр.
— Хорошо.
Речку переходит отряд Моруа. Андре весь измазан кровью, форма изорвана, взгляд дикий и больной.
— Как в Нью-Йорке? — спрашиваю у него.
Моруа только дергается и уходит. Провожаю взглядом согнутую спину. Следующий отряд, перейдя мост, валится в обочину. Ко мне подходит офицер.
— Как в Нью-Йорке?
— Бежали сломя голову — по нашей казарме ударили напалмом — половина отряда сгорела. — На левой скуле офицера ожог.
Мост проезжает бронетранспортер, останавливается напротив нас. Из люка высовывается седая голова и на дорогу выпрыгивает наш командующий Карл Рас. Подходит к нам.
— Командир Сысоин.
— Командир Хаузер.
— Господа офицеры, в городе восстание, но мы контролируем обстановку. Задача ваших отрядов: держать оборону этого моста. — Рас лезет обратно в бронетранспортер.
Мы с Хаузером расходимся по разные стороны шоссе. У меня еще есть полсотни бойцов. Они лежат в кювете, у них хмурые измятые лица: спать сегодня не пришлось.
— Сержанты, ко мне!
Они неторопливо подходят, все четверо, окружают меня.
— Вадим, твоя задача держать мост, заложи мины. Сой, Бриз, следите за рекой, чтобы не было переправы. Вильям, остаешься со мной.
Смотрю на часы: восемь утра. Вадим со своим отделением залегает у моста. Остальные группы рассредотачиваются по домам вдоль реки. Мы с замкомом по очереди в бинокль рассматриваем Нью-Йорк. Там ничего не изменилось. А было ли восстание? Включается телефон:
— Внимание! Говорит комендант Нью-Йорка полковник Хьюз. Предлагаю всем полевым командирам Переворота подчиниться новым властям или сохранять нейтралитет. Штаб Переворота уничтожен. Наша 1 Освободительная Армия захватила Вашингтон, Балтимор и подходит к Филадельфии. В Филадельфии, Нью-Йорке и Бостоне власть находится в руках Армии Контрпереворота. Господа офицеры, будьте благоразумны, не применяйте оружия против соотечественников.
— Веселенькие дела… твою мать, — говорит Дегтярев.
Я улыбаюсь. Ветер с океана мешает мне зажечь сигарету…
* * *
В восемь утра, когда в городе уже было тихо, госпиталь Джамейки эвакуировался в аэропорт Кеннеди, где раненых погрузили в самолеты и отправили на континент. Когда к отлету готовился последний самолет, в аэропорту появляется Эдвард Минитмен. Лихо развернувшись на рулежке, он тормозит у ближайшего санитарного грузовика.
— Где главврач? — спрашивает у шофера.
— Только что улетел.
— Кто приказал эвакуироваться?
Шофер безразлично пожимает плечами. Минитмен бежит к самолету.
— Внимание! Я — начальник 8 отдела штаба Переворота капитан Минитмен. В районе Валли-Стрим, Элмонта и Нью-Хайд-Парка идут тяжелые бои между нашими отрядами и террористами. Прошу всех врачей и медсестер добровольно выехать и помочь раненым.
8 часов 30 минут утра. Взлетает последний самолет. Пять грузовиков с медсестрами и врачами уезжают в сторону Линбрука. К аэропорту подходят части АКП…
Грузовик, в котором ехала Джейн, остановился в Валли-Стрим. Городок горел. На берегу реки творилось невообразимое: грохот и крошево сплошных взрывов. Кто там еще может выжить?
— Машина остается здесь, а вы, девочки, давайте вперед, — врач Хэндрикс инструктирует пятерку медсестер, — помощь оказывайте на месте. Когда кончится мясорубка, самых тяжелых принесем сюда. Сами будьте очень осторожны. Все, пошли!
Джейн бежит по дороге, падает, услышав выворачивающий душу вой мины. Долго ползет, боясь поднять голову и наконец сваливается в какой-то овраг. У нее болит сердце, но страха нет. Подняв голову, она видит перед собой Хаузера, беспрерывно стрелявшего из ручного пулемета.
— Фрэнк! Это я — Джейн Ибсон!
Хаузер не слышит и не узнает Джейн.
— Санитарка! Пошевеливайся! У меня пол отряда раненых!
Джейн куда-то бежит, закрыв глаза от пыли и спотыкается об труп. Падает, открывает глаза и видит разорванный немым криком рот: молоденький солдат обеими руками заталкивает кишки в вспоротый живот. Плача навзрыд, размазывая одной рукой слезы и грязь по лицу, Джейн другой рукой рвет одежду вокруг раны…
В районе отряда Хаузера бойцы АКП форсировали реку. Дело дошло до рукопашной. Угробив почти весь отряд, Хаузер отстоял берег. Джейн наблюдала за дракой из кювета. Когда все кончилось, она решила помочь раненым, оставшимся у самого берега. Полезла наверх. С другого берега стреляют и недалеко от Джейн взрывается капсульный фугас. Обратно она скатывалась уже мертвой.
* * *
В полдень стало тихо. Мы еще сидим в своих коттеджах, а контра — на том берегу. У меня десяток убитых и десяток раненых. И, в общем — олл райт. Но что дальше? Дегтярев обходит группы, а я сижу в ближайшем от развороченного моста доме. Выкуриваю подряд три сигареты и задремываю. Совсем близко вижу лицо Джейн. Она плачет навзрыд и размазывает по щекам кровь и грязь…
— Что теперь будем делать? — Передо мной на корточках сидит замком.
— Не задавай глупых вопросов. Как себя чувствуют ребята?
— Сносно. Пять дезертиров. Пить будешь? Достал дрянное виски.
— Спасибо, — беру у него флягу. — Не пора ли нам, Василий, по домам. У тебя есть семья?
— Дочка у меня в Харькове — Олеся, три годика. Славная девчушка, вся в маму. — Теперь Дегтярев глотает виски и надолго замолкает.
Обеденный перерыв затягивается. Только изредка через речку постреливают снайперы. Мы с Василием молча не торопясь накачиваемся виски, но не пьянеем. Вваливается озабоченный Ибсон:
— Все-таки я тебя нашел, Эндрю.
— Как дела, Фред?
— На нашем Лонг-Айлендском направлении они нигде не прорвались. Еще живем. У меня к тебе серьезное поручение. Хочешь коньяку?
— Давай.
— Очень скоро здесь будет Освободительная Армия и нам придется бежать. Я хочу чтобы ты уходил прямо сейчас. В Лоренсе тебя ждет катер — перебросит на материк. Иди прямо в Эдуард, — Ибсон достает из кармана запаянный пластиковый пакетик, — там передашь эту дискету в правительстве лично в руки полковнику Роберту Гриффину Мейрелю. Запомнил?
— Да.
— Здесь очень важная информация. Будь предельно осторожен, при малейшем сомнении дискету уничтожь. В пути рассчитывай только на себя. Вопросы есть?
