— Тогда почему Вы не отпустили меня?

— Ты не усвоила и первого уровня, я боялся прервать твоё обучение, и тем ещё больше мог навредить эолину. К тому же, тебе ведь действительно было некуда идти. А выбросить тебя на улицу в тех непростых условиях было бы просто грешно. Тогда умер Первый Наместник, беспризорников оставили в покое, поскольку во Дворце началась подковёрная борьба за власть.

— Какое отношение это имело бы ко мне?

— Это имело отношение ко всем. К тому же я попросту был слишком занят, чтобы ещё думать о твоей судьбе. — Мастер замолчал, отпил ещё немного воды, а я подумала, что наверняка, он был не последним человеком в этой подковёрной борьбе. Наверняка нынешний Наместник добрался до власти с его подачи. — Потом у тебя начался тяжёлый период в обучении, ты сама перестала хотеть учиться, но эолин постигал науку с завидным упорством. Мне нужно было отлучиться на остров, для проведения очередного ритуала. А когда я вернулся, то почувствовал что-то неладное. Не буду от тебя скрывать, я был не последним человеком, который помог нынешнему Наместнику сесть на трон, не многие порадовались моему участию, а когда я вернулся, то мне показалось, что в Замке происходит что-то не то. Первым моим визитёром был Волшебник, который в самой грубой форме потребовал Всадников Ночи для очередной облавы на элитар, попутно попытавшись объяснить, что в городе не далеко до бунта. В последнее я поверил, элитары перестали вести себя тихо, и теперь представляли угрозу не только для горожан, но и для власти в целом. — И чему он удивляется. Тогда их вожаком наверняка уже был Дани, а ждать от подростка взрослых решений не приходилось. К тому же те, кто был постарше, помнили Кровавую площадь, а он уже нет. — К тому же, мне стало понятно, что элитар и лиминов кто-то использует в своей игре. Второй Наместник взошёл на престол только полгода назад, но многие поняли, что он не просто мальчик на побегушках, готовый исполнять чужие решение. Его упрямство и принципиальность стали мешать некоторым чиновникам, а как итог, его стали опасаться. Так уж вышло, что историю с беспризорниками хотели повернуть против него. Если бы проблемы была не решена, его обвинили бы в беспомощности, если бы Всадники Ночи вырвались на свободу и искалечили людей, против него ополчился бы весь Материк. Я не знал всех этих подробностей, но когда Волшебник пришёл ко мне с требованиями, заподозрил что-то неладное. Я отказал ему, а сам, обдумав ситуацию, пришёл к выводу, что лучше всего просто убрать и лиминов и элитар из горда на какое-то время. — Значит, Артур был прав, и Мастер действительно был не против того, что я делаю, может ещё и спланировал всё за меня. — Ты, наверное, уверена, что твою выходку придумал тоже я?

— Артур говорил, что если бы Вы были против, то попросту не позволил мне сделать этого.

— Так то оно так, но я тогда даже не понял, что ты подслушивала. Мало ли зачем ты была в библиотеке. У меня был свой план, с меньшим вариантом успеха, для этого я и послал Артура в город с распоряжениями. Я не думал, что ты попытаешься сбежать. Мне казалось, что ты успокоилась. — Конечно, и если бы не учитель Диар и его умная книжка, вряд ли бы я оказалась в библиотеке. — Артур пришёл ко мне не сразу, напуганный и злой. Конечно, я нашёл тебя в лабиринте, но ведь я даже не знал, где расположился ваш лагерь. Я до последнего не мог понять, куда и зачем ты идёшь. Браслет ведь пытался тебя вернуть?

— Да. Но ведь Артур говорил, что благодаря браслету Вы знаете о своих учениках всё.

— Он прав, вот только маленькая поправка. Здесь, на поверхности — я Хозяин, и не только Таурмана, я могу видеть и чувствовать всю энергию, далеко за пределами Столицы, а вот лабиринт. Лабиринт это совсем другое, он живёт своей собственной жизнью, и там совсем другая энергия, он терпит моё вторжение, но не показывает слишком много. По правде сказать, я сообразил, что ты сделала только тогда, когда ты начала возвращаться назад. — Значит, Мастер не настолько всесилен? — Я ведь не один из Богов. К слову, дело было сделано, беспризорников бескровно удалось убрать из города, эту победу приписали Наместнику, и он заработал немного больше уважения в глазах горожан. — Как оказывается всё просто, а меня за всё это ещё и наказали. — Знаешь, на острове я решил, что обучение эолина идёт своим чередом, твои магические способности весьма скромны, и мне вполне достаточно пристроить тебя туда, где всегда можно будет найти. У тебя ведь тогда мало что получалось. — У меня тогда вообще ничего не получалось. И я не раз просила, чтобы он меня отпустил. — Но твоя выходка намертво перечеркнула все мои добрые намеренья. Тогда я испугался. Не многие способны противостоять воле Мастера, тем более редко ученик может пойти против воли браслета, а тут такое. Именно поэтому я решил больше тебя не учить. Посмотреть, что ты будешь делать, что станет с твоими способностями. — Боги, как оказывается всё было просто. Если бы у меня хватило ума притаится, я бы давно была за пределами Замка. — Вначале ты вела себя так, как я и предполагал. Затаилась, забросила книги, сторонилась всех и вся. Если бы не Артур, то вообще бы ни с кем не разговаривала. Прошло полгода, и твоё злобное уныние вдруг сменилось неким подобие умиротворения. — Он улыбнулся. — И тогда я понял, что ты не просто начала тихонько заниматься, но этот процесс начал доставлять тебе удовольствие. — Ещё бы, у меня ни с того, ни с сего начали получаться не самые лёгкие заклинания второго уровня. После полугода ничего не деланья. Наверное, Мастер не знает, что это такое. — Мне бы вызвать тебя, да поговорить по душам, но ты всё ещё смотрела волчонком, а потом твоя болезнь спутала мне все карты. Учитель Орион до сих пор не понимает, каким чудом ты выкарабкалась с того света, с такой болезнью не выживают. А почти сразу после болезни ты устроила тот взрыв. Тогда стало ясно, что тебя нельзя отпускать не под каким предлогом, раз уж твои способности стали развиваться столь стремительно и в таком объеме. К тому же я был не совсем уверен, что ты в свободное время не начнёшь чудить, поэтому, и придумал для тебя должность второго секретаря. К моему удивлению ты изменилась. Изменилось твоё отношение к учебе, а самое главное, я вдруг обнаружил, что, не смотря на твоё прохладное отношение, к Замку вообще, и моей персоне в частности, я могу тебе доверять. — Можно подумать остальным в Замке он не доверяет. — Дело в том, что после моего возвращения с острова, я почувствовал первые перемены. Замок постепенно разделялся на два лагеря, один из которых ничего не подозревал, а второй — ополчился против моей персоны вообще. Я не придал этому особого значения, после бунта лиминов всё пошло наперекосяк, мой авторитет заметно пошатнулся в глазах магов, узнай они, что Таурманом правит калека, и этому пришёл бы конец.

— Вы же Мастер, разве Вы бы такое пропустили? — Я недоумевала, а он как-то грустно усмехнулся.

— Я пропустил это. А ты до сих пор не знаешь, что именно благодаря твоему общеукрепляющему я остался жив. — Что? О чём это он? — Помнишь, я попросил тебя отнести одно письмо в город. А по возвращении ты нашла меня в спальных покоях без сознания? Я был настолько уверен в окружении, что даже не предположил, что меня очень медленно травят, и делает это никто иной, как мой первый стион. — Со всеми событиями, которые произошли позже я уже успела забыть об этой истории, хотя тогда мне болезнь Мастера тоже показалась ненатурального происхождения. — Я чувствовал устойчивый привкус в одном из своих ежевечерних зелий, но не думал ни о чём плохом. Мало ли, насколько мог устать Орион, только тогда, когда ты принесла своё общеукрепляющие, я понял, что происходит. Мне стало намного хуже, а когда я вызвал к себе Ориона, он проверил все мои снадобья и в одном из них нашёл то, что и должен был — тирадил, который постепенно отравлял мне кровь. Это мог сделать только Артур, только он имел доступ к моим снадобьям.

— А я? Учитель Орион? Том?

— Том. Том не мог, я для него почти святой, кто-то, кто внушает и уважение и страх одновременно, он до сих пор не научился мне врать, хотя служит больше тридцати лет. Что касается Ориона — он один из тех, кто доверяет мне, не оглядываясь. А ты даже не имела доступа к снадобьям, и к тому же тебя я был нужен живым.