Дэйв осторожно разложил на столе оставшиеся продукты. У меня мурашки по спине пробежали, даже по очень обнадеживающим подсчетам этих продуктов оставалось дня на два, максимум на три, а еще, если учесть, что потом начинается недельный пост… Мать перемать, нам светит голодать как минимум недели две. Мы-то ладно, привычные, а вот младшие. Мы встретились с Дейвом глазами и поняли друг друга.

— Надо идти сегодня. — Спокойно сказала я.

— Рискованно

— Сама знаю, но по-другому нам не выжить. Я пойду одна.

— Нет. Одной тебе нельзя. Подожди, пока Дилан вернется — сказал он и тут же осекся.

— Если вернется… — Мой голос звучал уверенно, хотя на душе скребли тысячи кошек. — А выживать надо в любом случае. Надо идти. Если что, присмотришь за остальными и Грина не выпускай ни под каким видом минимум недели две. — Я уже не смотрела на него, отвернулась и быстро прошла к своему закутку в подвале. Там как всегда прошли основательные сборы, в результате которых с собой были взяты кинжал, два ножа, толстый черный плащ, да еще кое-что по мелочи. Было уже достаточно поздно, поэтому детей не было в нашем жилище, они все разбрелись по улицам Столицы в поисках непонятно чего. Здесь остались самые младший — близнецы Вигинс четырех лет, да маленькая Дейра двух лет отроду. Это хорошо. Никто не станет проситься со мной. Затянув подуже завязки плаща я направилась к выходу. Я почти уже покинула жилую часть лабиринта, когда вспомнила о старой доброй традиции, которую лично я никогда не соблюдала, но уж если Дилан не вернулся… Монах как обычно сидел в своем закутке. К нему я решила зайти попрощаться. Отношения у нас, конечно, не слишком хорошие, но когда-то он помог выжить нам всем. Вопрос только надо ли это было. С другой стороны я прекрасно понимала, что если речь опять пойдет о наших жизнях, он снова будет нас спасать, не глядя ни на что.

— Уходишь? — спокойно спросил он. Его тон мне не очень-то нравился, но что я могла поделать?

— Ухожу. Присмотрите за остальными.

— Конечно. Иди спокойно, девочка и возвращайся. — Он вернулся к своей книге, теперь можно было идти на поверхность.

Старая система подземных ходов стала нашим домом восемь лет назад. Тогда… Тогда, когда многие в городе остались сиротами без приюта. Нам надо было выжить, и мы нашли свой способ. Теперь, правда, приближенные Наместника сокрушаются — перебили бы нас тогда — проблем было бы намного меньше. В чем-то, конечно, они правы. Жили бы они точно поспокойнее, просто надо было перебить еще сотню-другую отпрысков старинных элитарных родов. Правда, благодаря Наместнику, нас оставили живыми. Что ж… Сам виноват, за все в жизни надо платить. Я прошла еще метров триста запутанными подземными коридорами, эту часть я знала лучше всего, пройти здесь могла с закрытыми глазами. Поэтому и шла уверенно. Там, на поверхности будет совсем не так. Облава в городе еще не закончилась. Лезть туда сейчас было настоящим безумием, но выбор у меня был невелик. Без продуктов две недели мы все равно не продержимся, а выжить надо, хотя бы ради младших. Ладно… Я уже собиралась рвануть на поверхность, по уже ставшему привычным выходу, и вдруг остановилась. Этот выход вел на поверхность за два квартала от городской торговой площади. Что-то меня смущало, и надо было трезво оценить ситуацию. Выводы оказались неутешительными — если в городе облава — значит, засада обязательно будет и там. Эта догадка заставила меня тяжело прислонится к стене. И куда теперь? На площадь — более чем глупо. Там сейчас патруль наместника гуляет. Вернуться обратно в подвал — не возможно. Если бы только не предстоящий пост… И тут меня осенило. Через четыре дня начинается пост, а значит через три дня, рынок торговать перестанет, конечно, ведь сегодня будут разгружать все пришедшие суда в очень быстром темпе, а небольшая торговая площадь рядом с портом останется почти без охраны. Значит… Значит, вернуться назад и в другую сторону, по выученному лабиринту коридоров — только скорее.

Мои догадки подтвердились. Осторожно выбравшись из подземных ходов возле порта, я сообразила, что бедная портовая торговая площадь осталась совсем одна.

Правильно. Торг тут идет максимум часов до трех, а потом торговки оставляют весь свой товар на попечение охране, а та сегодня побежала лишние деньги зарабатывать. Что ж на пару ящиков съестных припасов у вас станет меньше — не обеднеете. Я уже было собралась идти к торговым рядам, как где-то вдалеке разнесся стук копыт. Черт! Резко нырнула за ближайшие стойки из ящиков и наткнулась на лимина. Дважды черт с его мамочкой. Только этого соседства мне не хватало, надо бы найти другое убежище. Копыта стучали все ближе. Я глянула на сидевшего парня и все же опустилась рядом. Была, не была. Решит выдать меня — погорит сам. Облава же не только на элитар была устроена. Казалось, парень даже не удивился, пробежал по моей фигуре растерянным взглядом и прижал палец к губам. Ага, а то я сама не догадалась. Два всадника въехали на площадь. Мы с моим нежданным соседом не видели их, но что-то в этом стуке копыт насторожило нас обоих. Звук, издаваемый этими странными визитерами, насторожил меня, но еще больше насторожило другое, — я могла чувствовать всадников. Да, как бы странно это не звучало, именно — чувствовать. С чего вдруг? Не понятно. Я вжалась с пространство между ящиками и мысленно запретила себе думать. Вообще. Мне пришлось сосредоточиться только на звуке топота копыт. Мой вынужденный соратник попытался выглянуть, но я, сама не знаю, почему опустила руку ему на плечо и покачала головой. Он хотел было возмутиться, но здравый смысл все же взял верх. Сколько прошло времени, я не знала. Мне казалось, что много — очень много. Но, думаю, это только казалось. Наконец шаги лошадей стали удаляться, когда они стали совсем тихими, парень все же выглянул. Потом сел на землю и побелел.

— Кто там? — нервно спросила я.

— Всадники ночи. — Я секунду переваривала услышанную информацию. Это плохо. Очень плохо. И, скорее всего, скоро они снова вернутся в порт.

— Ты за провизией? — спросила я его. Лимин удивился.

— А что если и так?

— Послушай, мне здесь что-то не нравится. Думаю, они вернутся скорее, чем мы думаем. В одиночку нам не справиться, а вдвоем…

— Еще чего.

— Есть хотят и ваши, и наши. А от наших с тобой смертей легче не станет никому. Не думай, что это нравится мне. — Он молчал, переваривал информацию, взвешивал все сказанное. Потом покраснел от досады, обиды и невозможности ничего изменить.

— Уговорила, пойдем.

Мы почти успели уйти, уже в конце торговой площади, нагрузив заплечные мешки провизией по самое не хочу, мы почти расстались, когда нас заметил кто-то из работников порта. Он тут же поднял крик, на который летела портовая стража и…

— Черт. Они возвращаются, — крикнула я парню. — Быстро за мной. — Он рад бы был не согласиться, но чувство самосохранения взяло верх. Мы бежали к углу старинного здания. Там был тупик. Мы оба это знали, но он уже не задавал лишних вопросов, а значит Всадники Ночи близко. Я рванула быстрее, нажала на два кирпича и вставила кое-что в образовавшийся зазор. Через секунду почти под моими ногами образовалось небольшое отверстие. Парень уже подбегал, только выглядел он еще бледнее. — Быстро вниз. — Уже кричала я. Он нырнул. Я дождалась, пока не услышала соскок. Потом вырвала это самое кое-что из зазора и резко прыгнула в яму.

Темнота. И ничего больше. Хотя нет. Еще чье-то сбившееся дыхание. Значит жив.

— Ты как?

— Они нас найдут!

— Нет.

— Откуда тебе знать? — От верблюда. Я ему тут жизнь спасаю, а он еще и не доволен. Хотя, он же лимин, что с него возьмешь?

— Книжки читала.

— Да, и что в этих книжках?

— Знаешь, много интересного. Но то, что подойдет к этому конкретному случаю так это то, что Всадники Ночи могут только чувствовать наши эмоции.