— Три луны назад ты говорил то же самое…
— Тогда у меня еще была возможность спасти и ее и ребенка…
— Ты не понимаешь одного. Пока об этой истории знаю я — это одно. Узнает наше племя, и ты навсегда останешься врагом и изгоем, а я не для того отдал столько лет своей жизни, что бы отдавать все свои заслуги чужому сыну.
— Отец, как ты можешь, ведь я люблю ее.
— Любовь это ничто, пустота. С нею ты ничего не добьешься. Забудь об этой белой деве, тебе нельзя было мешать с ней кровь, ее ребенок был бы изгоем, если ты каким- то чудом сможешь спасти ее — ваша жизнь будет хуже смерти.
— Отец, но все, что случилось — случилось по моей вине, я в ответе за эту деву.
— В их племени свои запреты, она знала, на что идет, когда пришла в твои объятья. Заметь, пришла сама, не ты вел ее силой. Сын, у нее своя судьба, и ты никто, что бы вставать на ее пути.
— Ты пытаешься лишить меня смысла жизни.
— Разве он в этом сын? Женщин у тебя будет столько, сколько захочешь. И из тех племен, какие сумеешь завоевать. Надо только немного подождать. А насчет нее… У нее был выбор, она его сделала и не стоит себя казнить за смерть той, которая отдала свою жизнь ради минутного приключения. Ты не был для нее большим. Да и вряд ли был первым…
— Может, ты и прав…
— Я вождь. А он прав всегда. Что ж, теперь иди, шаман ждет тебя на посвящение, после него ты сможешь выбрать себе невесту из нашего племени. Ту, которую захочешь… — Когда вождь остался один, то его лицо исказила гримаса боли — Боги, да простите меня за обман, ибо я спасал своего единственного сына. И будьте милостивы к той, что должна принести себя ради него в жертву.
— Госпожа…
— Сандра, я что задремала?
— Да, госпожа…
— Конечно, все-таки такое увлекательное чтение…
— Я бы не стала Вас тревожить, но с Вами хочет поговорить Первый стион… — Артур? А вот это что-то новенькое, такие люди и без охраны…
— Что ж, пусть заходит.
— Я хотел поговорить — он начал громко и уверенно, с порога, ни дать ни взять — целый день репетировал.
— Для начала, добрый вечер. — Старый, еще уличный прием. Для того, что бы перевернуть разговор в свою пользу, нужно слегка сбить собеседника. В данном случае — уверенностью и наглостью, раз ничего другого не остается.
— А ты как всегда в своем репертуаре, вот только крыть тебе больше нечем. Теперь не ты первая ученица Мастера.
— По-моему его первым стионом был ты — и я на это звание никогда не претендовала.
— Вот именно, что звание и никакого толку. Старый хозяин ничему не хотел меня учить, но это уже не важно. Еще немного и я смогу получить те знания, о которых ты даже и мечтать не смеешь.
— Рада за тебя. Рада, что Мастер оказал тебе такое доверие. — Нет, я не идиотка, просто как вести себя по другому я не знала.
— Как бы не так. Нет, я не жду милостей от прежнего Мастера, меня одарит будущий — ну, конечно, кто бы сомневался.
— Я рада, что ты решил разделить эту новость со мной.
— Не смей больше переходить мне дорогу, иначе…
— О чем ты? Что я тебе перешла?!
— Мастер взял меня в стионы, но потом занимался только тобой, а сейчас ты пытаешься сделать то же самой и с эолином. Я знаю, ты сегодня говорила с ним…
— Ага, благодаря твоему длинному языку, напридумывал про меня небылиц, а теперь благородный эолин пытается понять, что же из них правда! И все что мне надо, я возьму у нынешнего Мастера, и надеюсь, успею покинуть Замок еще при нем.
— Я тебя предупредил. На этот раз я не уступлю своего места.
— Будь оно свободно — я бы им не заинтересовалась, а теперь — иди. Уже поздно, твой новый Хозяин, наверняка заждался. Ему ведь надо отдать последние распоряжения перед сном. — Артур позеленел от злости, но удержался от дальнейших препирательств. Иногда он умел быть умным. Иногда я умела блефовать.
После моей истерики Мастер принял единственно верное решение — начал снова загружать меня по полной. Конечно, теперь о полноценной магической практике и речи быть не могло, но, тем не менее, каждый день он загонял меня в лабораторию и заставлял делать абсолютно ненужные, на мой взгляд, упражнения, от которых не было толку. Но его упрямство не всегда было бесполезным, в этом я уже не раз успела убедиться, поэтому, стиснув зубы, я делала все, что он скажет, но на полном автомате, не надеясь увидеть результат. В остальное время я либо работала в его кабинете, выполняя обязанности секретаря, либо шла на занятия к Ориону.
Последнее, кстати, мне нравилось. Учитель Орион почти сразу понял, что давать мне новый материал или просить выполнить старый — просто бессмысленно. Поэтому он нашел применение моим свободным рукам — часами напролет я занималась растиранием трав строго по часовой стрелке, сушкой цветов, грибов, отрыванием крылышек, короче говоря — рутиной, которая могла занять руки и заставить голову не сильно думать. Закончив с поручениями, я садилась и молча смотрела, с каким мастерством Учитель готовит снадобья, как аккуратно взвешивает ингредиенты, как почти по памяти приготавливает самые сложные снадобья. Войдя однажды в его кабинет, я застала его за работой. Я уже знала, что в такие моменты его лучше не тревожить, что он и подтвердил небрежным кивком в сторону стула. Я сидела и следила за приготовлением какого-то сложного снадобья, Орион что-то шептал себе под нос и не отрывал взгляда от стеклянного пузырька, тот постепенно становился розовым. В пузырек ушла порция льняного семени, и он поменял свой цвет на малиновый, несколько граммов грубо протертого корня лопса и пузырек зашипел. Еще немного и жидкость в нем стала темно-синей. Орион поднес его к горелке и постепенно стал вливать в пузырек другое снадобье, когда из пузырька пошел чуть заметный пар, учитель, стараясь не потревожить содержимое, поставил его на специальную подставку и обернулся ко мне:
— Ты на урок, или так, от нечего делать.
— На урок. А Вы готовили снадобье Роэлина? — его лицо на секунду выдало смятение, творившееся в душе, потом Орион попытался примерить маску спокойствия — но только попытался.
— Откуда ты знаешь? — Тут в смятение впала я, действительно, откуда, учитель Орион мне ничего подобного не рассказывал, да и вряд ли я могла что-то читать…
— Может быть, я читала о нем. В последнее время я столько книг перелистала, что теперь уже и не вспомню, о чем они…
— Это вряд ли. Снадобье Роэлина относиться к запретным, и его рецепт храниться в только в одном месте в Замке, но да ладно. Раз уж ты смогла его узнать… Знаешь для чего его применяют?
— Для того, что бы обновить кровь.
— Правильно. Значит действительно, ты о нем где-то читала. Теперь подумай, для кого я его готовлю.
— А что тут думать, это и так ясно.
— Будь добра, молчи об этом.
— Конечно, Учитель. Да мне и рассказывать особо некому.
— А как же Эолин и Артур?!
— А что они.
— Говорят, они оба проявляют в последнее время неподдельный интерес к твоей скромной персоне?
— Можно, конечно, и так сказать, вот только этот „неподдельный“ интерес мне уже давно поперек горла встал. Один угрожает, второй угрожает, оба никак не дождутся… — Я выпалила все это на полном автомате, оттого, что просто устала от подвешенного состояния, а котором находилось последние дни, и только высказав почти все, сообразила, что несу лишнее. Это мое положение, пока еще привилегированное, Орион же — простой учитель, который, с одной стороны принес присягу Мастеру, но с другой стороны потом не сможет не принести ее эолину — Простите, Учитель, меня что-то занесло…
— Ничего, это ты меня прости. В последнее время на тебя и так много всего валилось, а тут еще и я со своими глупостями. Все устали, а я хочу лишь одного, что бы у нас было время отдохнуть…
— Мастер сильно подорвал здоровье, когда лечил меня?
