– Тех, что были высажены на какой-то остров?
– Они были высажены здесь, на этом острове…
– Что?! Значит, тот остров-призрак, о котором спорили подвыпившие моряки, и наша плавучая тюрьма…
– Один и тот же феномен, мисс Эвелина. Мы повторили судьбу Томпсонов.
– Но в таком случае… Нет, не могу поверить!
– И тем не менее это так. Именно сюда, к этому острову, причалила в тот роковой день яхта «Даная». Именно здесь Джордж Томпсон навязал брату иезуитское пари, в силу которого тот остался с семьей на острове и…
– И, надеюсь, вы не станете утверждать, что они живут здесь до сих пор? – перебила журналистка.
– Нет, не стану. М-р и миссис Томпсон умерли больше двух лет назад. А вот дочь их, мисс Норма, живет здесь до сих пор.
– Вот оно что! Так это ее видели вчера немцы? У нее вы проводите время? Ну, что же…- горько усмехнулась Эвелина. – Как она здесь устроилась, как ей живется? Она по-прежнему хороша собой?
– Бесподобна! Я никогда не видел…
– Все ясно! Можете не продолжать. Ужасно романтичная история!
– Дело не в романтике. Ей очень трудно одной. А теперь и не безопасно, как сами понимаете. Знаете что, мисс Эвелина, давайте уйдем от этих негодяев, попросим Норму приютить нас в ее жилище.
– Вы смеетесь надо мной, м-р Крымов?
– Нет, почему же?
Журналистка гордо выпрямилась.
– Потому что, во-первых, я женщина, во-вторых, – американка. И скорее соглашусь делить кров с негодяями, чем поклонюсь другой женщине, которая успела показать свое отношение ко мне.
– Но вы совсем не знаете ее…
– Зато я очень хорошо помню, как она выбила у меня из рук цветы. И хватит об этом! – Эвелина встала, по лицу ее пробежала жесткая усмешка. – А вы действительно не теряли здесь время, Крымов. Нашли не только «золото», которым собирались поделиться со мной, но и откопали такое сокровище! Вот и одарите ее своим «золотом».
– Вы не справедливы к ней, мисс Эвелина. Что же касается моего «золота»…
Но в это время в кустах хрустнула ветка и что-то сильно зашуршало. Американка отпрянула в сторону. Денис раздвинул ветви и увидел ехидно ухмыляющееся лицо Курта.
– Не пугайтесь, прекрасная Эвелина, это всего лишь ваш покорный слуга. Прошу прошения, что нарушил ваш тет-а-тет. Но понимаете – пересидел ногу.
Лицо Эвелины покрылось красными пятнами.
– Как вы могли… Как смели подслушивать?!
– Ну к чему столько эмоций, дорогая Эвелина? Вам это просто не идет. Вы разочаровываете меня. А я еще хотел сделать вам комплимент: поверьте, я в восторге от вашего благородного негодования. Вы стопроцентная американка!
– А вы стопроцентный подлец! – Эвелина метнула на него взгляд, полный ненависти, и быстро пошла прочь.
– Ха-ха-ха! – залился немец.- Как мы горды! Но отказаться от золота… Даже сумасшедшая ревность не может оправдать такой глупости.
Курт выбрался из-за кустов:
– Ну, а ты, Крымов, тоже кипишь возмущением, тоже готов взорваться эмоциями? И зря. Ты на моем месте поступил бы точно так же. А если бы не сделал этого, я счел бы тебя круглым идиотом. Кстати, наша дражайшая Эвелина, как ты знаешь, точно так же подслушала вчера мой разговор с Гансом. Вот цена ее благородных эмоций! И не преминула передать этот разговор тебе. Не удивляйся моей осведомленности: я и вчера после ужина сидел здесь, в кустах, и все слышал. А ты, оказывается, ловкач. Я бы тоже не прочь был завести себе здесь подружку. Но сам видишь, в этих американках столько спеси…
– Не паясничай, Курт!
– Ах да, я и забыл, ты не привык говорить о женщинах в таком тоне! Хватит прикидываться чистюлей. Мне это надоело. Поговорим начистоту. И предупреждаю – наш разговор последний.
Денис отвернулся.
– Нет, ты послушай, послушай! И потрудись запомнить все, что я скажу.- Курт зашел с другой стороны, стараясь не спускать с Дениса цепкого взгляда. – Во-первых, никакого француза я не убивал, ты не видел этого. А если тебе нашептала твоя краля, тем хуже для нее. Надеюсь, ты понял меня. И научишь ее впредь не распускать язык. Во-вторых, остров мой и я никому не позволю распоряжаться своей собственностью. То, что какая-то девчонка высадилась здесь прежде меня, не имеет никакого значения. И чем раньше ты ей втолкуешь это, тем лучше,- он нервно прошелся вдоль берега и остановился перед Денисом.- А раз остров мой, я могу делать с ним все, что хочу. Да, я решил продать его. Безразлично кому, хоть Пентагону, хоть самому черту, кто больше заплатит. И никто, слышишь, никто не помешает мне сделать это!
Он снова прошелся по бичевнику, копнул землю носком ботинка:
– Я мог бы не говорить тебе всего этого, не тратить времени. Но тут появилось новое обстоятельство… Я только сейчас узнал, что ты нашел золото, спрятанное здесь пиратами. Секрет твой лопнул!
«Дурак!» – мысленно усмехнулся Денис.
– Американке ты уже обещал поделиться кладом. А мне – молчок! Хорош борец за справедливость! А ведь сокровища-то, честно говоря, мои, раз они найдены на моей земле. Но не будем формалистами. Клад пока в твоих руках, и так просто ты его, конечно, не отдашь. Поэтому поговорим, как деловые люди. Я знаю, что такое золото. И если это действительно стоящий клад, вот мое предложение: я забираю его у тебя. Все золото. Ни на какие доли дробить его не будем. А ты… Ты можешь делать с островом, что хочешь, хоть всех ученых на него свози. Видишь, сколько возможностей я для тебя открываю: и доказать свое бескорыстие, и внести свой «вклад» в «дело мира». Ну, по рукам? Договорились?
Денис невольно отвел руки за спину.
– Не о чем мне с тобой говорить.
– Ты пожалеешь об этом, м-р Крымов. Золото твое я все равно заберу. По суду заберу! Что же касается острова, то у тебя ничего не выйдет. Нас теперь здесь двое. И мы ближе к Америке, чем к России. Я не остановлюсь ни перед чем, ты знаешь, – немец круто повернулся и зашагал к лагерю.
Денис опустился на лесину. Положение его было, в самом деле, незавидным. Но не капитулировать же перед фашистом!
Глава двадцать вторая
Неожиданный каприз Эвелины поставил Дениса в чрезвычайно затруднительное положение. Совесть его по-прежнему не могла смириться с тем, чтобы бросить журналистку в обществе столь опасных негодяев. Но и оставаться дольше в лагере он не мог. Как же быть? Снова поговорить с Эвелиной? Сделать это в более решительной форме? Но он не знал еще, как отнесется к его планам сама Норма. А если она тоже будет против?
Денис положил принесенную рыбу в траву и начал поправлять костер. С берега потянуло ветром. Солнце нырнуло в черную, быстро надвигающуюся тучу.
Из шалаша выглянула Эвелина.
– Наконец-то! А я уж думала… Вы знаете, что Курт и Ганс еще час назад отправились куда-то в лес?
– Зачем?
– Хотела бы я это знать.
Денис сунул руку в карман.
– Нож! Они похитили мой нож! Куда они пошли? В какую сторону?
– Вот так, прямо по берегу, – показала журналистка рукой в сторону Круглой бухты. – Теперь вы разожгли их любопытство. И «кладом» и пещерой.
– Пещерой? Они говорили о пещере?
– Да, кажется…
– Мисс Эвелина, я вынужден вас оставить. Эти двое… Словом, я боюсь за Норму. Она же ничего не подозревает. Они могут застать ее в пещере, и тогда… Я должен немедленно предупредить ее.
– Но сегодня, сейчас вам ни в коем случае не следует уходить отсюда. Я не могу сказать ничего определенного, но кое-какие реплики немцев…
Однако Денис уже не слушал ее. От одной мысли, что Норме грозит опасность, мозг его не воспринимал ничего другого, а ноги сами неслись к пещере.
Между тем черная туча с грозно клубящимися фиолетовыми краями закрыла уже полнеба. Тяжелые волны с грохотом обрушивались на берег. Птицы умолкли, спрятались в глубь леса. Ветер усилился. Воздух стал плотным и упругим. Все говорило о надвигающемся шторме.
Но вот и знакомая тропинка. Денис в два прыжка поднялся вверх по склону, миновал поляну с развалинами хижины и выбежал уже на дорожку, ведущую к зарослям орешника, как вдруг упал, споткнувшись о протянутую через тропу веревку.
