Литмир - Электронная Библиотека
A
A

13.07

Разстрига простонал и встал. Подойдя к книжным полкам он снял оттуда ряд книг и принялся их перелистывать. Но это дело мало шло вперед. Время тянулось монотонно и состояние крушения не проходило.

Он пытался что нибудь предпринять. Но всякий раз как он начинал что нибудь делать — писать ходить читать, он опасался, что впадет в состояние из которого от только вышел и попадал дважды и заставлял себя бросать начатое. Эта неопределенность и опасение самого себя мучили его больше теперь, чем две истории только что случившиеся.

Что же предпринять. Он думал и раздумывал и ничего не мог решить. С одной мысли он перескакивал на другую, с мысли на мысли и ни на чем не мог остановиться. Позвонить, чтобы ему дали что нибудь поесть, так как он был голоден. Нет это воображение, так как у него нет никакого аппетита и все это одни привычки. Позвонить в лес и узнать кто там — не стоит зачем? Позвонить домой — но жены вероятно нет дома.

Сам не замечая того он опять впадал в игру. Сперва вопросы были обычными и насущными. Но потом содержание их стало меняться и становиться более отвлеченным. Потом он сел задавать себе вопросы несколько странные — стоит ли разрушить город, осушить реку, упразднить солнце.

На все вопросы он отвечал — нет не стоит, нет незачем, и как будто качался на качелях да и нет, да и нет, все меняя тему и скользя, улыбаясь, размечтавшись, распустившись в теплой воде, разлегшись, принимая позы все более свободные непринужденные, пока наконец не улегся на ковер, глазами в потолок и все задавал вопросы. Не сделать ли и отвечал — нет, оттого то.

Как дошел он до вопроса — не упразднить ли Бога и ответил — нет не стоит, но почему не стоит упразднить Бога, он сразу ответить не смог.

Какие ответы не подбирал он — все они негодились.

Что вся эта история имела какое-нибудь оправдание. Но какое.

Так он вертелся вокруг вопроса о Боге, то решая, то отменяя свое решение, но так и не мог решить почему не стоит упразднять Бога. Нужно упразднить, чтобы вся эта каша не повторялась, не вертелась, чтобы не было выдумщика начиняющего людей всеми этими желаниями и приводящего к страданиям и горю. Но не стоит был ответ его игры. И на все свои атаки Бога он отвечал одним — не стоит.

Лежа на полу, на спине, раскинув руки он все думал и говорил. В таком виде в эту минуту его застала лебядь, вбежавшая в комнату. Увидав разстригу на полу, она закричала от испуга, но разстрига спокойно поднялся и громко сказал ей духовным голосом — не стоит.

Что не стоит, что с вами? — закричала опять лебядь. Почему вы на полу.

Разстрига сконфузился.

Я упал в обморок от всех историй сегодня. У меня больше не было никаких сил переносить эти хитросплетения и сплетни. Придя же в себя, я не поднялся, решив что не стоит.

Но если вам плохо, то надо позвать врача. Не стоит. Все равно никакой врач ничего не сделает.

Почему

Потому что надо лечить и вас, и меня, и самого врача.

Ах, в этом вы правы, разстрига. Действительно все мы больны. И я тоже не вижу исхода этому.

Она вдруг стала грустна и печальна. Разстрига поднялся. Он опять хотел сказать — исповедуйтесь, но спохватился вовремя.

Нам остается рассказать друг другу в чем дело, а там посмотрим.

Я вам расскажу все. Я заехала сегодня утром к вашей жене и что то ей сказала. Что — я сама хорошо не помню. Она мне ответила что то по поводу щеголя, что я также плохо помню. Но это так меня взволновало, что вынуждена была я броситься к умнице, которую я так люблю, чтобы выяснить в чем дело. Я ей ничего не сказала особенного. Вы сами видели. Я была взволнована. Но что же из этого. После того как вы уехали в машине вашей жены, которую я у нее попросила, так как так разволновалась, что не могла ехать в своем торпедо и я увидела, что умница так разволновалась, что просила меня оставить ее на улице и самой ехать в лес. Теперь я знаю, что она была у купчихи, а потом куда то уехала совсем взбудораженная.

Я знаю, перебил разстрига, она была у меня, но до этого еще куда то ездила. А куда она уехала от меня я ничего не знаю. Может быть она и теперь там.

Зачем она приезжала к Вам?

Затрудняюсь вам сказать. Я думаю, что она надеялась видеть мою жену или хотела написать ей письмо.

Вашу жену. Почему после свидания со мной и с купчихой ей понадобилась ваша жена.

Не знаю

Неправда, вы знаете, скажите, действительно, Вы напрасно волнуетесь. Я право не знаю.

Нет это не так. Какие отношения у вашей жены с умницей.

Я думаю никаких

Неправда, вы в заговоре против меня, вы все сговорились наказать меня, это неправда, что нужно вашей жене от умницы. Право не знаю.

В лесу купчиха устроила мне сцену и Бог знает что говорила. Я думаю, что этим все ограничится. Но теперь я вижу новую женщину. Боже что это.

Что вы предполагаете, Бога ради скажите что же вы предполагаете, умоляю вас, прошу вас скажите о ваших предположениях.

Ах, вы сами отлично знаете, что я предполагаю, так как ничего другого предполагать кроме того, что я предполагаю предполагать я не могу. И жена ваша не жена ваша и не жена, а злодей так как разбивает она все и разбивая разбивает гнездо в сердце умницы.

Боже, разве вы не видите, как гонятся они за мною и отгоняют и гонят прочь. Разве вы не видите, что у меня нет больше сил лететь, что крылья мои выдохлись и уже не держит их воздух. Разве вы не знаете, что сегодня с утра ставят они мне сети и меня держат в сетях и сети меня держат я вырываюсь и стреляют они и охотятся на меня. Вы, благословляющий эту охоту, вы думаете что если охотник застрелит лебядь, то значит лебядь должна быть застреленной, иначе он ее бы не застрелил. А я думаю иначе, я думаю, что если лебядь и должна быть застреленной, то он ее не застрелит, ибо не должно быть должно быть, когда я не хочу, когда рвусь, когда я верю верой на вере о вере и вере и вера сметает охотника и его пулю и утверждает что не прострелен будь глудь лебяжья.

Я не хочу этих хитросплетений, ни охоты, ни нравов купчихи, ни нравов вашей жены. Я хочу, чтобы они бросили ружье и не охотились больше, ибо я уже ранена и ранить меня опять — значит не ранить, а добить. Я хочу чтобы вы не благословляли эту охоту, а уберегли меня, защитили меня от новой напасти. Не покоряйтесь судьбе и преопределению определений. Не верьте в неотвратимое. Желайте и желайте, пока не вооружитесь терпением и теперь пением будет терпение и терпению не будет конца. Не вы ли проповедовали, — вы, а теперь молчите. Разстрига, защиты прошу у вас, пока не приехала купчиха, защитите меня, укройте меня, спасите меня, благословите меня, ите меня, ите меня исповедуйте меня, исповедуйте меня, разстрига.

На полу коленопреклоненной стояла лебядь перед разстригой, распустив белые свои рукава по ковру. Ее шея завязанная узлом, лебядь вчера простудилась сузилась от мольбы и надежд. Она стала перед ним, как некогда стояла в храмах, но если бы перед ней был не разстрига, а стул, а стол, а комод и бегемот она все равно стояла бы и говорила глупости. Но терпение разстриги не вместило этого нового припадка.

К черту, закричал он отшатываясь, кидая в сторону стул и спасаясь от лебяди за ближайший ствол, к черту вашу исповедь и все ваши разглагольствования. Я с ума сошел, может быть, но я не хочу, черт возьми, не хочу ни проповедей, ни молитв, ни рассуждений о том должнобыть должнобыть или должно быть должно быть не должно быть а если должно быть то что должнобыть должно быть или не должнобыть и почему не должно быть.

Нет, нет, нет, кричал он на изумленную лебядь, никаких религий, никакой веры, никакого Бога. Он бегал угорелый из одного конца комнаты в другую.

Нужно покончить со всем этим, иначе это уже перестает быть достопочтенным. Все уничтожу. Да, да, да. Я решил всех уничтожить, убить, так как все мы прогнили от религии, веры, убеждений и покаяний. Но так как мне некогда ездить охотиться за всеми, как все охотятся на вас, якобы, то я решил застрелиться здесь же не откладывая, и прежде застрелю вас.

34
{"b":"121881","o":1}