– Добрый день, Лев Георгиевич, – сказал Нарышкин.

– Добрый день, господин главнокомандующий.

– Мне доложили, что я могу вас поздравить с уничтожением еще одного рассадника коммунистической заразы.

– Можете.

– Уже известны какие-то конкретные данные по объекту? Размер? Водоизмещение? Вооружение? Количество уничтоженных повстанцев?

– Никак нет, ваше превосходительство! База находилась на большой глубине. Получение разведданных крайне затруднительно.

– В таком случае у меня нет к вам вопросов. Но они есть у нашего общего знакомого, господина Григория Морозова. Как вы знаете, скоро будет заслушан ваш доклад в Генеральном штабе. Думаю, Опричник обязательно явится. Вы уничтожили самого ценного его агента, так что будьте готовы к любым провокациям.

– Благодарю за предупреждение, господин адмирал Объединенного флота! Как здоровье Его Величества?

– Я думаю, к вашему докладу его состояние останется в норме. Однако… Последствия того события, о котором вам хорошо известно, будут сказываться еще долго.

– Как долго?

– До конца жизни Императора. И я думаю, конец не за горами.

– И тогда на трон взойдет старший отпрыск Императора?

– Вы же знаете о заболевании царевича. Вряд ли Сенат и Имперский Совет допустят Алексея к управлению Империей.

– Тогда кто будет руководить государством? Регент? Или Алексея женят на некой наиболее подходящей особе, и уже она возьмет в свои руки бразды правления?

– Вы, Лев Георгиевич, задаете вопросы, которые могут стоить кому-то жизни. Но вам, моему верному соратнику, чьи знания и опыт я очень ценю, отвечу. По крайней мере, это избавит вас от необходимости задавать те же вопросы другим людям, относящимся к вам не столь лояльно… В настоящее время ближайшее окружение Императора не рассматривает варианты, о которых вы только что упомянули. Его Величество, разумеется, в курсе состояния своего здоровья. Ему лучше других известно, что его жизнь может оборваться в любой момент. Поэтому Император заранее, еще несколько лет назад, подготовил бумаги, в которых указано имя следующего наследника. Хотите знать, чье?

– Очевидно, это большая государственная тайна?

– Не такая уж большая. Думаю, вам эта информация может быть полезна. Имя наследника… – Димитрий Нарышкин сделал паузу, всматриваясь в своего протеже. Лицо командующего космическим флотом Империи осталось непроницаемым. – …Анастасия. Младшая дочь Императора.

– Не может быть! – воскликнул адмирал. – Она же совсем еще ребенок, ей всего четырнадцать лет…

– Исполнится четырнадцать. Император убежден, что она – лучшая кандидатура на трон, когда тот станет вакантным. Император надеется, что, когда он покинет этот мир, Анастасия достаточно повзрослеет, чтобы самой управлять государством.

– Интересно, как отнеслись к решению Императора другие претенденты на престол?

– Кто – другие? Вы имеете в виду Алексея или тех, кто за ним стоит? А кого, собственно, интересует их мнение! У нас достаточно ресурсов и возможностей, чтобы выполнить волю Императора как при его жизни, так и после его смерти. После того, что совершил Александр Шестой во благо Империи, иной задачи у его подданных просто не может быть. А если кто-то думает по-другому, то это изменник, и место такому негодяю – в пыточных подвалах Серого Замка Опричника.

– Слишком часто история нарушает наши ожидания.

– О чем вы говорите?

– Кто станет следующим Императором, если – предположим только на секунду, – Анастасия погибнет до того, как вступит на трон или успеет обзавестись дитем?

– Погибнет?!

– Случайно, разумеется.

– Хороший вопрос… Да, вы правы. Я понял, что именно вы хотели мне сказать. По закону о престолонаследии следующий кандидат – Алексей… Значит, если девочки по каким-то причинам не станет… Но вы же знаете, что детей Императора убивать не принято! Проклятие Императорского Дома Романовых…

– А зачем убивать? Девочка может умереть собственной смертью. Есть тысячи способов.

– К чему Вы клоните?

– К тому, что нужно усилить охрану царевны в десять, нет, в двадцать раз!

– А вот это решать уже не вам. До встречи в Генеральном штабе!

Командующий космическими войсками задумался.

Старый служака, потомственный аристократ, он, однако, никогда не вмешивался в политику Империи. Делал свое дело, как умел (а умел хорошо) – и всё.

Его военная карьера началась с того, что после окончания кадетского летного корпуса ему доверили бомбонесущий ракетоплан – и не просто как первому пилоту, а в качестве командира корабля.

Пилотирование такого летательного аппарат требовало недюжинной смелости и филигранного летного мастерства. Ракетоплан запускался обычно с крейсера или линейного корабля, летящего на низкой – на границе атмосферы – орбите; иногда, впрочем, запуск производился с умзалоцентрической орбиты.

Машина с боеприпасом тормозилась маршевыми двигателями, по пологой траектории спускалась до высоты десять-пятнадцать тысяч метров над уровнем Умзалы, после чего сбрасывала бомбы или ракеты. Управляемые снаряды наводились на цель, как правило, с поверхности Умзалы, – специальной группой диверсантов.

Бомбардировщику, освободившемуся от ракет и бомб, хватало сравнительно небольшого импульса маршевых двигателей, чтобы вернуться на орбиту и состыковаться с кораблем-маткой для пополнения боезапаса и топлива.

Благодаря космическим скоростям за все время войны повстанцам не удалось сбить с поверхности планеты ни одного самолета Империи. Были диверсии, случались отказы техники. Но попасть ракетой по машине, несущейся со скоростью пять километров в секунду, очень сложно…

Разумеется, были и трудности. В частности, малейшая неточность пилота при работе рулями глубины могла привести к полному разрушению космического планера.

По настоянию новоиспеченного командира, часть функций по пилотированию тяжелого ракетоплана доверили бортовому компьютеру, сократив тем самым экипаж с четырех до двух человек. Что в условиях тотального дефицита летного состава стало настоящим спасением для воздушно-космического флота Империи.

За счет навесных ракет, запускаемых из верхних слоев стратосферы, удалось почти вдвое увеличить бомбовую нагрузку; соответственно, во столько же раз сократить затраты на один машино-вылет.

Собственно, с этого сверхуспешного освоения новой техники и пошла вверх карьера молодого дворянина.

Недавнему выпускнику летной академии дали в подчинение уже три машины, потом – шесть, двенадцать, двадцать четыре…

«Бомбардировка объектов на поверхности Умзалы-Екатерины на пикировании из Космоса…», – так называлась диссертация молодого офицера (закрытая, разумеется – как и все, что связано с космическими войсками). На защите был весь высший имперский свет. Многим хотелось своими глазами увидеть человека, который всего за полгода произвел настоящую революцию в технике и тактике пилотирования космических самолетов.

А потом была Высшая Академия, после неё – медленное, но упорное восхождение по ступеням карьеры.

Дольше всего бывший пилот ракетоплана задержался на последней ступени – должности заместителя командующего космическими войсками…

Командующими родов войск в Эриданской Империи часто назначали не по профессиональным качествам, а по принципу личной преданности Императору или, что важнее, по степени родства с Императором. Командующий Космическим флотом (как, скажем, и Сухопутными войсками) должен был, прежде всего, быть хорошим политиком. Уметь слушать и видеть, что твориться при дворе, уметь обходить подводные рифы дворцовых интриг.

Старый служака Лев Прозоров был плохим политиком и никудышным интриганом.

Часто он бывал по-офицерски честен, по-солдатски упрям. Если был уверен в своей правоте, шел до конца…

Из-за этих своих качеств приобрел немало влиятельных недоброжелателей среди гибкоспинных лизоблюдов, коими во множестве заполнены любые коридоры власти, особенно во времена больших перемен, когда наверх всплывает всякая пена.