Не оставляя шансов никому,
предательской слезой из-под ресницы
душа скользнула в тёмную волну,
отчаянья.
А чувства, словно птицы —
рассеялись по людным площадям,
униженно собрав с чужих ладоней
те зёрна, что кидают голубям,
но зёрна превратились в крошки боли,
царапая сознание и рот
бесстыдством унизительной подачки.
Кровь взбунтовалась…
Даже пищевод,
не мог душе простить подобной фальши,
отказываясь жалость принимать,
он спазмом тошнотворного рефлекса
хотел меня за слабость наказать,
и выправить сюжет нелепой пьесы.
Неистово кричали облака
о гордости.
И солнце заклинало
быть сильной…… неподкупной быть… пока…
пока еще возможно быть……
Я знала,
что рано или поздно не смогу
мириться с постоянным униженьем
в плену любимых глаз, горячих губ…
И обрывая нити притяженья,
с улыбкою шагнула в темноту —
в чертоги одиночества и неба,
достоинства провисшую струну
натягивая в сердце до предела.
И вновь в моих глазах блеснула сталь
привычно…
…………очарованно…
………………………победно…
Ах, видит Бог, ни капельки не жаль
чужого, опьяняющего неба,
где мне уже, наверно, не летать
и крыльями не гладить тёплый ветер…
Я Шёпотом ушла в седой закат,
и Музыкой воскресла на рассвете…
Как тысячи, давно погасших звёзд,
легла на дно, захлёбываясь морем,
и долго ещё лёгкий Альбатрос
кружился, обезумевши от горя,
как будто бы искал мои следы
в седых волнах, вскипавших белой пеной,
и требовал сурово у воды
улик и подтверждения измены.
А я не изменяла никому —
давным-давно повенчанная с Ветром,
смывала иллюзорную вину
потоками воды, тепла и света………
