Перепрыгнув через верхушку волны, пронзив завесу из белой шипящей пены, лодка, разом лишившись веса, полетела в глубину черной разверстой пучины…

Едва забрезжил рассвет, путники собрались в дорогу. Вперед послали Полагмара и Майлдафа — посмотреть, не поджидают ли их пикты при выходе из скал. Впрочем, пиктов сейчас не опасались. После битвы с тургартом, шквала с грозой, степного пожара пикты скорее всего не отправились бы с первыми лучами солнца на боевую вылазку, что и подтвердили вернувшиеся разведчики. У народа пущи было в запасе время, чтобы настичь и убить дерзких пришельцев. Ускользнуть тем было некуда, до любой границы было не меньше седмицы пути, а гонцы и барабаны пиктов передавали вести с огромной скоростью от селения к селению, от клана к клану.

Волки к рассвету поутихли, но, едва взошло солнце, затеяли настоящие переговоры. Вой слышался то с одной, то с другой стороны, при этом ни разу ни один волк не перебил другого. Ни одного волка люди пока не видели. Звери искусно прятались в камнях, щелях и им одним известных норах.

— Как будто разговаривают, — высказал наконец общее впечатление Родригес-младший.

— А они разговаривают, — без тени насмешки объявил Полагмар.

— Несомненно, — поддержал барона Майлдаф.

— Интересно, о чем? — Молодой зингарец захотел узнать побольше.

— О том, кого из нас сожрать первым, — мрачно пошутил Алфонсо.

— Вовсе нет, — все так же серьезно возразил гандер.

— Так ты знаешь, о чем они воют? — загорелся Евсевий.

— Точно не поручусь, так же как и ты за писания гномов, — с прежним спокойствием пояснил барон, — но по сути все ясно.

— Ну так поведай нам, вдруг это важно. — Сотти никак не желал верить, что это не розыгрыш.

— Итак, — с важным достоинством начал Полагмар, — волки, как и люди, живут там, где им лучше, по крайней мере, стараются поступать так. В Гандерланде они в конце весны поднимаются в горы, потому что к этому времени там вырастает сочная и густая трава и олени уходят на верховые леса и луга, а олени — главная еда волков из крупной дичи. Полевые мыши также выходят из нор и успевают достаточно размножиться. А по осени волки вслед за оленями возвращаются в долины и тогда не брезгуют напасть на скот. Летом они тоже таскают овец, но летом это не так заметно.

— А они всегда идут в таком количестве? — осведомился Евсевий.

— Нет, довольно редко. Обычно семьями, но случается и так. А поскольку каждая волчья семья живет на своей земле, то все остальные как бы приходят к ним в гости, но прежде спрашивают разрешения. А еще они советуются, как идти дальше, или приглашают других идти с собой. Вот об этом они сейчас и говорят.

— И когда же планируется выход и почему именно здесь? — не отставал от Полагмара Сотти, стараясь найти брешь в теоретических построениях барона по поводу волчьего языка.

— А они идут вместе с нами, — обрадовал всех барон. — А здесь, потому что пикты не заходят в скалы и вообще не охотятся вдоль ручья. Он у них священный, а значит, и добычу у волков не отнимают. В скалах волки со всей округи собираются и уходят наверх. Нам повезло. Мы попали сюда как раз о такой день.

— Это они тоже тебе сказали, месьор? — выговорил ошарашенный Деггу.

— Нет, об этом я уже и сам догадался, — высокомерно изрек Полагмар. — Не так уж трудно.

— А у меня есть мысль, — изрек вдруг примолкший было Майлдаф.

— Неужели? Весьма, весьма отрадно, — съязвил Арриго.

— Она такова, — не обращая внимания, продолжал Бриан. — Конана среди нас нет, но проводник нам нужен. Проводника берут обыкновенно из местных, как, например, когда-то меня.

— Как же, помню, — заметил Евсевий. — До сих пор аукается.

— Здесь проводника не добудешь. Не вижу причины, отчего бы не использовать волков. Они не хуже Конана знают, куда надо идти.

— А ведь это занятно. — Евсевий поскреб бороду, что он делал только в случаях необычайно важных. — Пожалуй, от реки нам уходить не стоит — в лодках посуху не пройдешь, а пешком заблудимся — да и подземный город нам на руку: в развалины пикты не полезут, а нам — не впервой. А вот пока мы туда доберемся, нам лучше быть в сопровождении волков. К ним пикты не подступятся. Им тоже жить охота, а с такими стрелами я бы на волка не пошел.

Рассуждения Евсевия были признаны разумными и приняты как руководство к действию, поскольку ничего лучшего никто придумать не сумел.

Взялись за весла, и скалы медленно поплыли назад: в извилистой протоке сильно разгонять вельбер не было смысла.

Когда лодки проходили мимо странного рисунка на стене, Майлдаф, опережая предупредительное восклицание Деггу, неожиданно вскочил на ноги, едва не опрокинув челн.

— Евсевий! Ты посмотри! Я же говорил, что город построили паки! Твои гномы остались на Севере, в Граскаале. На закате их нет, это мне король рассказывал.

— Митра Солнцезарный! — проговорил Евсевий. — Так вот откуда они явились!

— Кто? Какие, в конце концов, паки? Я о них уже в третий раз слышу. Куда явились? — занервничал Арриго. — Я не понимаю вас, месьоры, Положительно не понимаю!

— Паки — это вроде гномов, только поменьше и поглупее, оттого и не такие вредные, — доходчиво разъяснил Бриан. — Живут у нас в Темре, только в горах. Я многих лично знаю. Шумный народец, но гостеприимный. А что хотел сказать друг Евсевий, этого я и сам не понимаю.

— Хочу лишь то сказать тебе, Майлдаф преславный, что паки те из сих краев явились в Темру, когда их силою своей изгнали гномы из сих земель, куда пришли позднее, от восхода.

Импровизация получилась неплохая, но по достоинству ее оценили только Сотти да Конти. Горец, привыкший к подобным выходкам ученого, не стал ничего говорить, предпочитая подождать более простого объяснения.

Прочие сидели раскрыв рты, и только Алфонсо мрачно заметил:

— Мне грести, или будем стоять на месте?

— Погоди, любезный, — попросил аквилонец. Он вновь поскреб в бороде, взирая на рисунок. Прошло несколько долгих мгновений.

— Поплыли, — выдохнул Евсевий. На губах его опять играла хитрая улыбка.

Изъяснитесь же наконец, — чуть не взмолился Арриго.

Изъясняюсь, — покровительственно молвил Евсевий, взявшись за весла. — Паки пришли в эти места раньше гномов, хотя они наверняка некогда были одним народом. Это было пять тысяч лет назад. Может, лет на пятьсот раньше или позже, но пять тысяч лет назад паки тут жили. Это я вижу по луне и звездам, нарисованным на скале. Звезды не всегда располагались так, как сейчас. Они тоже движутся, только очень медленно. Это заметили атланты, а потом кхитайцы, так что я не фантазирую. Так, как нарисовано на скале, звезды стояли пять тысяч лет назад. Паки нарисовали здесь свою огненную пирамиду, а затем гномы изгнали их, и они ушли к горе Дол Улад, то есть Седой.

— Очень интересно, — пробурчал Арриго. — А нам-то от этого какая польза?

Если бы руки у Евсевия не были заняты веслами, он бы красноречиво развел их в стороны.

— А чтобы знать, — ответил за ученого Майлдаф. И ответ был достоин вопроса.

Скалы кончились, и охранное колдовство паков и гномов снова уступило первозданной мощи пиктского леса.

Ручей извивался змеей, делая в чаще длинные меандры. Кое-где упрямая вода размывала твердую породу, и тогда в плотным строе деревьев виднелся просвет.

Пиктов не было видно. Зато показались волки. Это были красивые и крупные звери, и даже барон Полагмар — признанный теперь всеми знаток волчьей природы — и Бриан Майлдаф никогда не видели столько больших волков сразу. По словам барона, это была несколько иная порода, чем волки севера. Помимо размеров они отличались более широким лбом, широкой пастью, светлой серебристой шерстью и общей тяжеловесностью, что не мешало им двигаться ловко и проворно. В этом пловцы смогли вскоре убедиться еще раз.

Здоровенный волчище зашел в ручей и водил над водой носом, не обращая никакого внимания на людей. Внезапно зверь рванулся всем телом вверх по течению, словно гнал кого-то. Так и оказалось. Через мгновение в зубах у волка трепыхалась увесистая блестящая рыбина.