Рядовой английской пехоты Уолтер Гермес не мог понять, что происходит вокруг него, куда ушли танки. Передовой отряд 192-го полка достиг берега в районе Люк-сюр-Мер, но там не было никаких признаков приближения «пантер». Не было, однако, и никаких признаков присутствия англичан, и Гермес был весьма разочарован. Но зрелище наступающего флота было способно развеять любые грустные чувства. У берега, и слева, и справа, Гермес видел сотни кораблей, курсировавших взад и вперед, и дальше, впереди, на расстоянии мили, насколько хватало глаз, все виднелись военные корабли разных марок и водоизмещении, способные поразить любого противника.

— Прекрасно! — сказал он своему приятелю Шарду. — Это похоже на парад…

Гермес и его друг лежали на траве, покуривая сигареты. Никто не отдавал им никаких приказов…

В штабе Роммеля его помощник Ланг, как и все другие сотрудники, разумеется, слышал о том, что атака 121-й танковой дивизии «пантер» на англо-американцев провалилась. Он обратился к фельдмаршалу с вопросом: «Полагаете ли вы, ваше высокопревосходительство, что мы можем выдворить их?»

Роммель пожал плечами, всплеснул руками и сказал: «Ланг, я надеюсь, мы сможем. Ведь мне почти всегда везло, вплоть до сего дня». Затем он похлопал Ланга по плечу.

— Вы выглядите усталым, — сказал он, — почему бы вам не пойти лечь в постель? День был очень длинным…

Он повернулся и пошел, и Ланг видел, как он шагал по коридору. Дверь тихо закрылась за ним.

Снаружи, во дворе, ничто не нарушало спокойствия. Деревня Ля-Рош-Гийон была, как всегда, тиха. Вскоре эта наиболее насыщенная немцами деревня будет освобождена от них, как, впрочем, и вся Европа, временно оккупированная Гитлером.

Отныне «третьему рейху» оставалось существовать меньше года. Дорога, начинавшаяся от ворот местного замка, была широка и пустынна, а окна домиков под красными крышами были зашторены наглухо. В церкви Святого Самсона всю ночь звонил колокол…

В течение ряда лет благодаря неясным слухам и противоречивым данным приводилось множество разнящихся данных о количестве потерь, понесенных союзными войсками в течение этого 24-часового наступления. Ни одна из цифр не может быть признана точной. В лучшем случае все они могут быть сочтены приблизительными, поскольку сам характер неожиданной атаки не позволяет установить с достоверной точностью число погибших. В целом большинство военных историков согласны в том, что общее число потерь союзников достигло 10 тысяч человек: некоторые, впрочем, доводят эту цифру до 12 тысяч.

Потери американцев определяются в 6603 человека. Эта цифра основана на данных доклада, представленного 1-й американской армией сразу после битвы. В нем потери определены следующим образом: 1465 убитых, 3184 раненых, 1928 пропавших без вести и 26 взятых в плен. В эту цифру включены потери 82-й и 101-й воздушно-десантных дивизий, которые одни определяют цифрой 2499 убитых, раненых и пропавших без вести.

Потери канадцев составили 956 человек, из них 335 — убитыми. Официальные цифры британских потерь не опубликованы, но они составляют, видимо, от 2,5 до 3 тысяч, из которых 650 потеряно 6-й воздушно-десантной дивизией убитыми, пропавшими без вести и ранеными.

Каковы германские потери дня «Д»? Этого никто не может сказать. В моих интервью с высшими германскими чинами я получал цифры от 4 до 9 тысяч. Но к концу июня Роммель вынужден был доложить, что потери месяца составили: 28 генералов, 354 офицера и около 250 тысяч солдат.

Последнее наступление Гитлера[92]

В декабре 1944 года, ровно через шесть месяцев после высадки в Нормандии, полное поражение Германии казалось неизбежным. Все прежние завоевания были утрачены, и на обоих фронтах — Восточном и Западном — иностранные войска находились на немецкой земле. Жертвы насчитывались миллионами, в одной только Франции Германия потеряла миллион своих солдат со дня «Д». Не стало источников горючего, транспортная система была разрушена, а большие города подвергались таким частым бомбардировкам, что, казалось, разрывы снарядов лишь перебрасывали с места на место щебенку или булыжник. Дракон, который неистовствовал в Европе, Африке и Среднем Востоке, находился сейчас в состоянии предсмертной агонии.

Беспристрастно взвесив все факторы, профессиональные военные обеих сторон заключили, что союзникам оставалось только правильно сыграть свои карты, чтобы была принята безоговорочная капитуляция. Все были согласны с тем, что Германия уже ничего не может сделать, чтобы избежать этого. <…>

Вместо этого, подражая Фридриху Великому, который в подобной ситуации смело атаковал превосходящие силы противника и заставил расколоться созданный против него альянс, Гитлер 19 августа отдал приказ: «Подготовиться к наступлению в ноябре, когда воздушные силы противника не могут быть задействованы. Около 25 дивизий должны быть направлены на Западный фронт в ближайшие один-два месяца».

Этот явно нереальный приказ был отдан в тот самый день, когда почти все танковые силы Германии были уничтожены в Фалезском мешке, и через несколько дней после того, как фельдмаршал Клюге покончил жизнь самоубийством. Более того, за четыре дня до этого союзники высадили большие силы на Средиземноморском побережье, и не было никакой возможности сдержать их. В ноябре гитлеровские генералы считали, что нет такого места на Западном фронте, с которого можно было бы предпринять контратаку. Но никто не осмеливался высказать это мнение фюреру. <…>

Генерал-полковник Гудериан, который некоторое время был начальником генерального штаба, так описывает Гитлера того периода: «Он был уверен, что только он один знает, что надо делать. Он заперся в своем бункере… и требовал, чтобы записывалось каждое произнесенное им слово. Он все больше и больше погружался в мир теорий, которые не имели основы в реальной жизни».

Но он не настолько потерял ощущение реальности, чтобы полагать, что Германия может сейчас разбить объединенные силы русских, американцев и англичан, проникавших на территорию Германии. Явное численное превосходство, которое все возрастало, по мере того как все больше дивизий пересекало океан, а французы вступали в армию, делало невозможной победу Германии. Но, по мнению Гитлера, противники Германии были плохими партнерами, недолюбливавшими друг друга и не доверявшими друг другу, поэтому он надеялся использовать эти расхождения. Позже он изложил некоторые свои соображения генералам, выбранным для руководства последним крупным наступлением.

С другими он более откровенно говорил о своих политических целях. Америка и Англия будут винить друг друга, если Германия одержит крупную победу. Канада уже разочарована ходом войны и хочет отозвать свои войска из Европы. Когда западные союзники поймут, что их планы завоевания Германии неосуществимы, они прислушаются к предложениям сепаратного мира и откажутся от своего нелепого требования «безоговорочной капитуляции». Тогда он заключит с ними договор о перемирии и быстро переключит основные силы на Восточный фронт. Россия, уже ослабленная потерями, превышающими в десять раз потери западных держав, также будет рада заключить сепаратный мир.