«Зимняя война» была еще одним печальным эпизодом в длинной бурной истории отношений между финским и русским народами. Но она, кроме того, была одним из эпизодов, пожалуй ненужным в общей истории второй мировой войны. Помимо того что эта война побудила Финляндию к нападению на Советский Союз в июне 1941 года, она сыграла важную роль в возникновении иллюзии, что СССР в военном отношении является второсортной державой.

Но эта война к тому же чуть было не привела к еще более серьезным последствиям. Если бы Финляндия приняла предложение англо-французских союзников о помощи, а английские и французские войска нарушили нейтралитет Скандинавских стран и начали военные действия против Красной Армии, кто может сказать, как это повлияло бы на последующий ход мировой войны? Судя по результатам боевых действий англо-французских войск в Норвегии, катастрофы им едва ли бы удалось избежать, а в дополнение к этому Англия и Франция могли бы оказаться в состоянии войны с Советским Союзом, равно как и с Германией. Финляндия заслуживает глубокой благодарности со стороны западных союзников за то, что она спасла их от безумной и глупой затеи.

В гитлеровских высших штабах[46]

В двух молниеносных кампаниях с сентября 1939 года по июнь 1940 года Германия разбила наголову армии Польши, Франции и Англии. Мир был поражен эффективностью немецкой военной машины, и было справедливо предположить, что раскручивали эту машину штабы, укомплектованные военными талантами, великолепно организованные, полностью контролировавшие обстановку и информированные о ней. Однако это совсем не соответствовало истине. В действительности даже в период высшего немецкого военного триумфа уже были очевидны слабости структуры командования вермахта.

Гитлер часто говорил, что вооруженные силы страны никогда не бывают «готовы» полностью к войне. Однако противник также не бывает полностью готов, поэтому важно в своей подготовке опередить потенциального противника.

Как бы то ни было, но остается удивительным, что в начале второй мировой войны даже военный штаб штаб-квартиры Гитлера не был «готов». Наш мобилизационный план, конечно, предусматривал такой штаб — Высшее командование вооруженными силами, или Оберкомандвермахт (ОКВ). И действительно, ОКВ по мобилизации получило некоторое пополнение: в том числе такую фигуру, как генерал Роммель, ставший комендантом ОКВ, ведавшим вопросами безопасности и организации штаба.

В период «легких войн», начиная с аншлюса Австрии и кончая присоединением Мемеля[47] к рейху, Гитлер приобрел привычку пользоваться своим «специальным штабным поездом фюрера» для посещения завоеванных территорий, иногда немедленно после вступления в них немецких войск. Во время этих поездок его сопровождал всего один или два офицера. Штаб ОКВ, включая его самую важную часть — оперативное отделение, оставался в тылу: в тихой заводи, какой являлся тогда Берлин.

В штабном поезде фюрера размещалось его ближайшее окружение: представители «государства, партии и вермахта», как было принято говорить в то время. Они-то и входили в состав первой штаб-квартиры фюрера. Однако фактически военный элемент этого антуража был весьма немногочисленным: он состоял всего из двух старших генералов ОКВ Кейтеля и Йодля вместе с одним-двумя офицерами связи и адъютантов и потому не имел возможности выполнять задачи, выпадающие на долю высшего военного штаба страны. В действительности это оказалось благоприятным обстоятельством, поскольку дело касалось проведения фронтовых операций, так как на протяжении короткой Польской кампании руководство операциями оставалось в ответственных руках командования сухопутных войск и их генерального штаба, а Гитлер не имел возможности вмешиваться в действия войск — как он делал это впоследствии с такими гибельными результатами.

Таким образом, процедура, сымпровизированная для формирования этой первой штаб-квартиры фюрера, привела к характерной для немецкой высшей военной организации слабости, которая порождала бедствия на протяжении всех последующих событий: Гитлер одновременно был верховным главнокомандующим и диктатором; его личное влияние доминировало и пронизывало всю организацию и при нем не было четко организованного военного штаба с ответственным старшим генералом во главе для противовеса ему.

Единственного, весьма странного примера достаточно, чтобы продемонстрировать недостаток координации внешней и военной политики: 17 сентября 1939 года генерал Йодль, будучи извещен о том, что войска Красной Армии вступают на территорию Польши, с ужасом спросил: «Против кого?»

Даже в чисто военных вопросах штаб ОКБ был не способен высказать свое мнение «за» или «против» сумасбродной политики Гитлера. Эта основная слабость приводила к более серьезным последствиям, обусловливала все большую неспособность ОКБ добиться установления удовлетворительных рабочих взаимоотношений с любым главнокомандованием трех видов вооруженных сил.

С самого начала армия, военно-морской флот и военно-воздушные силы возражали против принципа существования «настоящего оперативного штаба вермахта», стоящего над их генеральными штабами; по их мнению, такой штабной орган был несовместим с возложенными на них обязанностями. Как бы ни были весомы и основательны их аргументы, результатом было противодействие организации штаба вооруженных сил страны, основанного на твердых принципах. В конечном счете споры по этому вопросу только сыграли на руку Гитлеру, который давно уяснил, что единственной угрозой его безграничной жажде власти является объединенный вермахт.

До начала войны структура и обязанности оперативного штаба ОКБ не отличались от тех, которые установил еще фельдмаршал Бломберг[48] в 1935 году. Штаб состоял всего из 12–15 офицеров, что само по себе ограничивало его эффективность. Более того, офицеры штаба сами избегали расширения круга функций штаба; например, в его составе не были предусмотрены отделы военной разведки, тылового обеспечения или управления оккупированными территориями. В результате этого штаб ОКБ в значительной степени зависел от главнокомандования видов вооруженных сил, что делало бессмысленными его притязания на роль генерального штаба вооруженных сил.

То обстоятельство, что в начале 1938 года Гитлер принял на себя непосредственное командование вооруженными силами, не повлекло за собой повышения престижа или расширения власти оперативного штаба ОКБ. До начала войны Гитлер вряд ли выполнял свою новую функцию; не проявлял он и какого-либо интереса к проблемам организации своего штаба и был склонен предоставить внутренней борьбе между видами вооруженных сил идти своим чередом.

Начальником оперативного штаба ОКБ был генерал (впоследствии фельдмаршал) Кейтель, занимавший этот пост и при Бломберге. У него не было никаких командных функций, и на иерархической лестнице он занимал место ниже главнокомандующих видами вооруженных сил; не был он и председателем Комитета начальников генеральных штабов. Три главнокомандующих видами вооруженных сил лично встречались вместе только в редких случаях и всегда в присутствии Гитлера. Предыдущая карьера Кейтеля в оперативном штабе не подготовила его к исполнению высоких командных или штабных постов, и он ограничивал свои военные обязанности безоговорочной переработкой указаний фюрера в приказы, в большинстве случаев не вступая ни в какие споры. Назначая его на должность начальника оперативного штаба ОКБ, Гитлер торжественно заверил Кейтеля, что он будет его «единственным доверенным лицом и советником по военным вопросам». Однако вскоре он сделался немногим больше чем «начальник канцелярии».

Главный помощник Кейтеля по оперативным вопросам генерал Йодль быстро ухитрился превратиться в действительного советника Гитлера в этой области. Его несомненный военный талант, однако, сводился на нет всепоглощающей верой в фюрера. Он слишком преклонялся перед «гением фюрера», не смея сам и не допуская других ни на йоту уклоняться от указаний Гитлера, и считал своим долгом и долгом штаба служить верховному главнокомандующему вермахта в качестве «рабочего», а не «генерального» штаба.