Стоук ввел девушку в свои покои, и она вдруг подумала, что входить сюда стало для нее привычным делом. У Ларк появилось даже такое чувство, что они женаты, и довольно давно. Однако ничего подобного в действительности не было. По большому счету они со Стоуком были чужими, малознакомыми людьми. Вот разве что познали друг друга физически. Стоук изучил каждый дюйм ее тела, но понятия не имел, что представляет собой Ларк как человек, не подозревая о том, что она достойна любви и доверия.

Стоук закрыл дверь и притянул девушку к себе. Кто-то из слуг уже зажег в покоях лорда свечу и оставил ее гореть на массивной каминной полке. И снова черные волосы Стоука казались обсыпанными лунной пылью, а его подбородок — выточенным из дерева дорогой твердой породы. Ларк неожиданно обнаружила, что у ее возлюбленного длинные, как у женщины, ресницы.

Стоуку даже не нужно было прикасаться к Ларк. Один его взгляд зажигал костер внизу ее живота.

Пусть Господь и все святые простят ее, но она снова возляжет со Стоуком. Украдет у судьбы еще несколько мгновений счастья. Их осталось не так-то много, поскольку в скором времени Ларк собиралась сбежать из Кенилворта. Оставаться пленницей Стоука и его наложницей она не желала.

Стоук прикоснулся к губам девушки поцелуем, подхватил ее на руки и понес к постели. В следующий момент она ощутила на себе тяжесть его тела. Его руки принялись за работу: они ласкали ее, гладили, проникая в самые заветные уголки.

Ларк дрожащими от страсти руками высвободила жезл Стоука из плена кожаных штанов. Стоук раздвинул ей бедра и вошел в нее. Неожиданно он отстранился и посмотрел ей в глаза. Казалось, он искал в ее взгляде ответ на какой-то вопрос — только вот на какой? В следующее мгновение перед глазами Ларк замелькали огненные сполохи, и она забыла обо всем — даже о пронзительном вопрошающем взгляде Стоука и о том, что она подсыпала ему в вино сонное зелье.

Через четверть часа все страхи Ларк по поводу того, что она подала Стоуку не ту чашу, улетучились как дым. Стоук откатился от нее, повернулся на бок и заснул. Время от времени он всхрапывал, и Ларк решила, что он крепко спит.

Девушка приподнялась на локте и слегка потрясла за плечо Стоука. Он не проснулся, лишь пробормотал что-то во сне.

Уверенная, что Стоук будет теперь почивать сном праведника до самого утра, она высвободила волосы, которые он привычно намотал на руку, и вылезла из постели. После жарких объятий Стоука воздух показался ей холодным, и она зябко поежилась. Натянув рубаху и платье, Ларк еще раз взглянула на Стоука — не проснулся ли? Тот лежал как прежде, выводя носом громкие рулады, а на лице его утвердилось самодовольное выражение потешившего свою похоть самца.

Девушка с замирающим сердцем засунула руку в голенище высокого сапога Стоука. Ключа, однако, она там не обнаружила — только кинжал, который Стоук постоянно носил в сапоге. Ларк своими глазами видела, что Стоук доставал из сапога ключ, поэтому осмотрела сапог более тщательно, даже по каблуку постучала, надеясь найти тайничок.

Обыскав одежду Стоука, но так ничего и не обнаружив, она все-таки решила пуститься в путь. Взяв с полки над очагом свечу и огниво, девушка выскользнула в коридор.

Спустившись во внутренний дворик, Ларк осмотрелась: на стене прямо у нее над головой прогуливались два стражника. Неслышно ступая босыми ногами, она крадучись двинулась вдоль стены, стараясь держаться в ее тени и не выходить на освещенное факелами пространство двора. Что-то большое и белое метнулось ей под ноги. Девушка замерла, но тут же улыбнулась. На нее не мигая уставился сверкавшими во тьме глазами большой белый кот. Некоторое время они смотрели друг на друга — два странника в ночи, направлявшиеся каждый по своим делам. Кот проследовал в сторону клеток с птицами, Ларк остановилась у мастерской и прислушалась. Ничего, кроме шороха крыльев сидевших в клетках птиц, до ее слуха не доносилось. Пригнувшись, она метнулась к двери. В ее распоряжении было несколько минут: стражникам, ходившим дозором вдоль стен, предстояло дойти до угловой башни, а потом вернуться назад.

Ларк присела у крыльца, сунула ладонь в щель между досками и пошарила рукой в тесном пространстве под приступочкой в надежде обнаружить тайник с ключом.

Должен же он где-нибудь быть? Коли Стоук не носит ключа при себе, всего вероятнее, он прячет его поблизости от входа в мастерскую — к примеру, в этой вот щели.

Покончив со ступеньками, Ларк исследовала стыки между булыжниками, но тоже ничего не обнаружила.

Девушка совсем уже было потеряла надежду найти что-либо, но, поднимаясь с корточек, в свете факела заметила, что один камень в кладке у самой двери выдается чуть больше остальных. Она нажала на него, и камень выпал из гнезда. Под ним было крохотное овальное пространство тайника. Сунув туда руку, Ларк нащупала гладкий металлический предмет. Ключ!

В пустынном дворе эхом отозвались шаги возвращавшихся стражников. Дрожащими руками Ларк вставила ключ в замочную скважину и, отперев дверь, вошла в мастерскую.

В кузне Стоука пахло металлической окалиной и дымом. Девушка высекла огнивом сноп искр, подложила комочек трута, раздула огонь и зажгла свечу. Подняв ее над головой, она оглядела помещение. Вдоль одной из стен стоял длинный рабочий верстак. Над ним, на деревянных стеллажах, были разложены в образцовом порядке инструменты для работы по металлу. На верстаке лежали металлические бруски, мотки с проволокой, стояли горшочки с воском. В центре комнаты находилось горнило с большими мехами и стояло несколько наковален. Гончарное ремесло было Ларк знакомо, и она сразу направилась к печурке.

Дверь в кузню с грохотом распахнулась.

Девушка вздрогнула и выронила свечу. Однако за мгновение до того, как она погасла, Ларк заметила, как полыхнули яростью глаза Стоука.

— Какого черта ты здесь делаешь? — гаркнул он.

Ларк попятилась.

— Я п-просто сгорала от любопытства: все хотела узнать, чем ты здесь занимаешься.

— Ну и как — теперь узнала?

Стоук схватил Ларк за руку и потащил за собой к выходу. Он долго возился с замком: все никак не мог попасть ключом в замочную скважину. Она высвободилась, сама заперла дверь и протянула ключ Стоуку.

— Ты мне подсыпала снотворного, не так ли?

— Как выяснилось, мало. Хотелось бы знать, что тебя разбудило?

В это мгновение Стоуком вновь овладели оцепенение и сонливость, и ему пришлось опереться рукой о дверь кузни.

— На меня эти порошки не действуют. Как только ты вышла из спальни, я уже знал, в чем дело, и двинулся за тобой.

Что бы ни говорил Стоук, на ногах он держался не слишком твердо, и Ларк поспешила ему на помощь, но Стоук оттолкнул ее руку.

— Как ты нашла ключ?

— Случайно. Ты изобрел отличный тайник, который почти невозможно обнаружить.

— Как выяснилось, возможно. От любопытных женщин ничего не скроешь.

Стоук, словно клещами, стиснул ее руку и двинулся к жилым покоям, временами все-таки опираясь на плечо Ларк. При этом он заплетающимся языком продолжал упрекать ее:

— Тебя надо на ночь приковывать к постели цепями. Впредь я так и буду поступать. И уж конечно, не стану больше брать вина из твоих рук.

— Я только хотела…

— Знаю, что ты хотела.

— Прошу тебя, не злись. Я просто хотела осмотреть мастерскую, где ты проводишь столько времени. Мне ведь известно, что ты боишься огня. Как же ты работаешь в кузне с горячим металлом? Чтобы холодная сталь превратилась в расплавленную лаву, нужно бог знает сколько дров и угля!

— Я постоянно борюсь со своими страхами. И работа мне в этом помогает. Как только металл начинает плавиться и становится мягким и податливым, я напрочь забываю про огонь.

— А зачем тебе печь для обжига глины? Ты же не горшечник?

— Если ты задашь мне хотя бы еще один вопрос, я так тебя отшлепаю, что ты месяц сидеть не сможешь!

Ларк поняла, что Стоук не шутит, и решила помолчать, но не удержалась: